– Я так беспокоилась. Я боялась, что никогда тебя больше не увижу.
– Чтобы оттащить меня от тебя, нужны верблюды.
– Бактрианы или дромадеры? – спросила она.
– А чем они различаются? – поинтересовался Римо.
– Количеством горбов. – Не думал, что это так важно.
Мэгги немного отодвинулась, по-прежнему держа руки у него на плечах, и смерила его взглядом.
– Ты выглядишь не слишком потрепанным, – сказала она.
– Да и ты тоже.
– Не держи меня в потемках, – проговорила она. – Ты выяснил, кто ты?
– Да. Я П.Д.Кенни.
– А кто такой П.Д.Кенни?
– Это я все еще пытаюсь выяснить, – солгал Римо. – В любом случае он неприятный тип.
– Ты не можешь быть неприятным, – сказала она.
– Ты что, пытаешься совратить меня, говоря комплименты? – спросил он.
– Совращение – это для сосунков, – проговорила Мэгги, – я думала, что ты – настоящий американец из лучшего общества.
– Думай так и дальше, – сказал Римо, и впившись в ее губы, заглушил ее ответную реплику: «И буду». Затем он стащил с нее ночную рубашку и отвел к кровати. Осторожно положив ее на красное атласное одеяло, он встал и начал медленно раздеваться.
– Ты что, садист? – спросила она.
– Давай, давай, помучайся.
– Еще чего, – сказала Мэгги и принялась помогать ему. Ее руки поглаживали его молнии, ласкали пуговицы, затем делали то же самое с его плотью под одеждой, и наконец их два обнаженных тела слились в нерасторжимом единстве рук, губ и ног. Если бы человек, считавший себя П.Д.Кенни, по-прежнему ничего не знал о своем прошлом, он бы решил, что последние десять лет он провел в монастыре, копя силы для этого единоборства.
Он был ненасытен, неостановим и неисчерпаем. Каждый раз, когда Мэгги пыталась завести разговор о Немерове, он сексом заставлял ее умолкнуть, и она наконец сдалась и полностью подчинилась ему. Час за часом он овладевал ею, тщательно, как компьютер, высчитывая эффективность своего воздействия на ее тело. Только заснув в изнеможении около трех часов утра, Мэгги смогла забыть о своей неистовой страсти. Римо тоже заснул.
Он спал до восьми часов утра, когда рядом с постелью тихо зазвонил телефон.
Кто это, черт подери, может быть? Он схватил трубку и проворчал:
– Слушаю.
– Это старший коридорный, – с сильным акцентом произнес голос. – Мне поручено сообщить вам, что кое-кто приехал.
– Кто? – спросил Римо.
– Старый китаеза по имени Чиун. Он въехал прошлым вечером. Его поселили на вашем этаже, в номере 2527.
– Вместе с ним кто-нибудь приехал?
– Нет, он был один.
– А человек по фамилии Уильямс у вас случаем не остановился?
После небольшой паузы коридорный произнес:
– Нет, и брони на это имя тоже нет.
– Вы сказали, номер 2527?
– Да.
– Спасибо.
Римо повесил трубку. Вот, значит, какая жизнь у профессиональных убийц – тебя будят в любое время суток. Мэгги рядом с ним продолжала спать, и, глядя на нее, он опять почувствовал желание. Положив руку на ее левую грудь, он начал медленно поглаживать розоватую припухлость ее соска, тихо и нежно, чтобы она не проснулась.
Мэгги во сне улыбнулась, ее рот полуоткрылся, и жемчужные белые зубки слегка стиснули нижнюю губу. Она глубоко вздохнула, задержала дыхание и напряглась; затем ее тело расслабилось, Мэгги выдохнула воздух, разжала зубы и опять улыбнулась.
Римо тоже улыбнулся: постгипнотический оргазм, вот что это такое. Надо запомнить, как это делается. Женщины всей планеты будут в восторге: Римо освободит их от вечной потребности в мужских телах. То дело, которое начал работающий на батарейках вибратор, завершит П.Д.Кенни. Отныне и навсегда – Свобода и Равноправие.
Надо будет подумать об этом. Но сейчас его ждет этот Чиун.
Римо выскочил из кровати, принял душ и надел слаксы, теннисные туфли и голубую рубашку с коротким рукавом. Он взглянул на Мэгги, по-прежнему спящую с улыбкой на устах, и выскользнул за дверь. Сориентировавшись в коридоре, Римо направился к номеру 2527.
Не исключено, что этот Чиун – борец Сумо. Что ж, это его не испугает после Наму его уже ничего не пугало.
Он остановился у двери номера 2527 и прислушался. Изнутри доносилось какое-то слабое жужжание. Римо напряг слух. Было похоже, что кто-то напевает себе под нос. Он взялся за ручку двери и слегка повернул ее.
Дверь была не заперта. Римо повернул ручку до отказа и медленно отворил дверь.
Встав на пороге н осмотревшись, он улыбнулся.
На ковре, рядом с кроватью, спиной к Римо сидел крошечный слабый азиат. Даже сзади человек, который считал себя П.Д.Кенни, мог различить, как азиат дряхл и хрупок. Он вряд ли весил хотя бы сто фунтов – а скорее всего, количество фунтов его веса соответствовало количеству прожитых им лет, которых, как предположил Римо, было около восьмидесяти.
Старик сидел со сложенными на коленях руками, подняв голову и устремив взор в окно. Римо вошел внутрь н тихо прикрыл дверь. Старый косоглазый, похоже, даже не заметил его прихода. Римо вновь открыл дверь и на этот раз захлопнул ее с грохотом. Азиат опять не пошевелился, даже не подал вида, что расслышал шум. Римо принял бы его за мертвого, если бы не эта монотонная песня без слов и без мелодии. Нет, узкоглазый не был мертвым – скорее уж глухим. Вот в чем дело – старик был глух.
Римо заговорил.
– Чиун! – позвал он.
Одним плавным движением старик поднялся на ноги и обернулся к человеку, стоящему у дверей. На его пергаментном лице появилась еле заметная улыбка, от которой в разные стороны разошлись морщинки.
И человек, стоящий у дверей, спросил:
– Где Римо Уильямс?
Комнату, наверное, прослушивают, и Римо не может говорить открыто, подумал Чиун и пожал плечами.
– Отвечай, желтомордый, а то хуже будет. Где Уильямс?
Даже в шутку Римо никогда так не говорил с Чиуном.
– Ты как разговариваешь с Мастером Синанджу? – проговорил Чиун.
– Синанджу? А что это такое? Пригород Гонконга?
Чиун уставился на человека, который обладал лицом Шивы и голосом Шивы, но странным образом был не похож на Шиву. Сперва он хотел гневно вскричать, но затем решил промолчать и подождать.
Человек у двери сделал еще один шаг в комнату, балансируя на кончиках пальцев ног, слегка приподняв руки к бедрам. Он готовился к атаке, и Чиун не хотел, чтобы его атаковали.
Он чувствовал любовь к созданному им Дестроеру и завистливое уважение к стране, на которую работал. Но Чиун был Мастером Синанджу, и от него зависела жизнь целой деревни. Он любил Римо, но если Римо нападет на него, то умрет. И вместе с ним умрет и частичка души Чиуна, частичка, которую он тщательно от всех скрывал, и в особенности от Римо. И никогда уже ему не создать другого Дестроера.
Человек, считавший себя П.Д.Кенни, смерил старика взглядом. Разум подсказывал ему напасть и нанести удар, и все будет кончено, потому что для этого азиата он слишком юн и силен. Так говорил ему разум.
Но инстинкт говорил другое. Из глубин памяти к Римо пришло воспоминание о словах, однажды им услышанных: «Нельзя презрительно относиться к бамбуку. Он не крепок и не силен, но когда ураган валит деревья, бамбук смеется и выпрямляется».
Старик, стоящий перед ним, походил на бамбук. Римо чувствовал странные сильные вибрации, исходящие от азиата, и знал, что старик тоже их чувствует. Эти вибрации означали, что П.Д.Кенни ждет поединка, о котором он никогда не забудет. Если вообще переживет его.
Он опустился на пятки. Внезапно сзади раздался какой-то звук, и он обернулся к двери, почему-то совершенно не беспокоясь, что старик нападет на него со спины. Дверь раскрылась, и в номер вошла Мэгги. На ней было надето светло-голубое платье, под которым ничего не было. Римо положил руку ей на плечо.
– Мне казалось, я велел тебе подождать.
– Я волновалась за тебя.
– Не о чем волноваться. Возвращайся назад в номер. – Он подтолкнул ее к выходу, и ее маленькая дамская сумочка ударилась ей о бедро. Сумочка явно была тяжелей, чем обычно, и Римо прикинул, что ее вес соответствует весу револьвера тридцать второго калибра.
Он вывел Мэгги в коридор и бросил через плечо:
– Вы, мистер, ждите меня. – Подойдя к своему номеру, Римо грубо втолкнул в него девушку. – А ты жди меня здесь, – произнес он тоном, не допускавшим никаких просьб о снисхождении.
Сердито захлопнув за собой дверь, Римо вновь направился к номеру 2527, интересуясь, там ли еще косоглазый. Почему-то он не сомневался, что косоглазый все еще там.
Так оно и оказалось. Старик ждал его, стоя недвижно, как статуя, и на его лице играла слабая улыбка. Римо закрыл за собой дверь и внезапно почувствовал к старику жалость. Тот был так дряхл.
– Ладно, старик, поедешь со мной, – сказал Римо.
– А куда мы едем?
– Не твое дело. Но когда появится твой друг Уильямс, он последует за тобой, и тогда я покончу с вами обоими.
– Ты всегда логично мыслил, – сказал Чиун, улыбаясь и припоминая тот прекрасный момент в Библии западного мира, где Бог велит Аврааму убить своего собственного сына.
