— Правда? — процедила Анна сквозь стиснутые зубы. Если она хотела сказать, что они чем-то похожи друг на друга, то хотелось бы, чтобы сходство было как можно меньше.
— Эдвин в своих поступках, — Мария тщательно подбирала слова, — руководствуется разумом, а не чувствами.
— Значит, он не любит тебя? — Мария слегка порозовела.
— Мы с ним знаем друг друга много лет, — отрезала она. — Мои родители относятся к нему, как к сыну.
— Неужели! — Анна по-прежнему ждала ответа на свой вопрос.
— Ты не в его вкусе, — сказала Мария спокойно. — Ему не нравятся очаровательные светловолосые англичанки. Он любит темпераментных женщин. Темпераментных и… — Она сделала паузу и глубоко вздохнула. — И умных.
Анна побледнела.
— Надо ли спросить, что ты сейчас имела в виду?
— Ох. — Мария взглянула широко открытыми глазами, как бы раскаиваясь. — Надеюсь, я не обидела тебя? Наверное, не удалось подобрать нужного слова. Знаешь, в моем английском есть пробелы, и иногда я говорю не то, что имею в виду…
— С твоего разрешения, я все-таки пойду спать.
— Конечно. Уже поздно. Ты, должно быть, устала. — Мария поднялась — маленькая, изящная, но такая опасная женщина. Анна отрешенно смотрела на нее. Значит, война? Война из-за Эдвина Колларда. Смешно! Она повернулась и, не оборачиваясь, направилась к двери.
У себя наверху, в спальне, подойдя к зеркалу, она не увидела беззаботной обольстительной женщины, которая уходила отсюда несколько часов назад. Ее место заняла другая: изможденная, уставшая и не верившая теперь никому. Именно такой она и чувствовала себя теперь.
Изо всех сил она старалась не увлечься, но теперь пришла пора посмотреть правде в лицо. И если Мария догадалась о ее чувствах уже через день, значит, ему и подавно известно об этом. Анну охватила апатия. С трудом она умылась, сняла свое дорогое платье, надела ночную рубашку и почувствовала себя, как Золушка после бала в тот момент, когда карета снова превратилась в тыкву. Выключила свет, но не могла уснуть. Лежала, размышляя о своей жизни.
Вдруг в коридоре раздались шаги Марии и Эдвина и их приглушенные голоса. Мысли спутались. Куда они шли? Спали ли они вместе? Пусть у них прекрасное взаимопонимание, деловая договоренность, пусть его поступками руководил разум, а не сердце, но он мужчина, чертовски сексуальный мужчина, а Мария Фелуччи — красивая, умная и, как она дала ясно понять, доступная. Сейчас Анна это наконец поняла до конца.
Утром так не хотелось выходить из комнаты, так не хотелось видеть ни Эдвина, ни Марию, что она сама удивилась, как ей все же удалось себя преодолеть. На кухне Эдна сказала, что Мария уехала в «город». Это означало, что она уехала в Лондон, где, вероятно, потратит на тряпки сумму не меньшую, чем годовое жалованье Анны. А Джулиус, с удивлением заявила Эдна, опять отправился в библиотеку за книгами.
Значит, подумала Анна, дома только Эдвин. Он наверняка сидит со своими бумагами.
Чем бы заняться до возвращения Джулиуса? Вдруг ее пронзила мысль — она больше не нужна Джулиусу. Эта мысль поразила и опечалила. Да, виной этому его все возрастающая самостоятельность. И, конечно, присутствие сына.
Тут человек, встречаться с которым хотелось меньше всего на свете, открыл дверь на кухню, где она заканчивала пить кофе.
— Ах, вот ты где. Хорошо. Я жду тебя в кабинете через несколько минут. Нужно поработать. — Он прошел к столу, налил себе кофе и стал пить, глядя на нее поверх чашки.
Ее тело отреагировало на этот взгляд, как обычно. И она, как обычно, постаралась подавить свою реакцию рассудком, бросив на него колкий взгляд.
— По твоему взгляду можно заключить, что у тебя есть более интересные занятия, даже когда отца нет дома?
— Я пока еще работаю на него, и мы с ним по-прежнему занимаемся его историческими очерками. — Которым, подумала она про себя, он стал уделять значительно меньше времени с тех пор, как в доме появился его сын.
— Жду тебя в кабинете через пять минут, — сказал он и осушил чашку с таким видом, словно ее слова только лишний раз подтверждали желание помогать ему.
Возникло искушение оставить его дожидаться в кабинете, а самой заняться чем-нибудь еще в другой части дома. Однако это было так же опасно, как размахивать красной тряпкой перед быком. Поэтому Анна допила кофе и неохотно вошла в кабинет, где он ждал, сидя за компьютером.
— Что я должна делать?
Он не ответил, и Анна посмотрела на него в упор. Черные густые волосы, зачесанные назад, волнами спадали на ворот рубашки, рукава которой были закатаны до локтей. Он был так близко, что сердце начинало, как всегда, учащенно биться. Она не могла сесть за компьютер, так как неизбежно пришлось бы прижаться к его бедру. Анна продолжала стоять, краснея и не зная, куда деться.
— Прекрати вести себя так, словно я нарушаю государственные законы, — сказал он, и она поразилась, насколько напряженно звучал его голос. — И закрой дверь. — Он вновь отвел глаза и сосредоточился на каком-то документе, беспокойно теребя его в руках.
Анна закрыла дверь и снова замерла, не знал, что делать дальше.
— Прекрати стоять без дела! — раздраженно крикнул он.
— А что мне делать?
— Сядь. Сядь, черт побери! Вот сюда. — Он указал на стул, на который так не хотелось садиться, и, увидев выражение ее лица, гаркнул: — Я не укушу тебя! Да в чем дело?!
— Ни в чем.
Она примостилась на краешке стула, стараясь изо всех сил не прикасаться к нему. Он посмотрел на экран монитора.
— Вчера ты весь вечер крутилась возле Роберто, отрезал он. — Никакой скромности.
— Просто он не оскорблял меня весь вечер.
Она снова поднялась и обнаружила, что стоит вплотную к нему. Они смотрели друг другу в глаза, ее юбка касалась его брюк.
Анна тяжело дышала, грудь вздымалась и опадала. Она уже плохо себя контролировала.
— Сейчас тебя никто не оскорбляет.
Они пристально смотрели друг на друга, и Анна как бы затаилась, чего-то ожидая. Он склонил свою темную голову, и она уже знала, что отчаянно желает его прикосновений. В своем воображении сотни раз представляла, как это произойдет, и все время вопреки здравому смыслу мечтала об этом мгновении. Он положил руку ей на затылок и прильнул жарким, нетерпеливым ртом к ее губам. Резким движением выдернул заколку из волос и застонал, увидев, как они рассыпались по плечам.
Здравый смысл оставил ее, но ни за что на свете она не хотела бы сейчас обрести его вновь. Анна жаждала этого человека. Желание ее затопило. Ощутив его язык у себя во рту, она обхватила его голову, лаская его с несказанным наслаждением, теребя темные жесткие волосы.
