– Какая пресс-хата? – зло усмехнулся полковник. – О чем ты говоришь? Нет никаких пресс-хат. И никогда не было… А то, что ты упал с нар, – это твоя вина…
– Ты же прекрасно знаешь, мент, с кем связался. Я тебе не безропотный баран с улицы Лоховской. Я честный предприниматель, председатель благотворительного фонда, членами которого являются о-очень влиятельные люди. Тебе может не поздоровиться, и ты это знаешь. Потому и колотишься…
Не трогал я твоего Яркова, полковник. Не трогал. И оставь меня в покое… Могу пойти с тобой на сделку. Ты оставляешь меня в покое, а я оставляю в тайне от общественности факт беспрецедентного нарушения прав человека…
– Лихо ты загнул, Космачев. Еще бы немного, и я бы тебе зааплодировал…
– Чтобы аплодировать, нужно кулаки разжать. А в кулаке у тебя какой-то козырь. Против меня, конечно… По глазам вижу, что не все ты сказал о Яркове.
– Угадал. Я сказал не все.
– Ну да, сейчас скажешь, что в результате следственно-оперативных мероприятий собраны неопровержимые доказательства по факту убийства гражданина Яркова.
Родион в упор смотрел на Кабальцева. Во взгляде прочно зафиксированная издевка. Полковник не выдержал – вышел из себя.
– Молчать! – рыкнул он.
Вид – грознее не бывает. В глазах гром и молния. А еще глубже – растерянность. Нет у него никаких доказательств. Нет! Родион готов был биться об заклад.
– Молчу, молчу, – усмехнулся Родион. – И слушаю вас, гражданин начальник. В ваших руках моя судьба. И я с трепетом жду вашего снисхождения…
Полковник понял, что своим «Молчать!» расписался в собственном бессилии. Попытался повернуть все в свою пользу:
– Не ерничай, Космачев, это тебе не идет… Рано ты празднуешь победу. Ох как рано… Ты прав, твоя судьба в моих руках. Пусть у меня нет доказательств, что ты виновен в смерти Яркова. Но они у меня будут. Обязательно будут…
А насчет нарушения прав человека, так тут ты меня не пугай.
Ни ты, ни твои щелкоперы ничего не докажут. А серьезные люди, которыми ты меня тут пугаешь, сами много чего боятся. И при определенных обстоятельствах они первыми отвернутся от тебя…
– Определенные обстоятельства – это как?
– Каком кверху!… Я могу создать тебе такие обстоятельства… На чем строится твоя власть, Космачев? На авторитете? Так я могу твой авторитет спустить в канализацию. Это я, можно сказать, цацкался с тобой. А если я возьмусь за тебя всерьез? Хочешь, чтобы от тебя запахло жареным? Я хотел сказать, жареным петухом… Насколько я знаю, в кругах, в которых ты вращаешься, дырявых совсем не жалуют… Тебя перестанут уважать, Космачев. А без авторитета ты никто. Никто! И ты сам это прекрасно знаешь…
Как ни крути, а этот раунд остался за полковником. Родион не мог дать серьезного отпора его доводам. Этот жук запросто может бросить его в камеру к лохмачам. Поставят дырку, и тогда ни в жизнь не отмыться… А ведь Кабальцев на все способен…
– Не трогал я твоего Яркова, – хмуро, исподлобья посмотрел на мента Родион.
– А кто трогал?
– Не знаю… Ничего не знаю…
Кабальцев бил его по всем статьям. Но в нокаут его не отправлял. Если Родион проигрывал, то только по очкам.
– Снова запираешься?
– А я и не отпирался… Короче, что хочешь делай, начальник. Но Яркова я на себя не возьму. Потому что нет на мне никакой вины. Никакой!
– Значит, петухом петь хочешь? Хорошо, будешь петухом.
– И в петухах жить можно. – Родион зло сощурил глаза.
В полковника вонзился тяжелый, лютый взгляд.
– Я выживу, начальник. Я обязательно выживу. И обязательно встречусь с тобой. Только как ты после этого жить будешь?… Мне ведь нечего будет терять, полковник. Нечего.
Поэтому я пойду на все. На все! Лишь бы отомстить. И я сделаю все как надо…
Холодная ярость и отчаянная решимость в глазах Родиона подействовали на полковника отрезвляюще.
За свою долгую карьеру Кабальцев слышал много вот таких угроз. Но то все было пустое. Зато от этой угрозы веяло реальной опасностью. Полковник дрогнул.
– И я тебе отомщу, – пошел он в ответную атаку. – За Яркова…
– Не трогал я твоего Яркова.
– А кто трогал?
– Сколько раз говорить, что не знаю…
– Не верю я тебе, Космачев. И докажу, что ты врешь. Через тебя докажу, через твою пристяжь. И, поверь, я доберусь до истины…
– Не трогал я твоего Яркова, – продолжал стоять на своем Родион.
– Ну-ну, давай, давай. А вдруг поверю… Все, хватит, надоел…
Кабальцев дал знак, Родиона отстегнули от скобы, вывели из комнаты.
Его вернули обратно в ту же хату. Только ментов здесь уже не наблюдалось. И, похоже, они убрались отсюда навсегда.
Ночью снова появились спецназовцы. Снова трясучка в жестком микроавтобусе. Снова ожидание неизвестности.
Родион настроился на худшее. Но скоро он понял, что худшее осталось позади. Его привезли в тот самый временный изолятор, откуда забрали в ментовскую пресс-хату. Снова та же самая камера. Только в этот раз она не пустовала.
«Прикомандированных» было трое. Как в пресс-хате.
Только эти даже и не пытались «наезжать» на Родиона. Напротив, как только увидели его, сразу поторопились освободить для него место в дальнем от параши углу.
Матерой уголовщиной от этой троицы не пахло. Одного приземлили за избиение жены, второго – за кражу двух бутылок водки, третьего – за то, что нагрубил ментам.
– Ничего серьезного, – заключил Родион. – Если поведете себя правильно, скоро на воле гулять будете.
– А правильно – это как? – вкрадчиво спросил крадун.
– Ты лично чисто от ментов зависишь. Если они твою водку выжрут, считай, спасен. Нет водки – нет вещдоков…
– А со мной как? – забеспокоился грубиян.
– Публично покаешься и на лапу кому надо дашь – и все дела.
Отбитый ливер давал о себе знать тупой, ноющей болью.
Но по нервам эта боль не резала. И спать не должна помешать. А спать Родион очень хотел. Глаза слипались, язык тяжелел. А тут еще третий постоялец.
– Мне-то что делать? – убито спросил он.
– Жену за что избил?
– Да это, с работы поздно пришла. Да еще под мухой. У них это, вечеринка там была… А вдруг загуляла?
– Если загуляла – значит, тварь. А руку на нее ты все равно зря поднял. Бабу бить – последнее дело…
– А что нужно было делать?
Родион неприязненно пожал плечами.
У него у самого по этой части проблема. Лада его не загуляла, нет. Под мухой с вечеринки не приходила. Она всего лишь дала понять, что кое-что в этой жизни ее не устраивает… Она далека была от мысли изменять ему. А он поступил с ней так резко… Дурака он свалял. Не надо было идти на разрыв. Не надо было… Он сейчас на киче – думает и тоскует о Ладе. Она дома и тоже наверняка вся в мыслях о нем. Наверняка ищет с ним встречи… И он хочет ее увидена. Чтобы попросить прощения. Не должен он был уходить, хлопая дверью. Глупо это…
Глава тринадцатая
На следующий день Родиона вызвали к следователю. Им оказался рыжеволосый очкарик с комплексом неполноценности. В собственных глазах такие типы возвышаются за счет унижения других. Этот, похоже, не был исключением.
– Гражданин Космачев, вы обвиняетесь в незаконном хранении наркотических веществ. Вот постановление прокурора на ваш арест. Мера пресечения – содержание под стражей. Прочтите и распишитесь…
Бумагу взял адвокат.
Это был самый приятный момент в жизни Родиона за последние три дня. К нему сумел пробиться его личный адвокат по уголовным делам. Это значило, что братва в курсе его бед. И в самом скором времени можно ждать действенной помощи.
Правда, Родиону не дали возможности пообщаться с адвокатом наедине. Он еще не получил привета с воли. Но обязательно получит. После встречи со следователем он будет говорить со своим защитником с глазу на глаз.
Адвокат читал постановление, уныло качал головой. Неужели Кабальцев провел подставу с наркотой без изъяна?…
Родион тоже ознакомился с бумагой. Похоже, что полковник в самом деле сделал все как надо. И понятые были, и к заключению экспертизы по факту выявления наркотического вещества не придерешься.
Только унывать не стоит. Года два назад Родиона повязали на незаконном хранении оружия. И ничего, выпутался. Дело развалилось еще до суда. И в этот раз все будет на мази.
Родион ознакомился с постановлением, но подпись свою ставить не стал.
– Я не согласен, – покачал он головой.
– Почему? – недоуменно посмотрел на него следователь.
Как будто в голове у него не укладывалось, как можно в его присутствии что-либо отрицать.
– Я утверждаю, что наркотик мне подбросили во время задержания.
– А как же показания понятых?
– Понятых просто запутали. Или запугали. А что, такое невозможно?
– А вы думаете, возможно?
– Вы у них самих спросите. Они вам скажут, что их показания не соответствуют действительности.
Родион многозначительно посмотрел на адвоката. Тот едва уловимо кивнул. Да он и без того понял, в каком направлении вести работу с понятыми. Разумеется, никто никого убивать не станет. Достаточно будет простого разговора по душам. Люди ныне все как на подбор понятливые стали, с авторитетным мнением соглашаются безо всякого. А если еще бабок за понятливость дать…
