губу.
— Подожди, — остановил он эмоциональный порыв девушки. — Такими кадрами, как ты, не разбрасываются. — Помнишь сенатора Марцеву? Она сейчас курирует один проект… в общем, я хотел бы, чтобы ты в нем поучаствовала.
— Я готова! — тут же согласилась Калашникова.
— Даже не спрашивая, в чем там суть?
— Да!
— Но я все же объясню. Ты пройдешь полное медицинское обследование, после чего получишь адамант и поносишь его месяц-другой. Попутно будут еще кое-какие процедуры, а потом, если появятся результаты, можно будет подумать об инициации.
— Вы серьезно?
— Вполне.
— Но ведь случаи пробуждения дара в моем возрасте крайне редки!
— Ага. И один из них за тобой ухаживает. В общем, решать тебе. Хуже от ношения камня точно не будет, скорее наоборот, а до всего остального еще дожить надо…
— Я согласна!
— Вот и отлично! — улыбнулся Март и, подойдя к девушке поближе, обнял ее за плечи.
В сущности, он не лукавил. Само по себе ношение адаманта ни чем не угрожало. Разве что здоровье могло поправиться, подобные случаи наблюдались неоднократно. А вот примеров инициации взрослого человека было крайне мало и статистика, скажем так, не особо вдохновляла. Тут могло случиться всякое…
Но главным фактором в предстоящем эксперименте были не процедуры у Марцевой, а контакт с искином «Ночной Птицы». Корабль сам по себе был мощным артефактом, причем с возможностью самосовершенствования. И какие у него возможности, никто до конца не знал…
— А что тут у вас происходит? — раздался с порога удивленный возглас Александры.
— Ой! — вздрогнула Таня и едва не отпрыгнула от непосредственного начальника.
— Немая сцена, — не смог удержаться от усмешки Март, представив, как это все выглядит со стороны.
— Колычев, я не поняла, ты что, бессмертный? — выразительно посмотрела на жениха Зимина. — Почему это вы тут обнимаетесь!
— Не обнимаю, а успокаиваю! — веско возразил жених. — Не видишь, плохо человеку.
— А что случилось? — сразу сбавила тон Саша.
— Уходит от меня Таня, — горестно вздохнул Март. — Не хочет быть секретарем…
— А кем хочет, владычицей морской?
— Нет, пилотом.
— А вот это правильно! — неожиданно согласилась Зимина. — Молодец, Танюха. Что за мужской шовинизм, чуть девушка чего-то добилась, так ее сразу за крыло и вниз? Я вот еще немного и тоже взбунтуюсь. А что, организуем чисто девичий экипаж…
— Стоп, женщины! — притворно замахал руками Колычев. — Ваш день восьмое марта!
— Мартемьян Андреевич, — тихо пискнула обескураженная Татьяна. — Я, пожалуй, пойду?
— Конечно. На сегодня можешь быть свободна. Сходите с Витькой куда-нибудь, развейтесь… а если утром найдете здесь мой труп, ты знаешь, кто виновен…
— Колычев, — прошептала ему на ухо Саша, как только они остались одни. — Ты хоть понимаешь, что жив только потому, что я весь ваш разговор слышала от начала и до конца?
— А подслушивать не хорошо…, — пытался парировать Март, но тут его рот заткнули поцелуем, и им стало не до разговоров.
Спустя пару часов они сидели вдвоем у горящего камина и пили шампанское, укутавшись широким одеялом.
— Март, а при чем было восьмое марта?
— Кхм, ну там цветы, конфеты, подарки… международный женский день…
— Положительно ты не перестаешь меня удивлять, — не без интереса глядя на жениха, задумчиво произнесла Саша. — Я знаю, что социалисты и разные суфражистки отмечают этот день, но не восьмого, а двадцать третьего февраля. Неужели мы о тебе чего-то не знаем?
— Это наверняка. Я очень загадочный. К слову, я голоден как волк. Самое время перекусить. Как думаешь, чем нас Михалыч порадует?
— Ну нет, раз слово сказано, то цветы, подарки и конфеты придется обеспечить.
— Не вопрос. Слетаем в любую кондитерскую на твой выбор и купим, что понравится.
— Я пошутила. Лучше Михалыча все равно никто не приготовит. А давай я сама?
— А ты умеешь?
— Колычев, я много чего умею. Имей это в виду… Все, пошли.
— Что прямо так, неглиже?
— Точно. Ну это легко исправить, — накинув тонкий шелковый халат на сияющее красотой и молодостью стройное, такое женственно-прекрасное тело, с улыбкой ответила Александра. — Вперед, на кухню!
— Уи, мон амур.
Глава 9
Гроссы в Российской империи по большому счету делились на две неравные части. Одни получили высокий статус, родившись в аристократической семье, и, с младенчества имея доступ к развивающим способности адамантам, имели возможность прокачивать свой Дар. Другие, и их было меньшинство, карабкались с самого низа, получив шанс на инициацию, а значит, и на попадание в элиту, благодаря случаю или государственным программам поддержки молодых талантов.
Лидия Михайловна Марцева относилась как раз к последним. Достигнув всего в своей жизни сама и оказавшись на самом верху, она направила всю свою недюжинную энергию на то, чтобы всемерно увеличивать количество одаренных в России, и в первую очередь, за счет талантов простого народа.
Многие представители правящего класса истово ненавидели ее за это, и если бы случилась такая возможность, с удовольствием уничтожили. Но проблема была в том, что само по себе рождение в аристократической семье и наличие целой коллекции стелларов совершенно не гарантировали инициации.
Собственно говоря, очень мало кто вообще понимал, как она происходит и от чего зависит. А среди тех, кто понимал, самой авторитетной была именно Марцева. И до недавних пор, если Дар не пробуждался к совершеннолетию, только она могла помочь… либо окончательно похоронить надежду!
Впрочем, звезда ее постепенно закатывалась. Так уж случилось, что, несмотря на все старания гросса, никто из детей императора, включая наследника престола, не стал обладателем хотя бы самых скромных способностей к работе с энергосферой.
Подобные неудачи не прощались никому, так что внезапное появление в столице молодого Колычева, получившего Дар довольно поздно, но и сумевшего инициировать совершенно не имеющего никаких показаний к подобному повороту событий приятеля-полукровку, могло ее спасти. А могло и уничтожить…
— Здравствуйте Лидия Михайловна, — вежливо поздоровался внезапно нагрянувший к ней в центр Март.
— Какой приятный сюрприз, — сдержанно улыбнулась целительница. — Вы все-таки решились предоставить нам для изучения свой артефакт? Да вы садитесь…
— Не совсем, — бесстрастно отозвался молодой человек, устраиваясь поудобнее. — Но дело, которое нам нужно обсудить, не менее важно. Скорее, даже более…
— Вот как?
