Проигрышность моей стратегии заключалась в том, что я потратил всю имеющуюся у меня воду на засыхающее дерево, в результате и здоровое, растущее дерево засохло, и умирающее дерево спасти не удалось. Я не дал себе возможность заработать на растущем рисе, а вместо этого ждал, пока вырастут гнилые кофейные зёрна».
– Вот это уже действительно кое-что! А? – Джозеф Кроуз не скрывал своего удовлетворения.
– Знай я про это раньше, возможно, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. – По лицу Кроуза-старшего пробежала короткая судорога, а глаза на мгновение вспыхнули огоньком алчности и снова погасли. – Ждал, пока вырастут гнилые кофейные зёрна – хорошо сказано.
Джозеф Кроуз уже третий год откладывал понемногу денег со своего служебного жалования, чтобы начать играть. И тут, как нельзя кстати, перед ним открывались советы мудрого Ся-Бо. Он не мог поверить своему везению. Но радостное, волнующее чувство тут же смешивалось в нём с нарастающей тревогой, ведь Ляо вместе с ним узнавала всё больше и больше. И, возможно, вела какую-то двойную игру, Кроуз не мог не видеть прямой угрозы своему будущему благополучию. Отец, как будто прочитав его мысли вдруг произнёс:
– Знаешь что, Джозеф, оставлять Самоучитель у девчонки чрезвычайно опасно. В конце-концов можно сделать рукописную копию. Дело, конечно, муторное, но оно того стоит.
– Ну, слава Богу! Сова Минервы соблаговолила коснуться крылом и твоего разума, – облегчённо выдохнул Кроуз-младший.
– Сова Минервы вылетает в сумерках, – сухо засмеялся отец. – Решать, конечно, тебе, но я бы на твоём месте прямо завтра с утра навестил девчонку.
– Да, пожалуй. Медлить нельзя, – согласился инспектор, в задумчивости покачивая ногой.
– Ну, что там дальше? Читай.
Джозеф отыскал нужное место.
«Второй момент выигрышной стратегии на рынке созвучен первому, и в этой истине я так же убедился на собственном опыте. Долгое время я искал акции тех компаний, которые по некоторым моим соображениям, основанным на новостях и здравом смысле «собирались» расти, я вкладывал деньги в эти акции и ждал их бешеного взлёта. Проходило время, а они всё не росли и не росли, а некоторые даже наоборот снижались в цене, в то время как акции других компаний показывали уверенный рост. Получалось, что мои деньги не зарабатывали, хотя могли бы! Тогда я и пришёл к той истине, что на рынке и в жизни не существует того, что «собирается» расти или «собирается» падать. Существует лишь то, что растёт, падает или стоит на месте. Я стал покупать акции и контракты, которые уже реально доказывали своё движение вверх.
Нужно помнить о том, что уменьшение вероятности проигрыша не является автоматическим увеличением вероятности выигрыша. Попробуйте внезапно дать пощёчину очень сильному сопернику, с которым вы сели играть в шахматы. Вероятность вашего проигрыша снизится, так как он, скорее всего, прекратит с вами играть, но возрастёт ли от этого вероятность вашего выигрыша? Довольно большое количество людей придерживаются в Игре откровенно проигрышных стратегий, как я показал в моём первом примере. Но не меньше существует тех, кто выбирают стратегии, не ведущие к выигрышу. Эти люди принимают Игру, увлечены Игрой, даже преданны Игре, но не нацелены на выигрыш. К примерам такого выбора можно отнести второй приведённый мной случай – ставка на перспективу роста, а не на реально происходящий рост.
Но и это ещё не всё. Есть распространённое заблуждение, что получая прибыль нельзя нести убытки – это заблуждение. Семь собак могут семь раз каждая укусить медведя, но, в итоге, медведь останется жив, а несколько собак погибнут.
Если хотите выигрывать нацельтесь именно на выигрыш, не снижая интереса к Игре. Позаботьтесь о том, чтобы ваша стратегия была не проигрышной и не невыигрышной. Вам нужна только выигрышная стратегия! И вот, что ещё необходимо усвоить – в Игру вовлечены все…»
Далее, Ляо вставила первый английский фрагмент текста:
«Я, как блудливая жена, которая всегда находится в игре с любым мужчиной, ибо и она знает, никогда нельзя быть вне Игры (Offside)! Никогда нельзя точно сказать, где кончается одна игра, и начинается другая. Маленькая игра является всегда частью Большой игры. Но и Большая игра – тоже только часть. Но, надо помнить и другое, в самой крохотной, ничтожной игре заключается вся Игра Мира!
Игра охотно играет с нами со всеми, но выигрываем или проигрываем мы все по отдельности. Играя на Шанхайской бирже, я в какой-то момент ясно осознал, что есть только я и Игра, никого больше нет! Мне вдруг показались смешными все разговоры биржевых игроков о том, «куда пойдёт рынок?». Во-первых, я уже сказал, что нет потенциального движения, есть только реальное движение рынка. Во-вторых, меня посетило озарение: куда движется рынок, решаю только я сам!
И никакой мистики или волшебства здесь не было. Я чуть не сошёл с ума, осознав различие между движением рынка и нашим решением об интерпретации направления его движения. Реальное движение, на самом деле, в один и тот же момент происходило куда угодно! За 5 минут движение могло быть восходящим, за 15 минут нисходящим, за час опять восходящим, а за весь день в целом опять нисходящим, я уже не говорю про недели, месяцы и годы. Любое нисходяще движение можно было рассматривать, как часть восходящего, и любое восходящее, можно было рассматривать, как часть нисходящего движения. Всё зависело от интервала, на котором происходило рассмотрение любого движения. Но решение, на каком интервале играть принимает именно игрок, поэтому-то он один решает, куда движется рынок или определённые акции и контракты».
– Что скажешь, отец? – Джозеф отложил листочки на маленький журнальный столик.
– Что скажу? Скажу, что все мы – редкостные идиоты.
3
На следующий день, дойдя до здания полицейского управления, инспектор поднял голову и посмотрел на окна третьего этажа, туда, где находилась комната Ляо, окна были плотно задёрнуты белыми складчатыми шторами. Странно, подумал он, шторы задёргивают обычно вечером. Теперь было ровно 9 часов утра, по мостовой грохотали повозки, жёлтое приплюснутое солнце поднималось в городской пыли Гонконга. Кроуз с нехорошим предчувствием вошёл в оживающий викторианский особняк почти одновременно с коллегой Томпсоном.
Уведомив сослуживца, что ему необходимо пробежаться по делам, он и впрямь почти побежал по громоздкой железной лестнице на третий этаж, перескакивая через ступени. Дверь в комнату переводчиков была заперта. Сначала он подумал, что девушка по какой-то причине опаздывает, но что-то подсказывало ему – случилось худшее.
Тогда он, быстро семеня ногами, стал спускаться вниз на проходную. Каждый, входящий в Управление Британской Колониальной полиции предъявлял пропуск и расписывался. На проходной дежурил тот самый сержант Хаттон, который участвовал вместе с Кроузом в осмотре сгоревшего жилища Ся Бо.
– Послушайте Хаттон, – начал Кроуз, не поздоровавшись, – Вы помните нашу переводчицу Ляо Вэнь Лянь? Молодая такая китайская девчонка, сидит на третьем этаже…
– Так точно, сэр – чётко, по Уставу выпалил верзила Хаттон.
– Она заходила сегодня в управление?
– Никак нет, сэр. Сегодня её не было, – Хаттон тупо уставился на старшего по званию.
– А что с ней?! – Кроуз спросил так, как если бы в отсутствии переводчицы был виноват лично, допрашиваем им сержант, – за ней посылали?
– Не могу знать, сэр! – Хаттон вытянулся, и подобострастно хлопал глазами.
– Дайте мне немедленно ключи от её служебной комнаты!
– Сэр, но…
– Мне, под расписку! – Кроуз требовательно протянул ладонь.
Хаттон медленно снял ключи со стенда и нехотя опустил на ладонь инспектору.
– И пошлите за ней немедленно дежурный наряд! Она живёт, по-моему, здесь недалеко.
– Есть сэр! – Хаттон вообще плохо понимал, что происходит и откуда такая чрезвычайная надобность.
Офицер быстро расписался за ключи и, чуть наклонив голову набок, автоматической походкой вновь зашагал по лестнице вверх.
После двух оборотов ключа в замочной скважине дверь распахнулась, Кроуз быстрым профессиональным взглядом оглядел комнату – пусто. Ему показалось, что в комнате скопилась какая-то зловещая и насмешливая тишина. После небольшой паузы он решительно шагнул к столу Ляо. На столе лежал номер газеты «Сны Британского Льва», в которой была напечатана заметка о том самом пожаре в квартале Устриц и о загадочном исчезновении Ся Бо, больше на столе не было ничего.
Инспектор отыскал в связке ключ от выдвижного ящика, открыл его, произнося вслух неприличные ругательства, и сразу стал рыться на дне, в поисках знакомых листков желтоватой бумаги. Он сразу узнал круглый, почти каллиграфический почерк Ляо. Это был очередной переведённый отрывок. Офицер почти в бессилии упал на стул и стал читать.
