— Зачем ты это сделал?
— Хотел проверить чего ты на самом деле стоишь, — мне противно это произносить, но злость и желание наказать её в отместку за подлость и грязные желания, что она во мне будит, придают голосу недостающую уверенность. — И страшно разочаровался. Ты обычная пустышка, Карина. Доступная кукла, готовая прогнуться в ванной комнате, прямо в разгар вечеринки, лишь бы потешить свои глупые амбиции.
— Ты не прав! — её лицо вспыхивает, а глаза сверкают неуместной в данных обстоятельствах обидой.
Не прав? Не похоже на то, чтобы Снежинская собиралась меня останавливать. Я всего лишь собирался украсть её первый поцелуй, чтоб она узнала, каково это, когда кто-то рушит твои планы. Я даже не ждал, что она ответит! Тем более с такой охотой.
— На моём месте мог оказаться любой, и вряд ли дело ограничилось бы поцелуем. Подумай над этим по дороге домой.
Я разворачиваюсь, собираясь выйти, и злюсь на собственное разочарование. С недавних пор всё чаще возникает чувство, что внутри меня поселился незнакомец, совершенно невменяемый тип, в котором я едва себя узнаю. Он глух к голосу разума и слеп к очевидной истине — Карина, диковинный хищный цветок, чья внешняя красота сплошь пропитана ядом и гнилью.
— Ринат, — тихо зовёт она.
Будь я проклят, если на пару мгновений не поддаюсь её чарам. Столько отчаянья звучит в этом голосе, что самому становится больно. Оборачиваюсь, и сердце от нежности сводит. Передо мной, заламывая руки, стоит совсем потерявшаяся, наивная девчонка, она закусывает губу, а в васильковых глазах дрожат слёзы. Миг и мой взгляд скользит ниже, за бесстыдно распахнутый ворот, вызывающе короткую юбку, вспоминаю водку в стакане Климова, Катину истерику, торжествующий взгляд во дворе универа…
Хватит. Больше я на это не поведусь.
— Я вызову тебе такси, — зло бросаю, закрывая за собой дверь.
Через двадцать минут диспетчер сообщает, что такси ждёт на месте. В свете последних событий возвращаться домой вместе неохота. Эд вызвался проводить Карину до машины, и я, не собираюсь им мешать, но, не сумев удержаться, кидаю быстрый взгляд в её сторону. Лицо сестрички выражает вселенское спокойствие, никакого намёка на недавно дрожащие в глазах слёзы. Перехватив мой взгляд, она заправляет волнистую прядь за ухо и посылает едва заметную улыбку, пронизанную злорадным ликованием. Можно не сомневаться — мне только что был выписан смертный приговор. Качаю головой, а про себя усмехаюсь, ведь всё эти двадцать минут я переживал, обвиняя себя в излишней чёрствости. Снова повёлся как последний дурак. Когда дело касается Карины надо слать к чёрту всю эту лирику. Только так.
— Трошин, составишь компанию? — вернувшийся Климов протягивает мне большой стакан «секретного».
— С удовольствием, — я принимаю гремучую смесь из его рук, прекрасно отдавая себе отчёт, что завтра, скорее всего, буду сожалеть об этом. Да и ладно, когда охота стереть из памяти не то что один день, а все последние три года жизни, упиться в хлам не худшее решение.
И верно, часа через два тихого пьянства меня оставляют все проблемы, прихватив за компанию волю и разум. Я просто банально вырубаюсь на каком-то диванчике, в дальней спальне. Дурак, говорю же…
* * *
Воды… Господи, как же хочется пить! Продираясь через пульсирующую боль в голове, я пытаюсь осознать, что со мной произошло. Обрывки воспоминаний сваливаются в одну кучу, которую почти невозможно разгрести. Даже пытаться бессмысленно. Это всё равно что собирать пазл, части которого разбросаны по городской свалке.
Было бы неплохо осмотреться, чтобы определить хотя бы где я, но стоит мне разомкнуть веки, как глаза опаляет ярким светом, вызывая очередной приступ мигрени. Ругнувшись, тянусь к вискам, кажется, если их сейчас же не сжать, голова попросту лопнет, как перезрелый арбуз.
Моё движение провоцирует какую-то возню сбоку, и вдоль руки к ключице скользят чьи-то горячие пальцы. Пытаясь определить явь это или глюк, облизываю пересохшие губы и, дрожа всем телом, пытаюсь сесть. Звук скрипящих под моим весом пружин перерастает в неопределённый, разрозненный гомон. Следом накатывает лёгкая тошнота. Хрипло застонав, накрываю лицо ладонями. Кто-то закидывает ногу поверх моих. Замечательно… Куда мне довелось влипнуть на этот раз? Набравшись храбрости, продираю-таки глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Незнакомая, залитая утренним светом комната, сбоку тень с чем-то прямоугольным в руках. Телефон? Скорее всего. Ещё одна тень…
Нужно напрячься, и попытаться сосредоточиться.
— Какого чёрта? — этот низкий, надтреснутый голос не может принадлежать мне. Или может? Не дожидаясь ответа, медленно опускаю глаза вниз и холодею. — Какого, мать вашу, чёрта?!
Комната взрывается приступом истеричного хохота…
Сладкая доза мести
Карина
Иногда мне кажется, что самые яркие эмоции в человеке способна разжечь только месть. Она зарождается небольшим комом в солнечном сплетении и разливается по телу небывалым всплеском энергии. Кожа начинает гореть и покалывать, дыхание сбивается, а сердце гонит по венам чистый адреналин. Наверное, её можно сравнить с экстазом — очень извращённой его разновидностью, когда болезненное удовольствие накрывает с головой, порабощая волю. И раз уж представилась возможность насладиться ею сполна, то я ни за что не откажусь от своей дозы мести.
Руки, сжимающие телефон подрагивают от томительного предвкушения, а онемевшее тело, прикрытое лишь короткой пижамой, сплошь покрыто мурашками. Я провела так всю ночь, привычно устроившись на подоконнике, в ожидании обещанного Климовым видео. Это мой сюрприз. Ринату. Он ведь хотел проверить чего я на самом деле стою? Что ж, я предоставила ему такую возможность.
А ведь всё могло быть иначе…
Я прикрываю глаза и в тысячный раз возвращаюсь в душные недра ванной комнаты. Вспоминаю непроглядную темноту, прохладную руку на своём затылке, удивление, чужие настойчивые губы, свой испуг. А затем вдыхаю слабый аромат лайма смешанный с горечью полыни, и мир переворачивается с ног на голову. Я впервые чувствую потребность не только брать, но и делиться. Мелькает даже шальная мысль, что может существовать что-то превыше моих амбиций. Или кто-то. Например, человек, который меня так жадно целует, мой ненавистный сводный брат.
Ринат единственный сумел затронуть моё сердце, но, когда я собралась открыться ему, брезгливо указал на моё ничтожество. Братец считает, что слишком хорош для меня? Значит я докажу ему обратное. Втопчу в грязь. Смешаю с дерьмом.
Впутать в свою авантюру Климова оказалось плёвым делом. Стоило связать имя Рината со сплетнями о Катином эпичном отказе, как Эд сам вызвался на передовую. Да, снова пришлось наврать с три короба, ну а что? Зато доверчивый Эд охотно повёлся, инструкции выслушал, доложить о проделанной работе обещал. Его энтузиазм, конечно, внушает опасения, но на войне все средства хороши, а исполнители — на счету.
В полночь пьянющий, но крайне гордый собой Климов отчитался, что враг полностью обезврежен. Если его словами: «напоен вдрызг, в стельку, в дымину и до беспамятства». Ничего не соображает, в общем.
А вот и вторая часть нашего плана, подкатывает на телефон новым видео от Климова. Уже к обеду этот неоднозначный видеоролик облетит весь универ, и опустит нашего ангела на грешную землю. В мрачном предвкушении нажимаю «плей» и жадным взглядом впиваюсь в экран.
Первым делом из динамиков символично хрипит Биг рашн босс со своим «Я бухой», и дальнейшее действие разворачивается именно под этот трек.
Итак:
Раннее утро. Комната, в которой, судя по беспорядку, всю ночь бушевал ополоумевший авангардист, причём бушевал не один, а в компании нескольких мусорных баков. Их содержимое в виде пустых бутылок, коробок из-под пиццы и элементов одежды раскидано повсюду, составляя часть художественной композиции, в эпицентре которой на узком диванчике прикрытые тюлем лежат два тела.
