войска и спецслужбы осуществили военный переворот, в результате которого правительство Мосаддыка было распущено, а его глава арестован. Одновременно в Тегеране и других городах были организованы оплаченные ЦРУ «всенародные демонстрации» в поддержку шаха.
Итоги операции «Аякс» были таковы. Мохаммед Реза Пехлеви полноправным правителем вернулся в страну и четверть века сидел на троне, храня верность своим благодетелям. Акт меджлиса о национализации нефтяной промышленности Ирана был отменен. 19 ноября 1954 года новое правительство страны подписало с Международным нефтяным консорциумом («семью сестрами») соглашение о передаче ему прав на добычу и переработку иранской нефти, коей раньше распоряжалась АИНК. По 40 % акций консорциума получили британская государственная компания British Petroleum и пять американских нефтяных компаний из рокфеллеровской империи Standard Oil. Британо-голландскому концерну Royal Dutch Shell досталось 14 % акций, а остальные 6 % получила французская Compagnie Franccaise de Petroles (ныне Total). Не остались внакладе и владельцы АИНК. Иран выплатил им 25 млн фунтов стерлингов в возмещение ущерба, нанесенного национализацией 1951 года. Но главным стратегическим итогом операции «Аякс» стал переход шахского Ирана из-под британского под американское влияние. При правлении Резы Пехлеви Иран стал надежным союзником США в регионе, на долю которого приходилось до 40 % экспорта американских вооружений!
Однако это была пиррова победа. Иранцы были глубоко оскорблены бесцеремонным вмешательством иностранцев в их внутренние дела. В стране начался рост антиамериканских настроений, кои провоцировали сами американцы, которые не только грабили нефтяные богатства Ирана, но и задались целью превратить эту самобытную страну с древнейшей культурой в форпост современной западной цивилизации на Ближнем Востоке. Заокеанским «миссионерам» казалось, что задача вполне выполнима, но они не замечали глубинных процессов, протекавших в иранском обществе. А это был рост не только антиамериканских и антизападных настроений, но и исламского фундаментализма, в котором иранцы (особенно молодежь) видели возвращение к национальным корням и истокам. Эти настроения подогревало шиитское духовенство и его пребывавший в изгнании вождь, которого одни называли Великолепным хранителем веры, другие – Единственной надеждой обездоленных, иранцы считали его своим духовным наставником и отцом, а журнал Time назвал человеком 1979 года.
Аятолла: формирование личности
Сейид хаджи Рухолла Мусави Хомейни (ок. 1902–1989) был родом из небольшого городка Хомейн в центре Ирана. В школе он был прилежным учеником и, видимо, в душе мечтал стать поэтом. Обожал поэзию великого ширазца Хафиза и в молодости писал газели. Однако, зная, что духовные иерархи Ирана (в чей круг Хомейни мечтал попасть) относятся к поэзии неодобрительно, он всю жизнь скрывал свою поэтическую страсть. Лишь в 1979 году он позволил опубликовать книгу своих стихов. Еще одним увлечением Хомейни с юности и до старости был футбол.
Окончив школу, Хомейни отправился в город Эрак, где занялся теологией, начав готовить себя к выполнению особой миссии, сомнений в которой у него никогда не возникало. После учебы в Эраке в 1920 году он переехал в город Кум, который стал тогда центром шиитского богословия в Иране. Там Хомейни штудирует мусульманское право, астрологию и учит арабский язык – «язык благородного Корана», а также изучает шиитский мистицизм – суфизм, зная, что он популярен в народе. По окончании учебы Хомейни стал проповедником и завел в Куме первых последователей и учеников – талабе, среди которых он приметил и Хосейна Али Монтазери, которого через много лет перед смертью назначит своим официальным преемником. В 1929 году Хомейни женился на 11‑летней Батул – дочери влиятельного аятоллы Сакафи, чем упрочил свое положение среди кумских иерархов. Жена родила ему двух сыновей и трех дочерей, которых он очень любил. Хомейни наложил на себя строгие обеты, в 1937 году совершил хадж в Мекку и сформировался как целостная сильная личность и видный богослов.
Обет мщения
Ключевую роль в жизни Хомейни сыграли три обстоятельства. Во-первых, происхождение, о чем мы еще скажем. Во-вторых, то, что отца Хомейни убили, когда ему не исполнилось и полгода. Он погиб в схватке с людьми претендовавшего на его землю помещика Хишмета ад-Долы, который был близким другом полковника казачьих войск Резы-хана. Завещание матери Хомейни гласило: «За смерть отца – отомсти!» У шиитов заветы родителей священны, а исполнение воли близких родственников считается подвигом. И сын поклялся матери отомстить алчному помещику и его покровителю Резе-хану, который в 1925 году в чине армейского генерала стал шахом Ирана и основал династию Пехлеви.
Шиитское духовенство решительно воспротивилось попытке Резы-хана объявить Иран светской республикой, подобно Турции. По убеждению шиитских иерархов, в стране должно было существовать либо духовное управление, либо монархия под контролем духовенства. Реза-хан согласился на монархию, но не принял власти аятолл, которые составили скрытую оппозицию шахской власти. Политику отца продолжил его сын Мохаммед Реза Пехлеви. Продолжилось и его противостояние с духовенством, и этот фактор использовал Хомейни. Во время Второй мировой войны и в первые послевоенные годы Иран оказался яблоком раздора великих держав, которые бесцеремонно обращались с иранцами, чем пробудили в Хомейни лютую ненависть, ставшую еще одной важной частью его сознания.
Всё это было лишь прелюдией к главному подвигу его жизни – мщению ненавистному шаху. Задача была архисложной. Решить ее можно было лишь опершись на народ, для которого проповеднику нужно было найти правильные слова. И в 1962 году Хомейни начал строить свою концепцию исламского мира, народа и власти, положив в основу понятные простым людям принципы исламской морали, основанной на справедливости. Ислам – религия покорности воле Аллаха и справедливости, учил Хомейни. По его убеждению, мусульманское общество – больное общество, спасти которое от загнивания и смерти может только хирургическое вмешательство. «Страх людей перед смертью есть болезнь, излечение от которой сулит только вера», – заявил он. Но на пути к «излечению верой» стоит проамериканский шахский режим, устранение которого должно стать целью каждого правоверного иранца. А чтобы цель была ясна как можно большему числу людей, Хомейни максимально упростил свой разговорный язык, сведя словарный запас до двух тысяч слов, и стал обращаться к правоверным с тщательно отрепетированными молитвами, где белое было белым, а черное – черным. И всем всё понятно. Народные массы, которые он просветит, должны будут принять его сторону в борьбе с шахом, а те, кто не примет, будут объявлены врагами ислама.
Расчет оказался верным. Популярность проповедника из Кум стала быстро расти, а его антишахские филиппики пользовались большим успехом. Слухи о кумском наглеце быстро достигли Тегерана, и за Хомейни была установлена слежка. И тут, понимая, чем это грозит, Хомейни сделал дерзкий, но точный ход: он предал анафеме шаха за то, что
