— Не говори так, Отто.
Голос у девчонки сел, да и сама она стала белее мела. Губы дрожат большие голубые глаза покраснели. Вот-вот заплачет. Только рыжие волосы так и остались рыжими, даже как-то ярче казаться стали на таком-то фоне.
— Хорошо, не буду.
Тут же сдался я.
— Всё равно их ещё протестировать надо. Думаю, за недельку управимся, а там и за Коннорсом пойдём.
— Честно?
— Честнее некуда.
Я ещё ни разу не обманывал тебя. С самого момента нашего знакомства я был предельно честен. Надеюсь, теперь ты простишь мне эту маленькую ложь.
— Так, давай проверим твоё состояние, и пойдёшь домой.
— Ага.
Петра с готовностью прошла за ширму и раздевшись, принялась выполнять мои команды, пока я следил за состоянием её скелета. Убедившись, что всё в порядке, я отпустил девушку домой и, упав в кресло, принялся гипнотизировать задумчивым взглядом свою разработку. Программное обеспечение готово, сама техника тоже. Осталось только подключить всё это к собственной нервной системе, что делать мне откровенно страшно.
— Ладно, дружище, это ради тебя.
Вздохнув, я снял очки и, положив их на стол, прошёл к своему изобретению.
Первым делом надо оголиться по пояс. Затем застегнуть массивный пояс. Теперь самое сложное — включить его. Лёгкий щелчок, после чего со спины послышался тихий гул механизма, который обеспечит подключение протеза к моему спинному мозгу. Металл неприятно холодил кожу, несмотря на специальную прокладку, которая не позволит стереть кожу в кровь. А следом пришла боль, пронзившая всю спину от копчика, до самого основания черепа. Огромных сил мне стоило устоять на ногах и, стиснув зубы, ограничиться глухим рыком. Когда боль отступила, я почувствовал, что с ног до головы покрыт холодным потом, а ещё, что у меня стало на четыре руки больше. Эти самые руки куда гибче и длиннее тех, что даны мне природой при рождении.
Теперь были полчаса, посвящённые привыканию тела и мозга к новым реалиям. Надо ли говорить, что передвижение на своих двоих стало значительно затруднено внезапно увеличившимся весом. Теперь приходилось при ходьбе помогать себе новыми механическими конечностями.
Следом шла проверка моторики: четырёхпалые протезы прекрасно справлялись с самыми тонкими манипуляциями, что было необходимо для достижения поставленной цели. Что уж там, я без проблем могу ими заварить себе чай и отмерить необходимое количество сахара. Думаю, с задачами из разряда хирургии проблем тоже не возникнет. А если их ещё немного доработать, то можно будет замахнуться и на такие тонкие материи, как глазная или нейрохирургия.
Наконец, убедившись, что всё функционирует так, как и должно, я обратил свой взор на выход:
— Пора.
Накинув на себя майку, плотный свитер и пальто, я, помогая себе механическими конечностями отправился на поиски старого друга.
Ночь встретила меня пустыми улицами, залитыми неоновым светом от многочисленных вывесок, да холодным ветерком. На абсолютно чёрном небе не было видно ни единой звезды — свет от вывесок и фонарей не даёт их увидеть.
Стараясь не шуметь, я открыл канализационный люк и спустился внутрь. Воняло под городом моё почтение, но деваться некуда, к тому же, предвидя подобную проблему, я закрыл половину лица респиратором.
С темнотой я справился просто — надел свои специальные очки, в которых в том числе была функция прибора ночного видения. Эти очки — прототип тех, которыми пользуется Петра в образе Паучихи. Они более массивные, но, при этом, не менее надёжные.
Как найти того, кто наизусть знает все хитросплетения тоннелей канализации Нью-Йорка? Досконально изучить её устройство, узнать, в каких её областях наиболее благоприятные условия для рептилии, изучить повадки создания, в которое превратился Курт, после чего применить всё это на практике в виде загруженной в очки карты с пометками и маршрутами. Мифы же об аллигаторах в канализации, ожидаемо оказались лишь мифами, которые, правда, наберут новые обороты, стоит только Коннорсу пару раз мелькнуть перед камерами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Почему у меня начинает болеть голова? Наверное, непривычная нагрузка на мозг. Ничего, это пройдёт. Да и стресс с недосыпом тоже здоровья не прибавляют.
На протяжении всего пути меня сопровождали звуки текущей воды, да лязг механических конечностей, когда они опирались о камень стен, потолка и пола, помогая мне продвигаться вглубь канализации.
Стало прохладнее. Желая согреться, я поплотнее закутался в пальто, но это не помогло от слова совсем. На спине выступил холодный и липкий пот. Взглянув на индикатор своего здоровья, датчиками для которого я напичкал своё изобретение, увидел, что температура подскочила до сорока семи градусов и продолжала ползти вверх. У меня лихорадка — первый признак отторжения имплантатов. Тех самых, что подключили протез к моему позвоночнику. Это плохо. Очень и очень плохо.
Достав из кармана плаща упаковку со стимуляторами, я вколол себе один. Справедливости ради стоит отметить, что это не просто стимуляторы, а ядрёный коктейль, который поможет улучшить самочувствие и замедлит отторжение, попутно сняв симптомы. Вот только злоупотреблять ими никак нельзя, иначе последствия могут быть весьма плачевными: от расщепления личности, вплоть до мучительной смерти. Следующую дозу можно будет принять не раньше, чем через час. А лучше и вовсе подождать все полтора.
В первой отмеченной точке на карте Курта не оказалось. Даже каких-либо следов его присутствия я не обнаружил, хотя это место было наиболее близким по расположению к нашей лаборатории. Интересно, почему он не выбрал его? Либо решил уйти подальше, либо его мозг настолько перестроился, что простая логика оказалась настолько искажена. Хотя, какой смысл гадать? Главное — найти Курта и взять его кровь, чтобы изготовить лекарство. Потому что все исходники пришли в негодность, процедуру прививания генов знает только сам Коннорс, ну а что касается рецепта, то он был на компьютере, который кто-то заботливо почистил. Причём сделал это дистанционно. Полагаю, тут постарался наш дорогой загадочный спонсор, который так ни разу и не появился лично, чтобы проверить наши успехи.
Во второй отмеченной области его тоже не оказалось. Однако, он здесь совершенно точно был. Чего стоят только царапины на стенах, оставленные огромными когтями. Плюс, сброшенная шкура антропоморфного ящера, которая не может принадлежать никому другому, потому что больше никто не применял на себе пересадку генов ящерицы. Я на верном пути. Вот только силы неумолимо подходят к концу, а лихорадка набирает обороты. Пришлось использовать второй стимулятор. Что-то мне подсказывает, что постепенно они перестанут помогать вовсе. Это значит, что мне надо поспешить.
Ноги стали отказывать, пришлось целиком и полностью доверить своё передвижение механическим конечностям. Да и следующий стимулятор вкалывать придётся ими, потому что руки трясутся, как у алкоголика после недельного запоя. Но отступать нельзя, я обязан найти Курта. Найти и помочь ему.
На протяжение следующих трёх часов блужданий я находил только следы Коннорса, но не его самого. После применения шестого стимулятора, я наконец стал слышать далёкие шорохи. Я ускорился. Металлический лязг стал звучать в каналах чаще.
Всё произошло слишком быстро. Я не успел понять, как оказался прижатым к стене огромными когтистыми лапами. Даже механические конечности не помогли — все четыре оказались зажаты второй лапой.
— Ну и ну, не думал, что смогу поймать гениального Отто Октавиуса в простой канализации.
Этот голос принадлежал не Курту, который сейчас смотрел на меня каким-то странным взглядом, в котором сочеталось любопытство, узнавание и гастрономический интерес. Он принадлежал щеголевато одетому парню, который явно не испытывал никакого удовольствия от нахождения в канализации.
— Доктор Октавиус, нам с доктором Коннорсом нужна ваша помощь. Вы же знаете, кто это?
С этими словами щёголь достал из внутреннего кармашка пиджака фотографию Паучихи.
