дворовой и тягловой землей, лошадью, коровой, хозяйственным инвентарем, посудой, дал ему право на часть еще не собранного с полей урожая и вновь полностью сохранил за собой (и дочерьми) весь двор. В виде компенсации за жилище, которое сын должен был построить самостоятельно, он (наличных денег у Иванова-старшего уже не хватало) был освобожден навсегда от участия в уплате семейных долгов. Все это фиксировалось в документах, и из совокупности следует со всей очевидностью: реальных условий для развития жилища в пределах, как тогда говаривалось, «подлых сословий» - подлых значило «подлегающих» обложению податью, телесным наказаниям и пр. - в дореволюционной России не было. Во всяком случае, их не было для девяти человек из десяти.
В Западной Европе, столетием раньше вставшей на путь капиталистического развития, та же ситуация для самостоятельных домохозяев (о жителях наемных жилищ речь пойдет в следующей главе) начинает постепенно меняться к середине XVIII столетия. В Голландии и Англии нарождающаяся техническая интеллигенция, конторские служащие и прослойка наиболее квалифицированных рабочих начинают селиться в новых жилищах. Англичане по сей день называют этот тип «террасами», а по сути этот новый тип представляет собой не что иное, как прямое развитие «жилой улицы» готического города. Если плотно приставить один к другому узкие, чаще всего на одну лишь комнату по фасаду, но зато «длинные» в глубину дома, придать им однотипное оформление фасада и одну высоту в два или три этажа, а перед отдельным входом в каждый дом устроить крошечный садик, то это и будет классическая «терраса». Они целы и сегодня в большинстве британских городов - еще недавно казалось, что их снесут, чтобы расчистить место под строительство многоквартирных домов, однако деятельность молодых архитекторов и активное участие населения привели к сохранению и реконструкции «террас», соединяющих достоинства отдельного дома и экономичность многоквартирных.
Получив новое, «континентальное» наименование, «блокированный дом» приобрел в последние десятилетия огромную популярность, и теперь его строят уже заново в кварталах множества западноевропейских городов (в последнее время наши архитекторы все чаще используют этот тип жилища при работе в малых городах и реконструкции поселков). Разумеется, сегодняшняя «терраса» многим отличается от своего прототипа, в котором не было ни ванных комнат, ни туалетов, выносившихся в дворовые пристройки. Более того, архитекторы нашли возможным и доказали выгодность возрождения готической схемы дома, растянутого по вертикали; только нижний этаж занимает, как правило, не лавка и не мастерская (мастерские и гаражи чаще всего переносят в подвал), а почти самостоятельная квартира, предназначенная для взрослых сына или дочери, а иногда сдаваемая внаем. По сути, в один тип жилища удалось вместить признаки и старой «террасы», и так называемого особняка с флигелем.
39. Т. Андо. Жилой комплекс «Рокко». Кобэ, Япония. 1983 год. Разрез
Использование монолитного железобетона, особенно оправданное в регионах с высокой опасностью землетрясений, открывает безграничные художественные возможности перед авторами жилых комплексов - хабитатов. Благодаря этой технике возникла и все шире используется возможность застраивать территории, ранее считавшиеся непригодными для строительства.
«Вписываясь» в сильный рельеф, Тадао Андо, представляющий среднее поколение мастеров японской архитектуры (родился в 1941 году), «вторит» горному склону, увеличивая его зрительное богатство архитектурными формами. Одновременно (что хорошо видно на разрезе) строительство жилого комплекса укрепляет склон, ранее грозивший постоянными осыпями жилому району у его подножия.
Монолитный бетон - лишь одна из новейших технологий строительства современного жилья: кроме сборного строительства из тяжелых и легких элементов развивается техника подъема этажей мощными домкратами, когда дом растет сверху вниз, монтажа жилых комплексов из объемных блок-квартир и одновременно возвращение к строительству малоэтажных домов из традиционных материалов в сельской местности и в малых городах
Упоминание особняка с флигелем возбуждает немедленную ассоциацию с одной занятной историей, сыгравшей весьма примечательную роль в долгой эволюции односемейного дома. Разумеется, у коттеджа (от французского «кот» - хижина, убежище) было уже солидное прошлое, ибо он ведет свою родословную от капитального сельского жилища средневековья. Разумеется, и раньше были нередки случаи, когда архитектор или, как его чаще именовали, если речь шла об обыденном жилище, мастер-каменщик, строил дом для себя и семьи. Однако документированные случаи, когда архитектор-художник строил для себя дом по собственному проекту, до XVIII века относятся к числу исключений. Только о доме-мастерской, спроектированном для себя знаменитым Рубенсом, известно все, да он, к тому же, бережно сохраняется по сей день в родном его Антверпене. Впрочем, к тому времени, когда, вернувшись из странствий по Европе, Рубенс строит себе новый дом, он был богат, и возник скорее небольшой дворец, чем большой дом.
Совсем иначе обстояло дело, когда в последний год XVII века Джон Вэнбрю, сначала капитан британской армии и французский пленник, затем блистательный драматург, а в скором будущем один из крупнейших мастеров архитектуры XVIII столетия, получил у короля разрешение на строительство собственного дома. Вэнбрю был небогат, и для него весьма важным был один пункт этого документа: дом разрешили построить на участке, где страшный пожар 1666 года уничтожил дворец Уайтхолл, с использованием кирпича и камня, оставшихся на пожарище. Вэнбрю, и в дальнейшей своей архитектурной карьере всегда поступавший «не по правилам» (он создавал новые правила, на будущее, будучи одним из создателей пейзажного «английского» парка, автором «романтического» замка за сто лет до расцвета романтизма и пр.), нарушает их и при создании своего дома.
Участок был мал - всего 20x20 метров, и его следовало по тогдашним неписанным правилам застроить целиком, однако Вэнбрю оставляет по краям довольно широкие «поля», а в центре возводит маленькое здание, почти точно вписывающееся в куб (на нашей иллюстрации дом архитектора виден уже после его расширения в связи с женитьбой, когда к «кубику» были пристроены миниатюрные «крылья»). Дому, все по тем же неписанным правилам, надлежало быть массивной стеной, обращенной на улицу, а Вэнбрю создает сочную лоджию-аркаду перед входом, прочими деталями, хорошо видными на нашем рисунке, создавая впечатление маленького «палаццо». Наконец, ко всему прочему, новый домовладелец устраивает редкое по тем временам и во дворцах новшество - туалетную и ванную комнаты на втором этаже. Заметим, кстати, что первая настоящая ванная комната возникает, кажется, после римских времен в флорентийском древнем дворце Палаццо Веккио, когда замечательный художник и историк искусств Джорджо Вазари перестраивает его для герцога Козимо I Медичи в 1550-е годы. В Версальском дворце ванных комнат не было и в то время, когда дом Вэнбрю успел состариться.
Необычная форма, непривычный стиль постройки, казавшейся особенно маленькой на огромном тогда пустыре (дом, к сожалению, не сохранился, тогда
