— Несколько лет. — МакГрин ловко, орудуя только пальцами и почти не шевеля кистью, «рассортировала» рюмки, отделив лишние, сдвинув их к стене и разместив три оставшиеся словно бы на вершинах треугольника. — Познакомились на одной операции… Вернее, встретились, а познакомились чуть позже. Я тогда была в группе армейской разведки, работать в паре начали не сразу… — Девушка фыркнула, не глядя на собеседника.
— Сработались неплохо. Мишель — хороший напарник… даже слишком. Ей мало быть просто товарищем по службе, она всегда стремится… к большему.
— В смысле?
— Видите, на тумбе у кровати? Рамочка?
Маленькую рамку с немного засвеченной фотографией Штреллер заметил сразу, но теперь рассмотрел внимательно. Снимок сделали против солнца, объектив был направлен снизу-вверх, так что в кадр попало лишь женское лицо на фоне яркого неба. Совсем юная девушка забавно щурилась и широко улыбалась, прикрываясь ладонью от ветра, взметнувшего её недлинные медно-рыжие волосы. Впрочем, щурила она только правый глаз, левый был скрыт под белой медицинской повязкой.
— Погодите, Энн… Это… это вы? — Чтобы проассоциировать девушку на фото с угрюмой молодой женщиной, сидящей напротив, Маркусу потребовалось с полминуты. Вышло неловко, так что он поспешил сменить тему. — Капитан держит ваш снимок у себя на тумбочке?
— Нет. — Кажется, рыжая канадка подавила смешок. — Это моя тумбочка. Она заставляет меня держать эту фотографию под рукой постоянно. Как напоминание.
— О чём?
— О том, что я умею улыбаться. — Энн повела плечом и принялась скручивать крышечку с бутылки. — Считает, мне нужно об этом постоянно напоминать, особенно после потери глаза. Кстати, снимок как раз на выходе из госпиталя сделан…
С минуту они молчали. Спиртное так и осталось в откупоренной бутылочке. Наконец, МакГрин вздохнула:
— Теперь понимаете? Кажется, именно из-за этого она и не работает с группами больше чем в два-три человека. Не умеет… дистанцировать себя. Это очень плохо для боевого офицера.
— Ну… Жизнь ведь не ограничивается службой. — Штреллер взял на себя обязанность разлить напиток по рюмкам. С сомнением покосился на закуску — шоколад и маринад, по правде, не слишком подходили, да и друг с другом сочетались слабо. — Способность сопереживать доставляет порой немало неудобств, но она же — один из признаков хорошего человека.
Младшая из канадок в неформальной обстановке растеряла пугающую брутальность — теперь она выглядела просто усталой, неразговорчивой и даже немного грустной. Так что, чокнувшись с ней рюмками, инженер позволил себе заметить:
— И кстати, фройляйн Хенриксен права. Вам не стоит забывать про улыбку.
Узнать мнение самой Энн на этот счёт Маркусу не довелось — в тесную квартирку без стука вошла её напарница. Капитан являла собой разительный контраст — свежая, словно только из-под утюга после чистки, выходная форма, и отнюдь не свежий, утомлённый вид самой женщины. Тем не менее, шагнув через порог, она привычно улыбнулась:
— Мистер Штреллер, вы нас навестили… Очень приятно.
Кивнув гостю, снайпер присела на свободную койку и поинтересовалась:
— О чём говорили? — хитро подмигнув, уточнила: — Меня обсуждали, да?
— Не совсем. Говорили про операцию, где мы с тобой познакомились. — Неожиданно взяла инициативу Энн, малость покривив при этом душой.
— А, да… — Хенриксен с кривой усмешкой потёрла затылок. — Любопытное было дело. Тогда в центре враждебного города застряла группа с большим количеством раненых и нонкомбатантов. Их окружили в административном здании и сильно давили огнём. Командование бросило на помощь сводный батальон, в который попала и я с отделением Второй оперативной. Вышло, конечно, глупо и кроваво. Весь город был против нас, чтобы пробить и удержать безопасный коридор одного батальона не хватило. Мы только прорвались к окружённым и сами оказались отрезаны. Начали отходить с боем, я прикрывала группу от вражеских снайперов, держась в стороне, двигаясь по крышам. Ну так и вышло, что все ушли, а я осталась…
Не переставая улыбаться, Мишель коснулась кончиками пальцев ключицы:
— В общем, в итоге меня подстрелили. Тут бы и сказке конец, но штаб решил на следующий день вновь ввести силы в город, и по кварталам выслали разведгруппы. Энн вела одну и нашла меня, уже почти холодную. И вытащила, хотя это было непросто — группу раскрыли, завязался бой… Но меня не бросили, хотя тащили так «нежно», что в добавок сломали пару рёбер…
— Я была уверена, что несу труп. — Опять помрачнела расслабившаяся было МакГрин, вертя в пальцах стопку. Залпом опустошив её, пояснила. — У тебя ни пульс, ни дыхание не ощущались, а осмотреть как следует некогда было…
— Да я не в обиде, всё ведь срослось. — Отмахнулась Хенриксен. — Живая — и ладно. И вообще, тащить мёртвого товарища до своих — куда самоотверженней, чем раненого.
Снова повисло молчание, но на сей раз Мишель не позволила ему затянуться. Взяв свою рюмку, повернулась к Штреллеру:
— Скажите, Маркус, как вам эта база? Я не про деловую часть и перспективы проекта спрашиваю, это вы, уверена, обсудили с полковником. Вообще, ощущения от людей, коллектива?
Вопрос Мишель застал инженера врасплох. Он привык анализировать, оценивать и препарировать все вокруг, а вот его ощущениями обычно мало кто интересовался.
— Если честно, фройляйн Хенриксен, мне у вас, как это… комфортно. Много интересных людей, разных, не идеальных конечно, но весьма любопытных. Грандиозная задача. Масса интересной работы по нормальной организации всего вокруг. — Маркус залпом опустошил рюмку. — Да ладно, не слушайте меня, опять в анализ скатился. Мне просто с детства хотелось пожить в сверхсекретном подземном бункере. — С улыбкой немец наполнил опустевшие рюмки — свою и Энн. — А как вас двоих занесло в проект? Объявлений о приеме на работу наверняка не было. Сразу поверили, что пришельцы существуют?
— Не то, чтобы сразу… — Капитан поводила пальцем по краю банки с огурцами, обходя вопрос о переводе. — Но к тому моменту, когда прибыла на базу — уже верила. Нас здорово «накачали» перед отправкой — и остальных оперативников тоже, как я знаю. Первый бой… не шокировал. Всё то же самое, что и с людьми, если не цепляться за детали. Даже полегче. Именно оттого, что в прицеле не люди.
Она внезапно зажмурилась и, шмыгнув носом, отпила из своей рюмки. И ещё раз — добив остатки. Выдохнула.
— Мне сказали, вы не пьёте. — Хмыкнул Штреллер.
— Да. Есть причины. — Мишель несколько смущённо почесала кончик носа, а МакГрин, протянув руку через стол, забрала у неё пустую стопочку. — Но сейчас уникальная ситуация — я точно знаю, что вот эти… — Она прищурилась и смерила взглядом почти пустую бутылку. — …сто двадцать-сто двадцать пять грамм кубинского рома — последний алкоголь в радиусе нескольких сотен километров, если не считать препаратов из лаборатории. Так что могу составить вам компанию без особого риска…
— А чем мы рискуем? — Не удержался Штреллер, вспоминая, как зарделась МакГрин во время их разговора на банкете. — Вы бросили пить после какого-то инцидента, кажется?
— Ох, чёрт… — Мишель облокотилась о край стола и подпёрла лоб ладонью. Маркус тут же пожалел о том, что задал этот вопрос, но канадка всё же ответила… со смешком. — Я и раньше-то почти не пила, только за компанию, с товарищами. Допьяна вообще никогда не напивалась. Видите ли, среди моих предков есть северные индейцы, со спиртным я должна быть очень осторожна… В общем, в тот раз, после тяжёлой операции, все здорово надрались, меня тоже напоили в зюзю… И я каким-то образом уговорила часового открыть мне арсенал…
— И? — Подтолкнул немец, когда пауза затянулась.
— Вот что было после — не помню. — Развела руками женщина. — Но утром сильно болело правое плечо, а ещё оказалось, что меня понизили до лейтенанта… Хотя через неделю восстановили. Так что я дважды капитан. Детали знают только Энн, которая всю вечеринку была в сознании, и командир, который подписывал приказ о моём разжаловании, но оба мне ничего не рассказывают.
— Это чтобы тебе было стыдно. — Буркнула рыжая напарница, отодвигая трофейную капитанскую рюмку к стене.
— Мне и стыдно. — Сокрушённо вздохнула Хенриксен. И тут же лукаво глянула на Маркуса из-под чёлки. — Вот такая история, герр Штреллер. А вы что подумали?…
* * *
Гости покидали базу «X-UNIT» следующим утром — спокойно и без лишней помпы. Провожали их только офицеры и пара человек обслуги. Прибывший за час до того «экскурсовод» Джеймс стоял у люка доставившего его Ми-8, кивком приветствуя каждого, поднимающегося на борт. Шейх и его телохранитель, как обычно, напустили на себя загадочный вид. Англичане тоже уходили молча, в задумчивости. Вот русский «крупный предприниматель» и немец-инженер прямо на ходу продолжали что-то обсуждать, однако уже на ступеньках трапа Штреллер нашёл время обернуться и с улыбкой помахать кому-то из провожающих рукой.
