— А мне кажется, что лишение ноги пошло на пользу твоему характеру. Какими еще новостями обменяемся?
Джо закатил глаза.
— Мир изменился. Может, меня задело?
— Или отсутствие Брока так помогло тебе?
Чонса словно пощечину ему отвесила. Едва заметная улыбка исчезла с его лица. Он ведь так и не понял, что произошло тогда, у реки. Запомнил только полный ужаса крик (чей?) и то, как девушка метнулась к нему и потащила к обрыву. Даже не смог вспомнить свой прощальный взгляд на Брока. Прыжок, холод и боль — всё, что осталось на память о его приемном отце.
Джо с отвращением глянул на обрубок своей ноги.
— Я теперь не смогу сражаться.
— А ты рассчитывал заниматься только этим? — Чонса оперлась скулой о поднятую руку. Она тоже согрелась, напилась — на бледных щеках заиграл румянец, подсвечивая полупрозрачные веснушки, — Только сражаться? И больше ничего? Ты же в курсе, что сила — она не только про умение заехать по черепу твоим молотом?
— Мой молот тут причем?
Чонса покачала головой:
— Стоит мужику услышать что-то про свой молот, как остальная фраза куда-то исчезает, — она цыкнула зубом и положила ладонь на руку Джо, заставив его посмотреть на себя, — В малефикоруме нас учили, что мы больше, чем пара кружек крови, чем кости и мышцы. Ту силу, что у тебя здесь, — она ткнула пальцем в его грудь, — Никто не отнимет. Ни злая река, ни…
Она запнулась. Джо понял — она вспомнила монстров. Что, если её глаза видели что-то иное? Более ужасное? В конце концов, органы чувств малефиков гораздо острее, они отличаются от человеческих.
— Сила — не-сила… Легко говорить тебе. Ты и без меча можешь уложить человека, а я…
— А что ты? Бедный мальчик, который без меча в руках превращается в лягушку? А? Ну, давай. Расскажи.
— Ты что же, хочешь услышать мою историю? — усмехнулся Джолант, подаваясь вперед.
Его настороженный взгляд скользнул по ехидному лицу Чонсы, остановился на узких розовых губах. Кто-то из посетителей не выдержал и внезапно в голос расплакался. Немая служанка вывела его на улицу.
— Нечего рассказывать, — пробубнил ключник, болтая алкоголем в полупустой кружке, — Я родился в Сантацио. До десяти лет рос при дворе, обо мне заботилась служанка, Цера, а я помогал на конюшне. Потом пришел Брок, он, кажется, был дальним родственником моего отца. Я всегда знал, что неродной, родная мама умерла… Но Цера воспитывала меня, как своего ребенка, хотя у неё был ещё один сын. Его звали Гвидо.
Чонса затихла, кажется, дышать перестала. Джо улыбнулся своим мыслям.
— Нам было весело вместе. Он просился со мной, но Брок забрал только меня. Брок тогда уже был ключником, увез меня в малефикорум за Канноне. С тех пор я не был в столице. Годы войны я провел за обучением. Рвался в бой, но меня отправили только дальше на север… Потом я познакомился с тобой. Вот и вся история славного Джоланта Лорки.
Еще один кувшин хмельного напитка. Чонса подняла свою кружку и встала с места. Её хрипловатый голос раскатился по «Еловому грогу» рычанием горной львицы:
— За славного Джоланта Лорку! И за возвращение домой!
Джо смущенно кашлянул в кулак, когда пьянчуги разразились поддерживающими криками.
— Спасибо. Это довольно… мило.
Чонса упала на место и промурлыкала:
— О, Колючка, не начинай. Ты знаешь, я не могу сдержаться, когда ты так стесняешься! Ты же покраснел, да? — она наклонилась над столом, показав обнаженные тонкие ключицы в расстегнутом вороте шерстяного платья, — У-у, в темноте не видно.
Джо не сдержался и хмыкнул. Чонса в ответ совсем по-детски стукнула его по здоровой ноге под столом, а ключник поймал её за пятку и дёрнул. Рывком сползая вниз, она ахнула и шлепнула ладонями по столу, выпустив кружку, плеснув себе на исподнюю рубашку и испугав задремавшую на соседней лавке кошку.
Это было так глупо, так неуместно, учитывая всё с ними произошедшее, и их разговор, и все эти смерти, что Джолант засмеялся. Тот самый охотник шикнул на него — уставшая глухонемая служанка уснула на его плече. И чего шикать? Она же глухая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хватит ржать, — произнесла Чонса, — Что, не нашлось других баб, чтобы посмущать — так и я сойду?
— Звучит так, как будто ты ревнуешь.
— Ты недооцениваешь мою брезгливость, ключник, — язвительно пропела малефика, — И переоцениваешь свою привлекательность.
— Единственное, что я переоценил — это количество выпитого тобой грога.
Он едва не покраснел от сказанных слов, но — к черту, он был пьян!
Чонса на мгновение опешила, а потом показательно, большим глотком, допила грог. И испытующе посмотрела на Джоланта. Он благосклонно кивнул и жестом показал Вепрю повторить. Хвала Святым — как бы далеко они не находились от столицы, слуги в питейном заведении всегда понимали, когда гости хотят напиться до забытья.
На рассвете в трактире появились новые люди — Шестипалая тогда уже клевала носом, а Джо мутило от запаха хвои. Посетителями оказались гладковыбритые мужчины с быстрыми глазами, они побросали с лавок спящих пьяниц и едва ли уважили иную публику взглядами. Если честно, Джо было всё равно на них, пока Чонса мурлыкала что-то себе под нос, распластавшись щекой по плечу.
— Отвести вас в комнату? — на смену Вепрю пришла его более молодая версия. Должно быть, сын, с теми же утопленными в щеках голубыми глазами и вздернутым носом. Он помог им подняться наверх.
Комната была маленькой, но теплой, лавка с лежаком — одна. Джо едва смог усадить очнувшуюся Чонсу и снял с неё сапоги, обшитые лохматым волчьим мехом. Она сосредоточенно мешалась ключнику, ероша его волосы — он поджимал плечи и шипел с напускной злостью. Потом она потянула его за кудрявые пряди у висков к себе. Растерянный, он завалился на неё, а она помогла ему лечь рядом на спину.
Какие у неё потрясающие глаза, подумал Джолант. Как пруд, поросший водяными лилиями, как грудки у павлинов в королевском саду. Большие и круглые глаза дикого зверя.
— Чонса, — тихо позвал он, склоняясь над ней. Так близко, что он может пересчитать веснушки на её переносице.
Но она внезапно упала щекой на его грудь, закинула на него ногу, пропустила ступню под коленом и обернулась вокруг змеей. Она едва касалась его культи, но было небольно. Другое, более сильное чувство отвлекало Джоланта. Чонса равномерно, глубоко задышала. Уснула.
Джо ударился затылком о сбившийся тюфяк под головой раз, второй. Будь проклята эта девчонка. Она сведет его с ума.
Остаток утренних сумерек он провел, перебирая её короткие волосы. Потом уснул, и сны были сладкими, как девичье дыхание на шее.
Первая мысль?
Он никогда больше не будет столько пить.
Вторая — о Чонсе. Джолант неожиданно быстро привык к теплу её тела, и сейчас, ощутив пустоту под боком, проснулся.
Девушка стояла в паре шагов от кровати. Чонсу со спины держал мужик на пол-головы ниже. Она не убила его на месте, потому что в руках у разбойника был кинжал с костяной рукоятью. Мужчина был красив, как полубог, а оружие показалось Джо знакомым.
Где он его видел? Точно. Как можно забыть?
Епископ монастыря под Раузой, дородный и молодящийся, подарил старику этот баллок. Он говорил:
— Я отыскал его во время паломничества к Королевским криптам и вначале не поверил, что святым мощам самого Мэлруда можно придать столь кромольную форму, любезный! Я был возмущен! А потом, — тут он расхохотался, — решил, что тебе, негодный ты медвежатины кусок, не повредит заиметь второй, в твоем-то возрасте!
Брок осматривал рукоять со смешанными чувствами на смурном лице. Два костяных шарика у оголовья органично сливались с черенком. Само острие было попорчено, с зазубриной типа рикассо, но красивое, четырехгранное. Клинок был длиной в полторы ладони и выглядел смертоносным. Точно не работа бринморского кузнеца, в оружейных таких кинжалов Джо не видел.
— Это что, — буркнул Брок, скрипнув ногтем по левому шару, — У него вихры на яйцах прорисованы?
