— А я отдыхаю на своей площадке. Спешить уже некуда, — грустно произнес он. — Разве что к моей… Стоял и слышал голос Вячеслава. Он что-то выкрикивал, было слышно и в коридоре, а голос его я хорошо знаю…
Коляда еще что-то говорил, что-то о том, какой особый голос у Павленко, поэтому его всегда отличишь, но Килина Сергеевна уже не слушала. Голова ее шла кругом. Если Нина ушла раньше, а в квартире Антона оставался Вячеслав Адамович, то она ошибается и даром грешит на Барвинок. Ох как ей не хотелось встречаться с машинисткой и расспрашивать ее. Уж лучше спросить самого Вячеслава Адамовича. И тогда она решилась поговорить с ним, благо живет рядом! Он-то и сможет ей все объяснить.
И, попрощавшись с больным стариком, Килина Сергеевна покрутилась несколько минут на лестничной площадке, раздумывая, не слишком ли глубоко влезает в чужие дела и не следует ли остановиться. Но желание разобраться во всем и неистребимая неприязнь к машинистке, в свое время нарушившей их свободный союз с Антоном, победили.
Дверь ей открыл не Вячеслав Адамович, а его жена, которую Христофорова раз или два видела у Антона, когда та заходила забрать мужа домой, и знала о ней со слов Журавля, как о женщине скрытной и не очень любезной.
— Меня зовут Келя Сергеевна, — представилась портниха. — Здравствуйте! Вы меня знаете?
Варвара Алексеевна, подумав, кивнула. Она даже попыталась изобразить на лице доброжелательность, но мешал пустой взгляд ночной птицы, которая днем ничего не видит.
— Вы извините, я хотела побеседовать с вашим мужем, — произнесла портниха, к своему удивлению, не в обычной решительной манере, а тихо, совсем не напористо.
Наступила короткая пауза. Варвара Алексеевна продолжала стоять молча, словно приглядываясь и не до конца узнавая посетительницу.
— Его нет, — наконец проговорила она.
— Как это «нет»? — удивилась Килина Сергеевна, вспомнив о том, что суббота — выходной и люди обычно дома.
— Он в командировке.
— В командировке? — «Вот почему не пришел хоронить приятеля», — подумалось портнихе. — А когда вернется?
Варвара Алексеевна развела руками.
— Тогда я должна с вами побеседовать. — К Килине Сергеевне вдруг вернулась ее обычная решительность, и, наступая на хозяйку, она буквально втиснулась в квартиру. Мигом оглядевшись, не ожидая приглашения, уселась на диван. — Вопрос важный, и нам следует поговорить.
Варвара Алексеевна продолжала стоять рядом, словно ожидая, что непрошеная гостья все-таки уйдет.
— Это касается вашего мужа… и связано с гибелью Антона Ивановича.
Услышав это, Варвара Алексеевна тоже опустилась на краешек дивана. Глаза ее уже не были похожи на глаза слепой птицы, в них зажегся сердитый огонек.
— Что за чепуха!
— Один вопрос: когда ваш муж возвратился от Антона Ивановича в среду, вечером, в котором часу? Не говорил ли он, что там, в квартире, осталась Нина, машинистка из института?
— А вам какое до этого дело?! — вспыхнула Варвара Алексеевна. По выражению ее лица с черными, сдвинутыми, как крылья, бровями можно было предположить, что она сейчас поднимется и вышвырнет из квартиры наглую посетительницу.
Но она этого не сделала и, сдержавшись, изобразила на своем лице удивление.
Помявшись, подыскивая слова, чтобы как-то помягче выразить свою мысль, и не найдя их, портниха ляпнула:
— Все дело в том, что Антон Иванович не случайно угорел. Там, по-моему, произошло убийство.
Павленко вытаращила на портниху глаза и изменившимся вдруг, обессиленным голосом произнесла:
— Ну что вы такое говорите! Помилуйте! Это же чепуха! Как вам такое в голову пришло?!
— Понимаете, — уже свободней, горячо заговорила Килина Сергеевна, почувствовав, что заинтересовала Павленко. — Это не случайно Антон Иванович угорел… Я дала себе слово перед его памятью все выяснить…
— Вы кто? Следователь? Прокурор? — снова возмутилась Варвара Алексеевна и потрясла головой так, что ее распущенная коса упала на плечи. — Милиция здесь уже была. Установили, что несчастный случай. Так оно и было. Погубила человека водка… А вам что надо?! И кто вы ему — жена, мать или кто? Ну — любовница, так у него их… не вы были одна, и разве это дает право врываться к посторонним людям и плести всякую чепуху?! Оставьте меня, пожалуйста!.. Упился человек, да и уснул, не выключив газ. Сколько таких несчастных случаев бывает. В прошлом году парочка в гараже угорела в машине, задремали, забыв мотор заглушить, вот и уснули навеки…
Килина Сергеевна не обиделась ни на тон, ни на слова Павленко. Вкрадчиво, словно делясь своими соображениями с соучастницей, она тихо сказала:
— Я думаю все-таки, что это убийство. Я сначала грешила на машинистку, эту самую Нинку. Вы ее знаете. Ваш муж, может, и не рассказывал, но ведь сами видели, она сюда часто шмыгала. Одно время Антон обещал жениться, у нее дома дела плохи, а тут молодой ученый, талантливый, интересный. Работая в институте, она вынюхала, что у него большое будущее, и так далее. Вот и прилипла. А когда Антон Иванович данного обещания не выполнил, когда поняла, что надежды рухнули, решила отомстить. А тут и случай подвернулся. Да такой, что не подкопаешься: нарочно не выключила газ или просто забыла… Сама возилась у плиты или хозяин тоже… Никакая милиция не докажет… Мы с вами женщины — знаем, какой страшной бывает оскорбленная любовница…
Варвара Алексеевна как завороженная слушала портниху. Она уже не порывалась встать с дивана и выпроводить ее.
— Но вот какое дело, — продолжала делиться своими соображениями Христофорова, — я сейчас в растерянности. Беседовала с вашим соседом Анатолием Трофимовичем, стариком с искалеченными ногами. Так он утверждает, что видел, как Нинка ушла из вашего дома в восемь часов вечера тогда, в среду. И вроде бы был у Антона еще и ваш муж. Когда поднялся на лифте, слышал голос его. Это когда Нинка уже ушла. Вот и хотела я с ним повидаться, спросить, действительно ли это так? Как все там было? Когда он ушел от Журавля? Иначе что же получается? — развела руками портниха.
— А вы уверены, что мой Слава был в тот вечер у Антона? Выжившего из ума деда я в расчет не беру, — строго спросила Варвара Алексеевна. — Или вы там тоже гуляли?
— Я-то не была. А Вячеслав Адамович, выходит, был. Но не волнуйтесь, на вашего мужа подозрение не падает. Ваш и Антон Иванович очень дружили, хотя Журавель иногда и подсмеивался над ним, называя его «размазней» или «гениальным тюфяком». Но, если серьезно, то он всегда говорил, что Вячеслав Адамович талантливый ученый, что у него большое будущее, если преодолеет свою застенчивость и станет более решительным. Они ведь вместе и работали, но это вы, наверное, лучше меня знаете. Мне только иногда казалось, что ваш Вячеслав немного завидует Антону Ивановичу: расторопности и широким жестам, общительному нраву, а главное тому, что все влюблены в него, особенно женщины. Одно время, раскрою вам секрет, Вячеслав Адамович тоже на Нинку глаз положил. Ей, в свою очередь, это нравилось. Эта женщина, забывая, что она лишь машинисточка, старалась форсить — королева общества! Ваш иногда глаз с нее не сводил, так что не заметить нельзя было. А однажды Антон Иванович, подкравшись, надвинул ему шляпу на глаза — мол, не заглядывайся на чужое… Но так или иначе, Антон Иванович очень дорожил вашим мужем, и тот, в свою очередь, старался быть достойным этой дружбы…
— Да, да, конечно, — тяжело вздохнула Варвара Алексеевна. — Ему без друга теперь не сладко будет. Бедняга на следующее утро уехал в командировку и до сих пор не знает о трагедии. Я просила не отзывать его и даже не сообщать о смерти Журавля. Очень будет жалеть, что не смог проводить друга в последний путь… Но что поделаешь. Мне еще предстоит сообщить ему это по возвращении… Ну да ладно… О чем сейчас говорить… Не о чем… А что касается какой-то машинистки, глупости все это. Я за своего Славу спокойна… Он однолюб.
Произносила Варвара Алексеевна фразы с какой-то неохотой, словно каждое слово выталкивала из себя. По тому, как она прятала сердитые огоньки в глазах, ерзала на краешке дивана, видно было, что беседа с непрошеной гостьей ей крайне неприятна и тяжела, и она сдерживает себя из последних сил.
Несколько секунд обе женщины молчали. Послышались чьи-то шаги на лестничной площадке, приглушенный звонок.
— Кто это? — спросила Христофорова.
— Наверное, сосед, офицер, — раздраженно махнула рукой Варвара Алексеевна. Затем раздался скрип двери и радостный женский вскрик, — Вечно по командировкам мотается, недавно возвратился, вот и радуется, когда дома, — буркнула она, имея в виду жену офицера.
Потом дверь еще раз скрипнула — и воцарилась тишина. Снова стало слышно, как внизу перед домом пробегают по бульвару автомобили, их ворчание вместе с морозным воздухом проникало через открытую форточку. Варвара Алексеевна поднялась и, продолжая молчать, заходила по комнате под вопросительным взглядом портнихи.
