– Были у неё мальчики?
– Только после школы. Правда, школу она не закончила. Не любила её.
– Кто же были её друзья, вы не знаете?
– Только парни.
– Дейзи была беременна, когда уехала. Вы знали?
– М-м-м… да.
– Она не говорила, что собирается сделать аборт?
– О нет! – Тиффани разволновалась, впервые с начала разговора. – Она хотела ребенка, хотела выйти замуж, но вот парень, я думаю, не хотел.
– А кто это был?
– М-м-м… не знаю.
– Что думала мать Дейзи обо всём этом? Тиффани пожала плечами:
– Не знаю. Она никогда не говорила о своей матери. Они не ладили.
– Миссис Малл умерла несколько дней назад. Вы знаете?
– Кто-то говорил мне.
Квиллеру захотелось закурить. Покуривая шотландский табачок, он мог бы пришпорить свой ум, в паузах между затяжками как следует обдумать вопрос. Но Мелинда настояла на том, чтобы он отказался от своей такой удобной трубки.
Он спросил девушку, не желает ли она пива, думая, что это поможет ей расслабиться: Тиффани напряженно сидела на краешке кроваво-красной кожаной софы.
– Пожалуй, нет, – ответила она. – Мне нужно идти доить коров.
– А вы не думали, что с вашей подругой что-то случилось?
Тиффани облизала губы:
– Не знаю. Просто странно, что она уехала, не сказав мне ни слова. Никого это не волнует, вот почему я пришла сюда.
Когда Квиллер провожал девушку к парадной двери, Берч как раз переносил свои инструменты.
– Что ты здесь делаешь, милашка? – мягко спросил он. – Ищешь работу? Что там с твоим дуроломом, за которого ты вышла замуж? Я думал, тебя уже пристукнули. Ба-а-а…
Девушка искоса посмотрела на него и смущенно улыбнулась.
– Довольно, Берч. Лучше скажите, когда поставите замок на заднюю дверь.
– Завтра. Ей-богу, не вру.
Квиллер наблюдал, как уходила Тиффани. Она пересекла маленький парк и села в пикап, который стоял на дальней стороне площади.
Почему она не оставила машину на подъездной дорожке? Там уйма места. Квиллера также озадачила её реакция на слова Берча.
– Чёрт возьми! – выругался вслух Квиллер. Так и не спросил, зачем она приходила. Кто сказал ей, что он интересуется Дейзи?
«Что-то здесь происходит такое, о чём я не знаю, – подумал он. – А она знает, но не говорит. Всегда одно и то же в этих маленьких городках. Все такие открытые и дружелюбные на поверхности, а копни поглубже – и обнаружишь целый клубок интриг и тайн».
ДЕВЯТЬ
Квиллер и Мелинда обедали в «Старой мельнице», бывшей мукомольне, переделанной под ресторан некими поклонниками старины, которые беспокоились более об истории, чем о приправах к супу. Однако обстановка казалась приятной и способствовала интимной беседе. Чтобы отпраздновать возвращение Мелинды, он заказал шампанского и что-нибудь безалкогольное для себя.
– Как Париж? – спросил Квиллер.
– Полон американцев. Следующая конференция состоится в Австралии. Ты должен поехать со мной, милый.
«Дороговато», – подумал он, а затем вдруг осознал, что подобных слов для него больше не существует. Он с трудом привыкал к своему новому финансовому положению.
– Не люблю путешествовать одна, – продолжала Мелинда. – Даже жить одна не люблю. – Её глаза притягательно засверкали.
– Перестань хлопать ресницами, мы ещё даже суп не попробовали.
– Что-то случилось, пока я отсутствовала?
Квиллер рассказал в деталях о «великой» дискуссии, посвященной флагу.
– Этот Блайт любопытная фигура. Он направлял собрание очень умело. Кто он? Что у него за спиной?
– Он советник по инвестициям. Его мать из Гудвинтеров. Он был ректором колледжа, но два года назад разразился скандал.
– И что же стряслось? – Квиллер, как бывший журналист, имел право на любопытство.
– Он оказался замешан в истории с одной студенткой, его поймали за руку и заставили написать прошение об отставке. Кто другой уехал бы от стыда из города, но у него выдержка Гудвинтеров. Блайт выдвинул свою кандидатуру на выборах в мэры и выиграл с большим перевесом.
По настоянию Мелинды они заказали равиоли.
– Это фирменное блюдо. Его покупают замороженным, и это единственное, что здешний повар не может испортить.
– Похоже, город и в самом деле нуждается в хорошем ресторане.
– Ланспики открывают один… Разве ты не слышал? Они много путешествуют и ценят хорошую еду, так что будет оазис в пустыне картошки фри и кетчупов… Как идут дела в пикакском дворце?
– Миссис Кобб окончательно переехала. Я заказал шведскую софу для своей мастерской. И наконец у нас есть замок на двери черного хода. Берч приходит почти каждый день, что-то ремонтирует и включает своё чёртово радио. Сегодня он уехал на рыбалку, и в доме такая тишина, что коты ходят на цыпочках.
– Коко по-прежнему выпроваживает гостей из дома в одиннадцать вечера?
– Это время, когда он ложится спать, – вежливо объяснил Квиллер. – Единственное, чего он не может, так это произнести: «Который час?», но считать, думаю, умеет. Он всегда сидит на третьей ступеньке лестницы.
– Третья сверху или снизу? Если он считает сверху, то сидит на восемнадцатой ступеньке. – Зелёные глаза смотрели вызывающе.
Затем Квиллер рассказал о трёхфутовых канделябрах в подвале.
– Если я решусь дать обед, ты согласишься быть на нём хозяйкой?
– Для тебя что угодно, милый, – сказала Мелинда, подмигнув зелёным глазом.
– Прилетает мой редактор из «Прибоя» на несколько дней, и я подумал, отчего бы не пригласить Пенелопу, Александра и кого-нибудь ещё из Пикакса и Мусвилла. Миссис Кобб берет на себя роль шеф-повара.
– Она хорошо готовит?
– Она делает лучшее в мире жаркое, кокосовый торт и макароны с сыром.
– Дорогой, не станешь же ты подавать макароны с сыром на стол, где стоят три трехфутовых серебряных канделябра? Здесь должно быть нечто элегантное: шесть перемен, начиная с эскарго, дворецкий подаёт коктейли в солярии, два лакея прислуживают в столовой, струнное трио упоённо играет за пальмами в горшках.
– Наверное, ты шутишь? – обеспокоено спросил Квиллер.
– Ни в коем случае. Времени отпечатывать и рассылать приглашения у нас нет, но ты должен позвонить каждому, хотя это и против правил.
– Кто поймёт разницу?
– Пенелопа поймёт, – насмешливо произнесла Мелинда. – Пенелопа до сих пор ест мороженое вилочкой. Она просто реликт эпохи короля Эдуарда. У моей прабабушки было шестнадцать книг по этикету. В те дни людей не волновал их вес и душевное равновесие. Они хотели знать, нужно ли есть картофельное пюре ножом и вилкой.
Она отказалась от десерта и решила допить шампанское, а Квиллер заказал жареное мороженое по-французски: обвалянный в панировке шарик мороженого, который обжарили во фритюре и полили шоколадным соусом. Сколько он ни пытался проникнуть под твёрдую оболочку, шарик только скользил по тарелке, угрожая упасть на пол.
С каждым глотком шампанского Мелинда всё более загоралась идеей обеда.
– Чтобы произвести впечатление на редактора, мы должны подать блюда, которые готовят только здесь, начиная от паштета из фазана и кончая холодным консоме из водяного кресса. Есть тайная бухточка на Иттибиттивасси, где растёт водяной кресс, но туда можно пробраться только на каноэ. Ты плаваешь на каноэ?
– Ко дну…
– Как насчет чинукских крокетов из лосося для первой перемены? – Она отпила шампанского. – Главным блюдом должен стать барашек с молодым картофелем и грибами. Сейчас суховато для сморчков. – Ещё один глоток. – Затем салат из спаржи приправленный уксусом и оливковым маслом. Как? Звучит?
– Не забудь про десерт. Желательно не мороженое по-французски.
– А как насчёт бисквита, пропитанного вином и залитого сбитыми сливками, с лесной малиной? Ещё нужно два-три сорта вина, но я могу выкрасть их из отцовского погребка.
– Надеюсь, что дворецкие и лакеи в Мускаунти найдутся?
– С этим есть некоторые проблемы, – отметила Мелинда, – но мы пригласим Пикакских трагиков. Ларри Ланспик замечательно играл Дживса. Он будет великолепным дворецким.
– Ты что, говоришь о владельце универмага?
– Точно. Он просто сойдёт с ума от счастья! Близнецы Фитч сейчас здесь. Приехали на каникулы из Йельского университета. Они могут надеть костюмы из «Принца-студента»17 и играть лакеев. Конечно, нужно провести репетицию, они должны держаться уверенно… Пенелопу хватит удар!
Квиллер не поверил ни единому слову, но увлекся фантазией Мелинды.
– А где мы добудем струнное трио?
Закрыв глаза, она подумала и нашла решение:
– Отец рассказывал о трёх музыкантах, которые играли вальсы Штрауса за пальмами в горшках в отеле «Пикакс» до Второй мировой войны.
