- Подождите минутку, дядя, - сказал он, схватив свечу, - сейчас я сбегаю наверх, надену другую куртку, а потом уйду. Послушайте, дядя, вот так приключение!
- Дорогой мой мальчик, - сказал Соломон, который с очками на лбу и большим хронометром в кармане метался между Флоренс на кушетке и своим племянником во всех уголках гостиной, - это самое необычайное...
- Да, но, пожалуйста, дядя... пожалуйста, мисс Флоренс... знаете ли, обед, дядя...
- Да! Да! Да! - воскликнул Соломон, сразу вонзив нож в баранью ногу, точно ему предстояло кормить великана. - Я о ней позабочусь, Уоли! Я поникаю. Милая крошка! Конечно, проголодалась. Ступай и приведи себя в порядок. Господи помилуй! Сэр Ричард Виттингтон, трижды лорд-мэр Лондона!
Уолтеру немного понадобилось времени, чтобы подняться к себе в мансарду и спуститься, но Флоренс, не в силах бороться с утомлением, успела задремать у камина. Эта короткая пауза - хотя длилась она всего несколько минут помогла Соломону Джилсу настолько прийти в себя, чтобы позаботиться о ее удобствах, уменьшить свет в комнате и заслонить ее от огня. Итак, когда мальчик вернулся, она сладко спала.
- Вот это чудесно! - прошептал он, так крепко сжав в объятиях Соломона, что тот изменился в лице. - Теперь я ухожу. Захвачу только с собой корочку хлеба, я очень голоден... и... не будите ее, дядя Соль!
- Нет, нет, - сказал Соломон. - Хорошенькая девочка!
- Прехорошенькая! - воскликнул Уолтер. - Я никогда не видывал такого личика, дядя Соль. Теперь я ухожу.
- Отлично, - с большим облегчением сказал Соломон.
- Послушайте, дядя Соль! - крикнул Уолтер, просунув голову в дверь.
- Он опять здесь! - сказал Соломон.
- Как она себя чувствует сейчас?
- Прекрасно, - сказал Соломон.
- Великолепно! Теперь я ухожу.
- Надеюсь, - пробормотал про себя Соломон.
- Послушайте, дядя Соль., - воскликнул Уолтер, снова появляясь в дверях.
- Он опять здесь! - сказал Соломон.
- Мы встретили на улице мистера Каркера-младшего. Таким странным он никогда еще не бывал. Он простился со мной, но пошел следом за нами - вот удивительно! - потому что, когда мы подошли к двери, я оглянулся и видел, как он потихоньку уходил, точно слуга, проводивший меня до дому, или верная собака. Как она себя чувствует теперь, дядя?
- Совершенно так же, как и раньше, Уоли, - отвечал дядя Соль.
- Отлично! Теперь-то уж я ухожу!
На этот раз он действительно ушел, а Соломон Джилс, не имея желания обедать, сел по другую сторону камина, следя за спящей Флоренс и строя великое множество воздушных замков самой фантастической архитектуры, похожий в тусклом свете и в ближайшем соседстве со всеми инструментами на переодетого волшебника в валлийском парике и кофейного цвета одежде, который погрузил девочку в зачарованный сон.
Тем временем Уолтер приближался к дому мистера Домби со скоростью, которую редко развивает извозчичья лошадь; и, однако, через каждые две-три минуты он высовывался из окна, нетерпеливо увещая извозчика. Достигнув цели своего путешествия, он выскочил из кэба, известил о своей миссии слугу и последовал за ним прямо в библиотеку, где было великое смешение языков и где мистер Домби, его сестра и мисс Токс, Ричардс и Нипер находились все в сборе.
- Прошу прощения, сэр, - сказал Уолтер, бросаясь к нему, - но, к счастью, я могу сообщить, что все обстоит благополучно, сэр. Мисс Домби нашлась!
Мальчик с его открытым лицом, развевающимися волосами и блестящими глазами, задыхающийся от радости и возбуждения, представлял изумительную противоположность мистеру Домби, когда тот сидел против него в своем библиотечном кресле.
- Я говорил вам, Луиза, что она непременно найдется, - сказал мистер Домби, слегка повернувшись к этой леди, плакавшей вместе с мисс Токс. Дайте знать слугам, что нет необходимости в дальнейших поисках. Мальчик, доставивший это известие, - молодой Гэй из конторы. Как нашлась моя дочь, сэр? Мне известно, как ее потеряли. - Тут он величественно взглянул на Ричардс. - Но как она нашлась? Кто ее нашел?
- Пожалуй, это я нашел мисс Домби, сэр, - скромно сказал Уолтер, - не знаю, могу ли я ставить себе в заслугу, что действительно нашел ее, но, во всяком случае, я был счастливым орудием...
- Что вы подразумеваете, сэр, - перебил мистер Домби, с инстинктивной неприязнью отмечая, чго мальчик явно горд и счастлив своим участием в этом происшествии, - говоря, что, в сущности, вы не нашли моей дочери, а были счастливым орудием? Будьте добры говорить толково и последовательно.
Не во власти Уолтера было говорить последовательно, но он постарался дать те объяснения, на какие был способеп в своем возбужденном состоянии, и рассказал, почему он пришел один.
- Вы это слышите, девушка? - строго сказал мистер Домби, обращаясь к черноглазой. - Возьмите все необходимое и сейчас же отправляйтесь с этим молодым человеком, чтобы доставить домой мисс Флоренс. Гэй, завтра вы получите вознаграждение.
- О, благодарю вас, сэр, - сказал Уолтер. - Вы очень добры. Право же, я не думал о награде, сэр.
- Вы - юнец, - сказал мистер Домби резко и чуть ли не злобно, - и то, что вы думаете, или воображаете, будто думаете, имеет мало значения. Вы поступили хорошо, сэр. Не портите того, что сделали. Пожалуйста, Луиза, налейте мальчику вина.
Взгляд мистера Домби с явным неодобрением провожал Уолтера Гэя, когда тот выходил из комнаты под присмотром миссис Чик; и с таким же неудовольствием духовный его взор следовал за ним, когда он вместе с мисс Сьюзен Нипер ехал обратно к своему дяде.
Там они убедились, что Флоренс, выспавшись, пообедала и очень подружилась с Соломоном Джилсом, к которому относилась с полным доверием и симпатией. Черноглазая (которая столько плакала, что теперь ее можно было назвать красноглазой, и которая была очень молчалива и удручена) заключила ее в объятия, не сказав ни одного сердитого или укоризненного слова, и способствовала тому, что свидание вышло весьма истерическим. Затем, превратив гостиную специально для этого случая в туалетную, она переодела Флоренс очень заботливо в подобающее ей платье; и, наконец, увела ее, столь похожей на члена семьи Домби, сколь это было возможно, если принять во внимание, что девочке в этом праве было отказано.
- Прощайте! - сказала Флоренс, подбегая к Соломону. - Вы были очень добры ко мне.
Старый Соль пришел в восторг и поцеловал ее, точно приходился ей дедом.
- Прощайте, Уолтер! До свидания! - сказала Флоренс.
- До свидания! - сказал Уолтер, протягивая ей обе руки.
- Я вас никогда не забуду, - продолжала Флоренс. - Право же, никогда не забуду. До свидания, Уолтер!
С наивной благодарностью девочка подставила ему личико. Уолтер склонился к ней, потом снова поднял голову, красный и пылающий, и в большом смущении посмотрел на дядю Соля.
"Где Уолтер?" - "Прощайте, Уолтер!" - "До свидания, Уолтер!" - "Дайте мне еще раз руку, Уолтер!" - восклицала Флоренс, после того как ее уже усадили в карету вместе с ее маленькой нянькой. И когда карета, наконец, тронулась, Уолтер, стоя у порога, весело отвечал Флоренс, размахивавшей носовым платком; Деревянный Мичман за его спиной, казалось, подобно ему самому, следил только за этой одной каретой, исключив из поля зрения все другие, проезжавшие мимо.
В положенное время карета вновь была у дома мистера Домби, и снова в библиотеке раздались громкие голоса. Снова приказано было, чтобы карета ждала. "Для миссис Ричардс", - зловеще шепнул кто-то из прислуги Сьюзен, когда та проходила с Флоренс.
Появление потерянного ребенка вызвало волнение, - впрочем, незначительное. Мистер Домби, который так и не обрел дочери, поцеловал ее в лоб и предостерег, чтобы она впредь не убегала и не скиталась где-то с вероломными спутниками. Миссис Чик оборвала свои жалобы на порочность человеческой натуры, неискоренимую даже в тех случаях, когда ее призывает на стезю добродетели Милосердный Точильщик, и оказала Флоренс прием, несколько отличный от того, на который мог претендовать только подлинный Домби. Мисс Токс обнаруживала свои чувства, применяясь к находившимся перед ней образцам.
Одна лишь Ричардс, виновная Ричардс, излила душу, встретив заблудившуюся девочку несвязными словами приветствия и склонившись над ней с неподдельной любовью.
- Ах, Ричардс! - вздохнула миссис Чик. - Было бы гораздо приятнее для тех, кто хотел бы не думать дурно о своих ближних, и гораздо приличнее для вас, если бы вы вовремя обнаружили надлежащее чувство к младенцу, которому предстоит теперь быть преждевременно лишенным естественного питания.
- Отторгнутым, - плаксиво прошептала мисс Токс, - от единого для всех источника!
- Будь я повинна в неблагодарности, - торжественно продолжала миссис Чик, - и рассуждай я по-вашему, Ричардс, я бы считала, что наряд Милосердных Точильщиков должен погубить моего ребенка, а воспитание - задушить его.
Коли на то пошло, - но миссис Чик этого не знала, - он и теперь уже был едва ли не загублен нарядом; а что касается воспитания, то и его печальные последствия могли со временем сказаться, ибо воспитание состояло из града шлепков и слез.
