На долю нового командира выпала нелегкая задача. Партизаны знали и любили Ролана, считая его своим подлинным начальником. Новый командир сектора, прибывший из Савойи, где он, как говорили, участвовал в боях на плоскогорье Глиер, никому не был известен. Тем не менее он очень быстро заслужил уважение подчиненных. Благодаря его стараниям заново формируемый батальон Ролана вскоре приобрел должный вид. Он был разделен на роты и отряды. Кроме того, новый командир лично участвовал в нескольких операциях, и это окончательно утвердило его авторитет.
Ролан подчинился приказу об освобождении его от общего руководства, но его самолюбие было сильно задето, и он отказался от предложения командовать самой крупной воинской частью, реорганизованной на новых началах.
— Если ты отказываешься от командования первым батальоном, — сказал ему вновь назначенный командир сектора, — мне придется взять его на себя.
— Пожалуйста, бери. Я вовсе не собираюсь тебе мешать.
— Да, но учти, что я возглавляю сектор. Значит, я должен буду одновременно командовать твоим батальоном и руководить всеми остальными частями.
— Это уж твоя забота, а мое дело сторона.
— Послушай, Ролан, нельзя же, чтобы ты состоял в штабе сектора и в то же время уклонялся от всякой ответственности.
— А мне никакой ответственности не надо. Чихал я на ваши чины.
— Чего же ты в конце концов хочешь?
— Пусть всякий раз, когда нужно будет намять бока врагу, мне дают под начало хороших ребят.
Больше ничего от него нельзя было добиться. Поэтому, желая покончить с этим недопустимым положением, военный комитет департамента вызвал обоих командиров к себе. Накануне они уехали туда на машине, в сопровождении испанца Рамиреса, на котором лежала охрана нового командира сектора — товарища Марсо.
* * *
— Что же нам предпринять? — спрашивает Констан.
— Нужно как-то решать, старина. Если сегодня вечером они не вернутся, я пошлю нарочного в Перигё.
— А ты надеешься, что он сможет пройти?
— Конечно, — отвечает Пайрен. — В крайнем случае поеду сам.
— И не думай даже, — возражает Констан. — Кто же останется на КП?
Констан по профессии каменщик. Ему под сорок. В молодости он несколько лет пробыл в Париже на заработках, затем вернулся в родные места и здесь открыл свое собственное дело. До войны он кое-как сводил концы с концами; работал иногда с подмастерьем, а иногда с напарником — в зависимости от того, какая подвернется работа. В 1939 году был призван в армию в чине капрала. После одной удачной разведки в Сааре его произвели в сержанты и наградили крестом за боевые заслуги. К моменту поражения Франции он находился в роте сенегальских стрелков. Попав во время отступления под бомбежку, Констан был ранен и помещен в больницу. Оттуда его выписали в середине лета. Вернувшись снова в родные края, он застал дом пустым: за месяц до этого умерла его жена. Оставшись без семьи и без работы, он одним из первых вступил в ряды Ф.Т.П. У Констана имелся военный опыт и были организаторские способности, он отличался хладнокровием и выдержкой. Все это в соединении с неиссякаемой энергией сделало его одним из организаторов батальона. Его назначили комиссаром по материальному обеспечению. Констан отвечал за снабжение батальона оружием и боеприпасами, военным снаряжением, обмундированием, ведал транспортом и всеми вспомогательными службами. Всегда выдержанный и спокойный, он пользовался всеобщим уважением и считался добрым малым. Но в то же время этот толстощекий добряк с уже наметившимся брюшком сумел не раз показать себя настоящим солдатом.
— А капитан Констан? — продолжал разговор Пайрен.
— Я не капитан.
— Ты, как и я, выполняешь обязанности офицера. Если мне надо будет отлучиться из батальона, тебе придется взять на себя командование.
Пайрен представляет собой полную противоположность Констану. Он настолько же высок ростом, насколько тот толст, и в такой же мере вспыльчив, как тот спокоен. Долгое пребывание в армии наложило на Пайрена свой отпечаток: он разговаривает с подчиненными начальственным тоном, старается привить своим бойцам дух дисциплины и развить в них находчивость как основные качества в военном деле. По мнению Пайрена, такая система воспитания может пойти только на пользу нерешительным и робким бойцам. Но сам Пайрен сознает, что по мере того как крепнут его связи с товарищами, в нем все больше растет чувство солидарности и взаимопонимания и появляется простота в обращении, а это часто идет вразрез с его строгой воспитательной системой. На Пайрена, как на комиссара по кадрам, возложена задача следить за поддержанием дисциплины и боевого духа бойцов. И он начинает понимать, что этого нельзя достигнуть одними сухими приказами. В маки авторитет завоевывается, в первую очередь, личным мужеством и знанием дела, а не только теми или иными воспитательными приемами. Пайрен учится на своих ошибках и прилагает все старания, чтобы не повторять их. Перед каждой операцией он кратко объясняет ее цель и значение бойцам, которые должны в ней участвовать. «С виду сухарь, — говорят про него бойцы, — но когда узнаешь его поближе — свой парень и храбрый вояка».
— Слушай, — начинает Констан, — Марсо с Роланом уехали вчера вечером и должны были вернуться сегодня утром. Но ведь они могли там задержаться, а раз так — значит, вынуждены ждать вечера, чтобы выехать обратно.
— Странно все складывается, — размышляет вслух Пайрен. — Сегодня отряд Жаку так успешно выполнил операцию. А в то же время, по донесению Пораваля, его информировали о каких-то серьезных приготовлениях врага, о том, что окрестности наводнены шпионами. И именно в этот день Марсо и Ролан пропали без вести…
Не отвечая, Констан делает несколько шагов по комнате и, остановившись у двери, машинально смотрит в сторону леса. Слева, сквозь просвет между вершинами дубов, ему виден склон холма, выжженный года три тому назад большим пожаром.
— Погляди-ка, кого это ведет наш доктор? Может быть, он что-нибудь узнал… С ним какая-то девица. Что бы это значило?
* * *
— Зачем ты привел сюда незнакомку?
— Во-первых, сюда я ее не привел, а оставил там внизу, на посту…
— Это то же самое…
— А во-вторых, она вовсе не незнакомка…
— А кто же тогда?
Доктор Жан Серве озадаченно смотрит на Пайрена. Он чуть было не выпалил: «Это ответственный товарищ», — но вот сейчас под испытующим взглядом комиссара он вынужден признать, что даже не знает ее имени.
— Эту молодую женщину я встретил сегодня утром в автобусе. Она несомненно из наших людей и, кажется, прекрасно осведомленной о существовании нашего лагеря.
