— Пошли, принцесса. Ты единственная, кто торопится, как на пожар. Если проголодаешься, мы по пути перекусим в «Макдоналдсе».
При мысли о придорожной забегаловке Каролин передернуло.
— Макдауэллы не едят в «Макдоналдсах», — язвительно заметила она.
— Но ведь ты не принадлежишь к Макдауэллам.
В этом простом комментарии не было ничего оскорбительного. Однако Каролин стоило немалых усилий сохранить каменное выражение лица и не сказать «так же, как и ты». Как бы там ни было, она сдержалась и встала из-за стола.
— Пойду попрощаюсь с тетей Салли. — Она шагнула к двери, но Алекс взял ее за руку и притянул к себе. Каролин поняла, что высвободить руку не удастся.
— Она сейчас спит. Ночью ей плохо спалось. Я уже попрощался с ней от моего и твоего имени.
Какое-то мгновение Каролин стояла неподвижно. Ей было нечего ему сказать, как не было возможности оказать ему сопротивление.
— Хорошо, — послушно кивнула она. — Я пойду за сумкой.
— Зачем тебе сумка? Ты же собиралась вернуться обратно поздно вечером?
— Мисс Каролин очень предусмотрительная женщина, — сочла нужным вмешаться в их разговор Констанца. — Она всегда помнит каждую мелочь.
— Быть того не может, — отозвался самозванец. — Судьба-злодейка часто выкидывает самые грязные фортели!
Каролин смерила его пристальным взглядом. Пусть этот мерзавец знает, что в ее глазах он и есть именно такой «грязный фортель».
— Встретимся возле машины.
Каролин Смит не переставала его удивлять. Алекс понимал, что с его стороны жестоко и высокомерно насмехаться над ее гордостью, но он не питал никаких иллюзий относительно собственной натуры. Он прожил нелегкую жизнь, хотя и не винил в этом никого, кроме самого себя. Тем не менее он не сочувствовал чужим душевным терзаниям, скорее они его раздражали. Бери то, что само идет к тебе в руки, и не слишком заморачивайся по этому поводу.
Каролин Смит никогда не получит то, что она жаждала получить всю свою сознательную жизнь. Ей никогда не стать одной из Макдауэллов, этих самодовольных лицемеров. По идее, ей нужно было радоваться этому, а не мучить себя напрасными мечтаниями. Она же именно этим и занимается — изводит себя мечтами о невозможном. Ему было достаточно поводить приманкой у нее перед носом, и она отреагировала, как лабораторная мышь.
Дело даже не в том, что она похожа на мышку. Утром он стоял над ее постелью в библиотеке, глядя на нее сверху вниз. Она должна благодарить господа бога, что он тогда подавил в себе зверя и не набросился на нее с поцелуями.
Одному богу известно об испепеляющем его желании. А ведь взять ее было так легко и просто. Он накрыл бы ее своим телом и, прежде чем она успела бы закричать, поцелуем заставил ее замолчать.
Она наверняка попыталась бы оказать сопротивление, может, даже ударила бы его. Попробовала бы лягаться, правда, по его прикидкам, не более тридцати секунд. После чего наверняка бы ответила на страстный поцелуй.
Впрочем, он не считал себя неотразимым. Просто знал, что одних женщин как магнитом тянуло к нему, другие его презирали. Каролин Смит подходила под обе эти категории.
Нет, будет лучше, если он оставит ее в покое. Она сумела устроить себе тихую и спокойную жизнь, и его появление поставило под угрозу это ее безмятежное существование. Попытка соблазнить ее лишь все осложнит.
И хотя он не видел ничего хорошего в ее спокойной, размеренной жизни, однако был слишком ленив и эгоистичен, чтобы осуждать девушку за это. Каролин слишком молода, чтобы заживо замуровать себя в гробнице! Слишком молода, чтобы загубить свою жизнь, пресмыкаясь перед семейством динозавров, от которых ей никогда не услышать доброго слова. А вот что ей действительно не помешало бы, так это чтобы кто-нибудь ее расшевелил. Так почему бы ему не взять эту роль на себя?
Каролин ждала своего сопровождающего на улице перед входной дверью, возле его видавшего виды джипа. Светлые волосы она зачесала назад и собрала в узел на затылке, а в дорогу надела черный облегающий плащ. Посмотреть со стороны — типичная школьная училка. Алексу почему-то даже стало ее жалко.
Он решил было открыть для нее дверцу машины, но передумал. Тот Алекс, которого она когда-то знала, ни за что не стал бы расшаркиваться перед своей без пяти минут кузиной. Этого Алекса, каким он стал, более интересовали банковские сейфы и двери спален.
Констанца права, Каролин — маленькая аккуратистка. Сев к нему в джип, она первым делом, как положено, вытащила ремень безопасности и пристегнулась, после чего, словно некое подобие защиты, положила себе на коленки маленькую кожаную сумочку. Его так и подмывало сказать ей, что это бесполезно, ведь теперь она целиком и полностью в его власти.
Первые двадцать минут пути они ехали молча. Правда, молчание это было разным. С ее стороны — враждебным, с его — насмешливым. Лишь когда они подкатили к «Макдоналдсу» и Алекс включил сигнал поворота, Каролин заговорила.
— Я ничего не хочу, — сообщила она. — Сейчас слишком рано, чтобы есть гамбургеры и прочую жирную пищу.
— Их никогда не рано есть, — ответил он и подъехал к окошку, где торговали навынос. — Посмотри на это следующим образом: чтобы сражаться со мной, тебе понадобится энергия. Ты немногого добьешься на пустой желудок.
— А кто сказал, что я намерена сражаться с тобой?
Он смерил ее пристальным взглядом.
— Скажи, ты действительно готова меня придушить или мне только кажется? — спросил он полушутя, полувсерьез.
— Иди к черту!
С другой стороны, может, и впрямь только кажется. Алекс высунулся из окна автомобиля, взял пакет с едой и бросил его ей на колени.
— Подкрепляйся!
— Ты не можешь меня заставить.
— А вот тут ты ошибаешься, — рассмеялся он. — Могу.
Каролин поверила ему. Впрочем, он никогда еще не видел, чтобы кто-то так мучительно долго ел один кекс и одну картофельную оладью. Каролин клевала их, разламывая на микроскопические кусочки.
— Ты слишком тощая. Кожа да кости, — заметил он, не сводя глаз с дороги.
— Если ты считаешь, что можешь завоевать мое доверие такими банальностями, то ошибаешься, — съязвила Каролин.
— С чего ты решила, будто я пытаюсь завоевать твое доверие?
— С того, что ты неверно выбираешь слова. Ты пытаешься очаровать меня, как и остальных Макдауэллов. Они уже едят у тебя с руки и верят каждому твоему слову. Только не говори мне еще раз, что я не Макдауэлл, я прекрасно сама это знаю.
— Тогда почему тебя это так напрягает? На твоем месте я бы только радовался, что не имею с ними ничего общего. Без них тебе было бы гораздо лучше.
