Сконские ярмарки одновременно представляли собой международный рынок для обмена всевозможными товарами. Здесь встречались голландцы и англичане с купцами из Пруссии и Прибалтики, здесь же иностранные купцы торговали с датчанами. Немецкие купцы пытались расширить право свободного ведения торговли, скупая сельскохозяйственные продукты в близлежащих районах, однако в привилегии, выданной королем Магнусом городу Мальме в 1353 г., заезжим купцам было запрещено производить скупку товаров на селе. Когда власть в Сконе перешла в 1360 г. К Вальдемару, эта привилегия была подтверждена, а год спустя распространена также на города Лунд и Хальмстад. Только на сконских ярмарках (которые помимо местечка Сконеэрет включали также датский Драгер и Мальме) и на ежегодных свободных рынках в городах иностранным купцам разрешалось напрямую вести торговые дела с датскими крестьянами. Эту политику продолжил Эрик Померанский. Она была нацелена одновременно на защиту интересов городов и получение дополнительных доходов в королевскую казну.
Вторая половина XIV в. была, по-видимому, временем наибольшего расцвета сконских ярмарок, однако она же заключала в себе зародыш их будущего упадка. Интерес англичан и голландцев к этим ярмаркам стал ослабевать, поскольку они предпочитали отправляться прямиком в Пруссию, где стали закупать все больше и больше зерна. Один историк высказал мнение, что северогерманские, так называемые вендские, города в 1384 г. сами способствовали подобному развитию, преградив выходцам из западноевропейских стран доступ на сконские ярмарки, которые находились под контролем ганзейских городов с 1370 г. Однако более обоснованным представляется сравнение с ярмарками в провинции Шампань во Франции, вынужденными свернуть свою деятельность перед лицом конкуренции со стороны купцов, использовавших морской путь из Италии в прибрежные районы пролива Ла-Манш, в особенности во Фландрию. Происходило развитие дальних морских путей, и торговля с отдаленными странами во все большей степени включала товары массового спроса, а не только предметы роскоши. Импорт зерна в Западную Европу стал выражением определенной специализации производства по регионам — зерно покупали там, где оно стоило дешевле. Эрик Померанский, как уже упоминалось, обложил судоходство через пролив Эресунн пошлиной (так называемая Эресуннская пошлина).
Если ограничить обзор районом пролива Эресунн, то трудно обнаружить признаки какого-либо кризиса, в то время как датские города в целом были охвачены стагнацией.
Глава 5
Король и его совет (1440-1523)
Северная уния
Кристоферу Баварскому удалось в 1440 — 1442 гг. стать королем во всех трех Скандинавских странах. Это произошло не на основе общего решения, а в результате политических контактов с отдельными государствами. В Дании в 1441 г. в районе к северу от Лимфьорда вспыхнуло крупное крестьянское восстание, направленное против дворянства и королевских ленсманов. Крестьяне нанесли дворянам настоящее военное поражение, однако затем верх одержал король, который еще в Германии приобрел опыт сражений с гуситами. В Норвегии тоже вспыхивали крестьянские волнения. Поражение Эрика и смена монарха повлекли за собой значительные изменения в составе ленсманов в Дании и Швеции в пользу членов государственного совета и других знатных дворян. В отношениях с ганзейцами была продолжена политика, ранее проводившаяся Эриком, — делались попытки ограничить их привилегии, хотя и без заметного успеха. Ведь при смещении Эрика датский государственный совет тоже вступил в союз с вендскими ганзейскими городами и даже оказал им в 1440 г. поддержку в войне с голландцами, целью которой было закрыть им доступ в Балтийское море. В 1447 г. Кристофер отвернулся от норвежцев, не поддержав их попытки ограничить особые права ганзейцев.
После скоропостижной смерти Кристофера в самом начале 1448 г. остался открытым вопрос о престолонаследии. В результате единое королевское правление распалось. В Швеции королем избрали дворянина Карла Кнутссона; в 1438— 1440 гг. он был регентом и после отстранения от должности получил в качестве пенсиона Финляндию. Датский государственный совет обратился к графу Адольфу Голштинскому, бывшему с 1440 г. также законным герцогом Шлезвигским. От него последовал вежливый отказ, однако он указал на своего племянника (сына сестры), графа Кристиана Ольденбургского, который стал вскоре датским, а также, соперничая с Карлом, и норвежским королем. Тут же между обоими государями возникли распри по поводу Готланда, где по-прежнему властвовал Эрик Померанский. В итоге победа осталась за датчанами, и Эрик уехал домой, в свое герцогство в Померании.
Тем временем идея унии продолжала жить. В мае 1450 г. в Хальмстаде состоялась встреча, на которой 12 датских и 12 шведских членов государственных советов[25] обязали обе страны и далее придерживаться унии, несмотря на временное прекращение единого королевского правления. Позже в том же году в Бергене датский и норвежский государственные советы заключили соответствующий договор. Эти два документа свидетельствуют о том прочном положении, которое занимали государственные советы, а также о том, что господствующий класс в северных странах считал себя спаянным, чему, несомненно, способствовали многочисленные брачные связи, а следовательно, и связи по линии земельной собственности между обеими странами. В то время как датско-норвежская уния продержалась на протяжении столетий (причем Норвегия занимала в ней все более подчиненное положение), в широких кругах Швеции датское господство, являвшееся — несмотря на все заверения в равноправии — фактом, воспринималось как неприемлемое.
В 1457 г. Кристиану удалось стать королем Швеции, однако уже спустя семь-восемь лет его трон зашатался. Соперничавшие знатные дворянские роды придерживались противоположных, хотя и довольно-таки непостоянных взглядов на унию. Когда Ивер Аксельсен из сконского рода Тоттов в 1466 г. сыграл свадьбу с дочерью Карла Кнутссона Магдаленой, а брат Ивера Эрик стал шведским регентом, Кристиан конфисковал датские поместья и лены Аксельсенов, и год спустя Карл снова стал королем Швеции.
В отличие от шведского дворянства жители Стокгольма и крестьяне, пользовавшиеся гораздо большей свободой (особенно в горно-рудной провинции Даларна и прилегавших местностях), чем это было заведено в Дании, довольно последовательно выступали противниками унии. Когда Кристиан после смерти Карла приехал в Швецию, он в 1471 г. потерпел поражение в сражении при Брункеберге возле Стокгольма от племянника Карла, Стена Стуре, и армии, состоявшей из крестьян. Этой битве суждено было сыграть значительную роль в укреплении шведского самосознания.
Битва при Брункеберге, однако, еще не означала конца идеи унии. Хотя партия сторонников унии бесспорно оказалась после этого в оборонительной позиции, Стен Стуре и шведский государственный совет согласились с тем, что король Кристиан и королева Доротея, а также их сын Ханс имеют определенные законные права на Швецию, и время от времени между сторонами велись переговоры. Стен Стуре удовлетворился положением регента и не пытался достичь королевского титула, однако де-факто он установил собственную монархию. В 1497 г. преемник Кристиана король Ханс, недовольный проводившейся со шведской стороны тактикой проволочек, потерял, наконец, терпение; его войска разбили крестьянскую армию далекарлийцев[26] после чего он был провозглашен шведским королем. Однако уже в 1501 г. Хансу вновь пришлось убраться из Швеции. Позже еще один датский король, Кристиан II, попытался взять реванш.
Шлезвиг-Гольштейн
Когда герцог Адольф в 1448 г. рекомендовал своего племянника Кристиана на датский трон, то заставил его дать обещание никогда не включать Шлезвиг в состав датского королевства. Это было подтверждением другого обещания, содержавшегося в документе Constitutio Valdemariana от 1326 года. Когда в 1459 г. Адольф умер, не оставив после себя детей, наследниками Шлезвига стали Кристиан и его братья, а наследником Гольштейна — граф Шауэнбургский. В этой ситуации обладавшее крепкой организацией шлезвиг-гольштинское дворянство, так называемое рыцарство, избрало Кристиана герцогом Шлезвигским и графом Голштинским, хотя оно, собственно, не имело никакого права выбирать. По соглашению, заключенному в Рибе в 1460 г., Кристиан вновь подтвердил положение 1326 г. и все права рыцарства, добавив к ним некоторые новые. Позже, в XIX столетии, в ходе споров вокруг Южной Ютландии особенно знаменитым стало замечание о том, что эти две территории (Шлезвиг и Гольштейн) должны были оставаться ewich tosamende ungedelt («навеки нераздельно вместе»). Рыцарство выступило поручителем в отношении больших денежных сумм, которыми Кристиан должен был ублажить других наследников.
