У входа в гостиницу повесили объявление: «Сегодня в 6 часов вечера состоится встреча с представителями Израиля. У нас в гостях будут писатель Давид Маркиш[17] и научные работники Давид и Рая Дузманы». Хотя все уже подали заявление на въезд в Америку, израильтяне не теряли надежды переманить людей и специально приезжали в Вену для таких встреч.
Вечером Давид Маркиш начал рассказывать:
— В России вы были евреями по паспорту, а в Израиле мы все евреи по духу. А что есть наш национальный дух? У нас прекрасная страна, мощная армия и высокотехнологическая промышленность. Неслыханный в истории пример: Израиль возродился почти через две тысячи лет, мы опять на своей земле, мы говорим на языке наших предков — иврите. Раньше 65 % территории нашей страны составляла пустыня. Израильтяне начинали все с нуля и превратили страну в цветущий сад. Если вы приедете помогать своей исторической родине, страна станет еще лучше. А вы сможете держать голову выше и с гордостью говорить: мы евреи! Я пригласил с собой двух недавних эмигрантов — супругов Давида и Раю Дузманов, из Кишинева, научных работников. Раю выпустили из России, а Давиду отказали. Она из Израиля писала протестные письма, привлекая внимание политиков к судьбе Давида. Потом поехала в Нью — Йорк, разбила палатку перед зданием ООН и объявила голодовку. За Давида заступились видные сенаторы, и кремлевские власти выпустили его. Вот какая героическая женщина, вот какая пламенная любовь! Теперь они сами расскажут вам о своем обустройстве в Израиле[18].
Рая и Давид вышли на лестничную площадку, чтобы их видели все, и им горячо зааплодировали. Они стояли, обнявшись, а Давид рассказывал:
— В Израиле перед нами открылись возможности, о которых мы не могли и мечтать в России. У нас своя научная лаборатория, а банк дал нам ссуду, и мы сняли помещение, купили американское оборудование…
Рая перебила его:
— Благодаря этому оборудованию Давид сделал важное открытие и получил на него патент. У нас появились хорошие деньги, мы расплатились с банком, смогли стать состоятельными людьми.
Среди слушателей прошел одобрительный гул: эта часть рассказа заинтересовала больше всего. Потом Давид и Рая стали обходить комнаты и уговаривали людей ехать в Израиль. Рая подсаживалась ко всем, ласково заглядывала в глаза:
— Вы польстились на Америку. Ну зачем вам Америка? В Израиле вам будет намного лучше.
Люди слушали, думали, взвешивали, обсуждали:
— Какая чудесная женщина и настоящая героиня!
— Да, и какая между ними любовь…
— И про Израиль как они хорошо рассказывают.
Говорили так все, но принятое уже решение меняли немногие.
10. Зика Глик переезжает в Нью — Йорк
Письма от Лили из Вены становились для Павла и Августы настоящей радостью. Они нетерпеливо ждали их, жадно читали вместе вслух, потом перечитывали каждый отдельно и обсуждали бесконечно. Хотя Лиля писала очень подробно, они старались найти между строчек еще что-то недосказанное, какую-нибудь деталь настроения. Августа сама всегда любила писать письма и отвечала Лиле сразу же. Павел перечитывал написанное Августой и делал приписки, старался вставить что-нибудь интересное и полезное для внука. А Лешка, хоть и читал письма, но никогда не отвечал деду. Только раз Лиля заставила его, и он приписал вверху открытки «Здрасьте». Зато писал длинные письма в Москву своей Ирке.
Живя скучно, Павел с Августой полюбили проводить время в воспоминаниях. Он многое обдумывал, сидя на своем старом кавалерийском седле. Когда седло вернулось к нему, Павел обновил исцарапанную кожу, заказал столяру невысокую устойчивую подставку и установил на нее седло в своем кабинете. С некоторым трудом, кряхтя, он садился верхом, и к нему возвращались далекие, давно забытые ощущения его боевого прошлого.
Августа сначала удивлялась:
— Что это ты делаешь?
— Впадаю в детство, в лошадки на старости лет играю, — смущенно говорил Павел.
Она считала это старческой прихотью, но потом привыкла, только боялась, чтобы он не упал с седла и не сломал себе бедро или ребра, и напряженно следила за ним, пока он садился в седло и слезал с него. Но в седле Павел сидел крепко.
— Знаешь, — говорил он, — я ведь вскакивал в это седло прямо с земли. А мой конь крупный был, высокий.
— Ты тоже был тогда крупный и высокий, — смеялась она.
Павел с Августой часто приглашали в гости Сашу Фисатова с женой. Павел так и говорил:
— Приходите послушать мои рассказы про старые времена интересных людей. Ты, Саша, в политических вопросах все еще мало разбираешься, это расширит твой кругозор.
Саша рад был слушать и с удовольствием приобщал к интеллектуальной жизни свою провинциальную жену. Надя очень смущалась, с ее лица не сходила улыбка непонимания, она слушала и только бормотала:
— Да, конечно, это, как говорится, очень интересно…
Однажды Павел сказал им:
— Вот, дорогие друзья, кое-что я надумал. Я убежден, что громадный многонациональный Советский Союз с его исковерканным общественным устройством заканчивает свою историю. Мы все привыкли считать, что он никогда не рухнет, но на самом деле он уже садится на мель и, когда коснется дна, развалится на части.
Саша возбужденно воскликнул:
— Дядя Павел, неужели так и будет?! Впервые я услышал об этом давно от моего хорошего знакомого в Риге, бывшего узника немецких концлагерей. Я ему тогда не поверил, а он уже предвидел это. Очень умный был человек, теперь живет в Нью — Йорке.
Саша говорил про Зику Глика.
* * *
Израиль Глик, которого все близкие звали просто Зика, уехал с женой Леной из Риги в 1973 году. Прилетев в Вену, он попросил визу на временный въезд в Швейцарию[19]. Зика положил деньги в один из швейцарских банков еще в 1939 году. Посол Швейцарии связался с банком Credit Swiss, там подтвердили, что у господина Израиля Глика имеется счет и в банке хранятся принадлежащие ему ценности. Им дали визу.
В Санкт — Мориц они ехали на поезде по высокогорной дороге, любовались видами, чистыми деревеньками вдали, зелеными лугами и даже коровами. Лена говорила:
— Какой красивый, мирный пейзаж, кажется, что время здесь застыло.
— Да, тридцать три года назад этот же поезд прибывал на этот же вокзал точно в это же время. Поразительно, как все повторяется. Мне кажется, я помню, где была гостиница, и название ее помню… «Кульм». Это недалеко.
Они шли пешком по чистым улочкам, изредка навстречу попадались жители — хорошо одетые, очень спокойные. Справа от дороги крутой спуск вел к озеру. Зика заметил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
