Местные крестьяне наконец устали от этих бледнолицых интеллектуалов, шатающихся по округе и занимающихся мелкими кражами. Буэнос-Айрес отправил в джунгли пару патрулей, и в течение нескольких дней «партизаны» были уничтожены.
У Гевары на самом деле не было ни единого шанса организовать эффектное партизанское вторжение в родную страну. Что касается проницательного Бустоса, то он успел ускользнуть, пока ситуация еще не накалилась до предела. (Позже он неожиданно объявится в Боливии.)
Хуан де Диос Марин, сбежавший из одной из «партизанских школ» Гевары, рассказывает леденящую кровь историю.
Хуан был венесуэльским новобранцем в одном из таких лагерей, который был организован на территории роскошного поместья Тарара, расположенного на берегу моря в двадцати пяти километрах к востоку от Гаваны. Гевара «реквизировал» его по состоянию собственного хилого здоровья. «Я болен, – утверждал Че на страницах кубинской газеты «Революсьон». – Врачи порекомендовали мне выбрать дом в уединенном месте, подальше от ежедневных посещений». Видимо, врачи Че также назначили ему катания на яхте, прописали огромный бассейн с водопадом, и, конечно, футуристический телевизор.
«Эта партизанская школа насчитывала тысячу пятьсот новобранцев, – вспоминает Марин. – Мы тренировались по шестнадцать часов в сутки, семь дней в неделю. Обучение длилось четыре месяца, и каждый год оттуда выпускалось шесть тысяч партизан-коммунистов. Программой руководил ветеран испанской гражданской войны Альберто Байо. Нашими преподавателями были в основном русские и чехи, которых мы никогда прежде не видели. Тренеры и руководство постоянно следили за нами. Двоих парней, которые попытались однажды ночью улизнуть, поставили у расстрельного столба и казнили. Главное учебное пособие называлось «150 принципов, которые должен знать каждый партизан». Его автором был Альберто Байо». Сам Че не участвовал в обучении новобранцев, а русские и чехи не были такими идиотами, чтобы использовать учебник такого авторства и уж тем более, чтобы прислушиваться к советам Че Гевары по подготовке партизан.
Хуан де Диос Марин в итоге разочаровался и попытался бежать. Он был пойман, жестоко избит и в конце концов поставлен перед расстрельной стеной. «Стена была заляпана засохшими мозгами и замазана кровью. Повязки на глазах у меня не было, и шесть винтовочных дул смотрели мне прямо в лицо, – вспоминает он. – Раздались выстрелы, и я чуть не потерял сознание. Через несколько секунд я понял, что они стреляли холостыми патронами».
Это была любимая техника допроса полицейских, обученных Че, своего рода уловка «хороший полицейский и плохой полицейский», которая часто приносила свои плоды, когда ошеломленный заключенный вдруг осознавал, что он жив.
Единственным скептиком, который открыто критиковал эти революционные кадры, был Кастро. «Одни неприятности от этих иностранцев, – сказал он соратнику по имени Лазаро Асенсио сразу после триумфа революции. – Знаешь, что я собираюсь сделать с аргентинцем Че Геварой? Я собираюсь отправить его в Санто-Доминго и посмотреть, удастся ли Трухильо убить его».
Насколько серьезен был Кастро, произнося эти слова? Мы можем только догадываться. Однако немедленное назначение Гевары командиром Ла-Кабаньи, весьма точно соответствовавшее его наклонностям и способностям, служит еще одним доказательством проницательности Кастро.
Че и «первое поражение империализма» (битва в заливе Кочинос)
Кастро и его придворные историки объявили вторжение в залив Кочинос «первым поражением империализма». Оно должно было стать венцом военной деятельности Че, кульминацией его (пусть и не бог весть какой) карьеры. На деле же почти полторы тысячи борцов за свободу за три дня на этих кровавых берегах понюхали больше пороху (фигурально выражаясь), чем «партизан-герой» за всю свою жизнь.
Согласно плану вторжения, команда ЦРУ направила три скромные гребные шлюпки к берегам провинции Пинар-дель-Рио на западе Кубы, в пятистах шестидесяти километрах от настоящего места высадки. Шлюпки были загружены пиротехникой с часовым механизмом, зеркалами и снабжены магнитофонными записями боя. Этот район Кубы был ближе всего к Соединенным Штатам, что делало его выбор предельно логичным для любой десантной операции. Таким образом, эта хитрость имела такой же смысл, как и во Второй мировой войне, когда Гитлер ошибочно предположил, что основные силы союзников высадятся в Кале, в то время как те штурмовали Нормандию.
Кастро и Гевара, решили, что действия в заливе Кочинос, за пятьсот шестьдесят километров к югу, были очевидным отвлекающим маневром. Настоящее же вторжение произойдет в западной провинции Пинар-дель-Рио, прямо на «пороге» у янки – и, как нарочно, именно эти территории находились под ответственностью Че Гевары!
Че ворвался в провинцию с несколькими тысячами солдат, окопался, зарядил оружие и стал ждать атаки «наемников-янки». Солдаты из всех сил поддерживали в себе боевой дух, в то время как в море, недалеко от берега, разыгрывалось представление с помощью фейерверков, дымовых шашек и зеркал.
Позже выяснилось, что во время этого шоу-иллюзиона Гевара умудрился едва не вышибить себе мозги. Пуля пробила подбородок Че и вышла выше виска, чудом не задев мозг. Шрам виден на всех фотографиях Гевары, сделанных после апреля 1961 года. Даже апологеты Че Гевары – Джон Ли Андерсон, Хорхе Кастанеда и Пако Тайбо – и те признают, что это было не боевое ранение, а собственный пистолет Че, неожиданно сработавший прямо у него под носом.
То, что Гевара не поучаствовал напрямую в «первой победе над империализмом», беспокоит его биографов почти так же сильно, как это беспокоило самого Че. Хорхе Кастанеда в книге «Компанеро: Жизнь и смерть Че Гевары» пытается доказать, что вклад Че в победу был решающим. По его словам, двести тысяч кубинских милисианос сыграли центральную роль в победе. Они позволили Кастро развернуть легковооруженные, мобильные силы во всех возможных местах высадки, образуя огромную сеть раннего предупреждения. Обучение ополченцев было поручено Отделу обучения вооруженных сил повстанцев, во главе которого с 1960 года стоял Че Гевара. Его вклад в победу, таким образом, имел решающее значение. Без ополченцев военная стратегия Кастро не была бы жизнеспособной; без Че ополченцы не были бы надежными – резюмирует Кастанеда.
На самом же деле все те, кто был на месте высадки десанта и в настоящее время может свободно говорить, могли бы просветить Кастанеду касательно воинской доблести ополченцев, подготовленных Геварой. Несколько очередей, выпущенных с идущих с американского авианосца «Эссекс» на бреющем полете истребителей «Скайхок», привели бы милисианос в еще большее замешательство и панику, чем вначале, когда те думали, что действительно столкнулись с основными силами противника.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
