Сбросив с себя одеяло, он увидел перевязку на бедре. Сквозь бинты кое-где проступала кровь. Кусок подобной повязки Андрюха усмотрел и на плече, насколько позволяло его поле зрения.
"Как это вообще могло произойти?" – он был в шоке от случившегося и ничего не понимал.
Мог ли тот мужик ударить его ножом в полете? Вряд ли, Андрей ведь не почувствовал абсолютно никакой боли. А если все же удар был? Болевые ощущения ведь могли быть погашены адреналином. Или нет? Да нет, бред, уж два удара ножом он бы заметил. Но как вообще это произошло?! Мысли на эту тему отсутствовали как класс.
Он постепенно приходил в себя. Последним его воспоминанием было зависание над облаком с последующей остановкой сердца. Андрей совершенно не понимал, как ему вообще ужалось выжить.
"Кто-то точно меня спас…" Но вот кто? Порой, конечно, даже неведение лучше, но что-то подсказывало Андрею, что это вовсе не тот случай.
Он выжил.
"Ладно, примем это как факт, от которого нужно отталкиваться", – подумал Андрей.
– А что с тобой произошло? – спросила Катя, прервав его размышления. – Тебя привезли вообще каким-то обледеневшим.
– Влез в разборку с кавказцами, – машинально ответил Андрей. – Не хочу вообще об этом говорить.
Он вернулся к своим мыслям и мрачно отметил, что для того, чтобы оттолкнуться от чего-либо, нужен непосредственно сам толчок, которого у Андрея просто не было.
"Абсолютный нуль", – сказал бы Олег относительно его знаний о случившемся.
И это было правдой. Андрей не знал ничего, он совершенно не представлял, каким вообще образом эти знания можно было бы получить. Он даже понятия не имел, что случилось с Лобасом, что удручало еще больше, ведь последним, что он успел увидеть тогда, был тот самый нерусский с ножом в руке, топчущий Сашу ногами.
– Слушай, – обратился Андрюха к Кате. – А я был один? Или меня с кем-то привезли?
– Сам ты был, – помрачнела девчонка, – но доктора говорили, дословно: "Второго мы так и не довезли. Артерии перебиты, потерял огромное количество крови".
– Твою мать, – выдавил из себя Андрюха, чувствуя, как начинает кружиться голова. – Сука… мразь… ублюдок гребаный!
– Это был твой друг? – округлились глаза девушки.
– Да, – прошептал Андрей, ощущая, как слезы катятся по лицу. – Это был мой очень хороший друг…
– Жаль его. Это вообще какая-то проклятая ночь. Я в интернете в новостях прочитала, что в центральном парке нашли какого-то мужика, размозженного просто в мясо. В заметке писали, что он изуродован настолько, как будто был вышвырнут с вертолета. От лица и головы вообще ничего не осталось…
"Отлично", – с какой-то лютой ненавистью в душе подумал Андрюха.
В палату зашел врач. Увидел слезы на лице Андрея и тут же поинтересовался, испытывает ли он боли, и с чем связан плач.
– Со мной должны были привезти парня, – ответил Андрюха, – но я уже узнал, что он скончался в "скорой" по пути сюда. Это правда?
– Увы, – развел руками доктор, – семнадцать ножевых ранений. Ужасная смерть. Вас обоих нашли рядом. А в плече у тебя – нож, которым, по всей видимости, были нанесены удары. Его милиция забрала на экспертизу. Они проверяют отпечатки, наверное, чтобы установить, не вы ли сами друг друга порезали.
– Я не убивал своего друга, – выдавил Андрей.
– Ну я тут ни при чем, – развел руками доктор. – Только он сам мог бы сказать, кто его убил. А я просто лечу тебя от ранений гораздо меньшей тяжести.
– У вас у врачей всегда такой запредельный градус цинизма?
Доктор на это ничего не ответил.
– Там твои родители снаружи, – сказал он, спустя пару минут молчания. – Пустить их сюда?
– Да. Давайте, – махнул рукой Андрей, приготовившись к расспросам.
* * *
Лобаса хоронили только через два дня. Вышло так, что сперва тело забрали в морг, Андрюхе дали сутки, чтобы отлежаться, потом допрашивали его несколько часов, а после проверяли результаты экспертизы. Менты пришли в шок, когда на ноже обнаружили отпечатки пальцев размозженного в фарш трупа, у которого их взяли по стандартной процедуре, дабы опознать личность.
Опер, который вел дело, никак не мог поверить в то, что Андрей непричастен к гибели того самого кавказца. Но никаких доказательств обратному не было, поэтому Андрюху отпустили, а дело закрыли. По всему выходило, что убийца погиб после того, как порезал двух человек. Ничего больше следствию установить не удалось. Был, правда, один алкаш из парка, утверждавший, что видел издалека только двух человек, а потом только то, как кавказца внезапно схватил демон и утащил под небеса, но ему, естественно, никто не поверил.
Андрей вышел из-под следствия чистым, вне всяких официальных обвинений и подозрений, почвы для которых просто не было. Потом ему пришлось перенести очень тяжелый разговор с матерью Лобаса, для которой у него просто не было ответов. Закончилась эта беседа истерикой, слезами и проклятьями в адрес Андрюхи. Правду он по понятным причинам сказать не мог, а врать получалось очень плохо. Итогом стало то, что ему пришлось сбежать от нее, получая в спину удары попадающимися под руку вещами.
Андрей даже не мог ее ни в чем обвинить. Он и сам ужасно тяжело пережил гибель друга, что уж тут говорить о его матери…
Самой давящей на душу была мысль о том, что, если бы он ответил сразу же, не теряя тех десяти-пятнадцати секунд, друг мог бы остаться жив. Он получил бы меньше ранений, Андрюха раньше бы убил того гада, и…
Если бы – все упиралось именно в эти слова.
Если бы…
Может быть…
Вдруг…
Как не назови – суть не изменится. Он упустил долю времени и не мог знать, повлияли бы эти несколько секунд на жизнь друга или же нет. Но не думать об этом у Андрея не получалось.
Понятное дело, на похороны он не пошел. Не знал просто, как избежать новой волны скандала с матерью Саши и избежать возможной ненависти всех его родственников. На могилу Лобаса Андрей прилетел поздно ночью и просидел рядом с крестом больше пары часов, после чего, наконец, сказал пару слов, обращаясь к умершему другу, а, может, и к самому себе.
– Сань, вот я и здесь, – тихо прошептал Андрюха, – со всеми не смог, прости. Твоя мама думает, что я виноват в твоей смерти, а я ведь даже не знаю, права ли она, или нет. Я же сразу не взял трубку…
Он замолчал, глаза подло наполнялись слезами. Впервые за последние лет восемь.
– Я убил того урода, Лобас, – продолжил Андрей, – утащил его под небеса и сбросил вниз на землю. Его нашли в парке в состоянии куска мяса, а я сам… да я даже вины не чувствую. Все произошло так быстро, что я даже подумать не успел. Инстинкты сработали. Ты умер, и он подох… две смерти на мне, но только твоя имеет душевную тяжесть, на остальное мне насрать…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
