Костя громко хмыкает и проходит мимо.
— Теперь камеры в комнатах точно появятся. Иди отдыхать, Маша. У нас завтра в планах экскурсия по дому и еще одно важное дело.
17 глава
Я долго ворочаюсь в кровати и не могу уснуть. Не получается свыкнуться с мыслью, что теперь у меня новая жизнь. Открываю соцсети и смотрю наши фотки с Денисом. Их мало. Но сделаны они в счастливые мгновения.
На той, где я в зеленом платье и с красивой укладкой — только что купила квартиру. В руках у меня ключи. Мы тогда праздновали всю ночь в кафе и наутро встали с жуткой головной болью. Я отправила Зойку в аптеку, но она встретила подруг и дошла до нас только к ночи. Мы с Денисом продолжили праздничное «обмывание» новой жилплощади на кухне, без мебели и стульев, напились в хлам и уснули на матрасе там же, где нас потом и нашла Зоя. На второй фотке не помню, что отмечали. Кажется, это был чей-то день рождения, они у нас с Денисом рядом, и мы совместили. Тоже хорошее было время. А потом все стало меняться.
Я нашла новую работу, на которой платили в разы больше. Соответственно, и обязанностей возложили столько, что я перестала бывать по вечерам дома, выходные также проводила в стенах офиса. Денис все чаще начал упрекать в том, что карьера для меня важнее, чем он. Потом сам перешел на новое место и почти не появлялся дома. Мы стали отдаляться друг от друга. Я пилила его за редкий секс, за то, что не хочет никуда выбираться, что не делает мне комплиментов. Денис в ответ предъявлял, что у меня завышенные требования и я ищу, к чему придраться, а за его спиной выискиваю партию повыгоднее.
В принципе, так и случилось. Нашла себе выгодную партию...
Я закрываю галерею на старом телефоне и перевожу взгляд на смежную дверь, чувствуя, как распирает в груди от воспоминаний. Смахиваю слезы. Костя спит уже несколько часов. Не представляю, как без перерыва и отдыха он провел сутки в дороге, я бы и половины не осилила.
Становится стыдно за свою истерику и попытки вывести его из себя. А может, это сейчас думают за меня одиночество и пустота внутри, не знаю. Хочется зарыться лицом в подушку и рыдать. Сестра, единственный мой близкий человек, и та предала. И Гончарову на меня тоже плевать. Да, делает приятно в постели, но в первую очередь думает о себе и своем удовольствии.
Я проваливаюсь в сон на рассвете, вдоволь наплакавшись. Снится откровенная ерунда, примерно такая же, как была в мыслях до того, как я закрыла глаза. Из сонной неги выныриваю, ощутив нежные прикосновения и уже ставший знакомым запах.
— Отпусти, — шепчу, но вместо этого Костя поворачивает меня к себе, и теперь я чувствую его дыхание на лице.
Мокрая черная челка падает Гончарову на глаза. Уже успел принять душ и теперь пришел ко мне за утренним сексом? Или какое сейчас время суток?
— Вид такой, будто полночи разводила сырость. Или мне не послышалось и это ты здесь завывала?
На глаза опять наворачиваются слезы, и я отворачиваюсь.
— Что случилось? — серьезно спрашивает Костя, взяв меня двумя пальцами за подбородок и повернув обратно.
Та пара часов, что я, не прекращая, рыдала в подушку, должна была опустошить запасы слез, но на щеках снова мокрые дорожки.
— Ты не поймешь. — Шмыгаю носом и отвожу взгляд. — Слишком внезапные перемены. Эмоций и чувств много, я не успеваю с ними справляться. Это скоро пройдет. Вообще-то я не привыкла плакать.
— А как привыкла?
— Никак.
— Тогда будем справляться моими методами.
Я выставляю руки вперед в знак протеста, упираясь ими в грудь Гончарова, и рассматриваю его. Волосы после душа взлохмаченные, на щеках небритость. Интересно, сколько Косте лет? Сорок? Сорок два? Выглядит максимум на тридцать пять. И разговоры о сексе ведет такие, словно ему девятнадцать. По фото из интернета и интервью, которое я читала, он производит впечатление флегматичного, серьезного человека, а на деле совсем другой. Или это созданный образ?
Костя целует меня в шею и привлекает к себе, обнимает за талию, обрывая поток хаотичных мыслей. Ныряет рукой под резинку трусов и гладит половые губы. На слабый протест — ноль внимания. Наоборот, набрасывается на мой рот, словно одичалый.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Месячные закончились? — Костя заглядывает мне в лицо, видимо не нащупав нитку тампона, и довольно скалится, получив утвердительный кивок.
В этом плане мне и, соответственно, моему новоиспеченному озабоченному супругу повезло. Критические дни проходят быстро.
Хочется сказать что-то язвительное, хотя буквально несколько часов назад я давала себе обещание намеренно не злить Гончарова, но звук моего голоса обрывается. Перехватив за волосы и намотав их на кулак, Костя запечатывает мне губы поцелуем. Волна возбуждения не заставляет себя ждать. Вместе с табуном мурашек, которые проносятся по телу. Чувство вины и неправильности происходящего опять отходит на второй план. А может, я действительно испорченная и Денис был прав? Другого объяснения, почему мне нравятся прикосновения почти незнакомого мужчины и я опять жажду продолжения и его ласк, попросту нет.
Костя ослабляет хватку, почувствовав отклик, и наваливается всем телом. Раздвигает мои ноги коленом, обхватывает член рукой, но не торопится проникать внутрь, а водит по складкам, задевая клитор и заставляя меня дрожать. Я кусаю губы и всхлипываю, потому что наружу так и просится мольба, чтобы Костя закончил эту пытку. Наблюдаю за его лицом и, почувствовав наконец член внутри, откидываю голову назад с громким удовлетворенным стоном.
От натиска Гончарова я теряю последние здравые мысли и задыхаюсь, отдаваясь во власть ощущений. Это запредельно. Еще ни с кем не было так хорошо и приятно. Костина рука порхает надо мной, касаясь то напряженных сосков, то изнывающего клитора, и когда я уже готова получить свою дозу кайфа, Гончаров вдруг прерывается и переворачивает меня на живот. Просовывает под него руку, слегка приподнимает меня и опять врывается длинным тугим толчком, обхватив рукой мой затылок и зафиксировав меня в одном положении.
— Так тебе нравится, Маша? — Костя обжигает лопатку горячим дыханием, а потом несильно прикусывает кожу зубами.
— Да-а, — хриплю я и рывками втягиваю в себя воздух, которого катастрофически не хватает.
— Так ты хотела, чтобы я тебя трахал?
Чувствую, как он гладит второй рукой мои бедра, а потом звонко шлепает по ягодицам. Меня захлестывают противоречивые ощущения, утягивая в пучину безумия.
За считаные секунды накрывает экстазом. А следом — Гончарова. Я чувствую горячие брызги на пояснице. Наше учащенное дыхание в унисон разносится по комнате и никак не придет в норму. Кажется, проходит вечность, прежде чем возвращаются мысли и голос.
— Мне нужно в душ, — говорю я, чувствуя, как кожу покалывает иголками после пережитого оргазма, а пульсация внизу никак не сойдет на нет.
— Нам обоим, — соглашается Костя, встает с кровати и тянет меня за собой. — Я ведь обещал тебе экскурсию. На пару комнат меня хватит, а потом будем ужинать и обсуждать дальнейшие планы на жизнь.
Спустя три часа, с мокрыми волосами и слабыми ногами, на которых едва стою, я разогреваю Косте ужин и сажусь напротив. В голове проносятся вспышки воспоминаний, как буквально еще полчаса назад Гончаров врезался мне в ягодицы у этого самого стола и грубо трахал. А я стонала, царапала ногтями его ноги и просила: «Еще». Похоже, я и впрямь ненормальная, испорченная девушка с замашками проститутки, если мне это нравится и я хочу продолжения.
— Чужой человек вот так просто может войти в твою жизнь? — спрашиваю, наблюдая, как Гончаров что-то делает в телефоне.
Костя ненадолго поднимает голову и фокусирует на мне взгляд, пока я рассматриваю его искусанные мной губы.
— Ты же в нее вошла.
— То есть на моем месте могла быть любая другая? И если да, то почему выбор пал именно на меня? Неужели дело лишь в этом? — Обвожу глазами пространство между нами, намекая на недавний секс. — Я ведь не вписываюсь в твою жизнь от слова «совсем».
