– Роланд, прошу. – Она улыбнулась, почувствовав, что он откликнулся на неожиданную ласку. Совсем ручной. И верен ей… станет верен. Скоро. Сегодня ночью она окончательно в этом убедилась.
– Будь по-вашему, – недовольно буркнул Роланд и повернулся к Сверру. – Вам предоставят кров и еду, но утром, как только вы передадите ваше важное послание леди Мэлори, я попросил бы вас покинуть замок.
– Зачем же так долго ждать и стеснять вас своим присутствием? – холодно отозвался Сверр, глядя при этом на Лаверн. – Я уеду сразу же, как только скажу то, что собирался. Для этого мне не понадобится ни кров, ни еда. Да и ждать до утра не вижу смысла.
– Велите вашим людям уйти, – тихо сказала Лаверн Роланду, не отрывая взгляда от темных, глубоких глаз. Она пыталась понять, что же видит в них, чего ей ждать от неожиданного визита того, кого она не надеялась больше встретить. Ее затягивала в пустоту, подавляла чужая сила. Амулет, висящий на шее, тянул вниз, побуждал склониться. Нужно было снять его еще тогда… Нужно было. Однако Лаверн уверила себя, что сильнее каких-то там амулетов. – И оставьте нас. Это дело высшей степени секретности.
Защитники Очага удалились, подчинившись команде хозяина, но сам Роланд не торопился оставить Лаверн со Сверром наедине. Кэлвин готовился бить на поражение – чародейка ощущала спиной его воинственную ауру, магические потоки, собранные и норовящие сорваться с привязи, будто цепные псы.
– Кэлвин, проверь, как там Мария, – велела она хрипло, и Сверр усмехнулся. Одобрил. Ему тоже не нужны напрасные жертвы.
Лаверн едва стояла, оглушенная волной чужой воли. Она тщетно выстраивала перед собой ментальное зеркало, способное отражать магические удары – хорошо изученный и оттренированный прием, не раз спасавший ее от покушений. Все ее попытки рассыпались, сила не слушалась, будто отторгла хозяйку. Само нутро бунтовало против защиты.
– Я не оставлю тебя… с ним, – выплюнул Кэл, и Сверр покачал головой.
– Твои люди весьма своенравны, – сказал он спокойно. – Ты так и не научилась ими управлять.
– Я справлюсь, Кэл, – не обращая внимания на издевку, сказала Лаверн. Выдохнула, с трудом порвала нить подавляющего взгляда, повернулась к защитнику. – Иди. Я вернусь скоро.
От обещания разило ложью. Воздух проталкивался в горло с трудом.
– Ступай.
Кэл сжал кулаки, но кивнул. Развернулся и размашисто зашагал к лестнице, оставляя их втроем на усыпанной снегом земле.
Теплая ладонь легла на плечо Лаверн, и она поняла, что дрожит, не в силах скрыть страх, сочащийся из кожи. Однако с удивлением обнаружила, что присутствие Роланда придает сил противиться власти некроманта. Она с облегчением выдохнула и прикрыла глаза. На этот раз ей удалось выстроить защиту. Чародейка взялась за цепочку, удерживающую на шее амулет, рванула что есть сил. Серебро впилось в кожу, причиняя боль, но тонкие звенья все же не выдержали, порвались. Амулет упал в снег.
– Вы в порядке? – взволнованно спросил Роланд, и Лаверн кивнула. Не в порядке, но будет. Хватит одной ошибки на сегодня, вторую она не допустит.
– Прошу, оставьте нас наедине. Дело, что привело милорда в такую даль, не должно быть предано огласке. – Она поежилась, сильнее заворачиваясь в плащ, радуясь, что холод отрезвил голову и позволил мыслить связно. – И велите согреть вино, я замерзла.
К ее удивлению, Роланд не стал перечить и ушел. Лаверн со злостью втоптала ненавистный амулет в снег, подняла гневный взгляд на собеседника.
Изменился. Возмужал, закутался в темную магию, словно в одежду, нарочито показывая, насколько силен. Длинные волосы распущены, подернуты инеем. Когда они виделись в последний раз, они были в разы короче. Но глаза все те же, насмешливые и пытливые, на губах – кривая улыбка. От Сверра не укрылся глупый порыв Лаверн, он смахнул несуществующую пылинку с плеча и покачал головой.
– Как рачительно ты относишься к дорогим подаркам.
– Зачем ты пришел?
Колючий зимний воздух обжигал горло на вдохе. Лаверн тщательно следила, чтобы защита, облегающая ее плотно, держалась, не пропустив ни единой попытки ее сломать. Собственная магия противилась, словно признавая хозяина не в ней, а в том, кто стоял напротив, но в жилах кипела заемная – огненная, горячая, буйная. Она придавала сил, помогала сопротивляться. А после натиск исчез так же внезапно, как появился. Будто Сверру надоело ее испытывать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Не стоит крыться от меня, мийнэ, – разочарованно произнес некромант. – Я не причиню зла. Хотел лишь проверить, насколько ты стала сильна.
– Сильнее, чем была, – резко ответила Лаверн.
– Яростней, – поправил он. – Ярость всегда будила в тебе львицу.
– Зачем ты здесь? – холодно повторила она свой вопрос.
– Слышал, ты предложила лорду Норберту сделку: треть карты в обмен на возрождение источника. Должно быть, ты в отчаянии, если готова идти напролом, заведомо зная, что исход у этой затеи, прямо говоря, весьма сомнительный. Особенно если учесть, что Капитул не в восторге от твоих попыток возродить то, что должно быть похоронено навечно.
– Не им решать, что и кого хоронить, – парировала Лаверн, гордо вскинув подбородок. – И не тебе.
– Я слишком часто решаю, – вздохнул Сверр, наигранно сокрушаясь. – Это мое ремесло, знаешь ли. Но плевать на Капитул и Атмунда, он слишком глуп, чтобы оценить такое сокровище, как ты. Впрочем, как и Норберт. Ведь он даже не понял, что дар, поднесенный тебе с надеждой на сделку, оказался пустышкой.
– Ты…
Не раздумывая, она ударила. Расплавленное серебро, бегущее по венам, выплеснулось наружу убийственным пассом, направленным причинить вред. Не убить – на это она пока не решилась бы, но сделать больно. Лаверн следовало знать, что не все держат данные перед духами обещания. Она должна была прислушаться к Кэлу, который видел дальше собственного носа, в отличие от нее. Ведь он предупреждал, до последнего твердил, что такой, как Морелл, не отступится!
Пять лет прошло. Пять долгих лет, усыпляющих бдительность…
Сверр отразил направленный на него удар играючи. Его окружили сгустки тьмы, всколыхнув воздух, закружились вихрями, и магия Лаверн осела серебряными искрами у ног некроманта. Контрудар последовал незамедлительно: окружавшая Сверра тьма взъярилась, туманной дымкой поползла по снегу, превращаясь в дымчатых змей, окутала ноги магички, опрокидывая ее в сугроб. Плащ соскользнул с плеча, и снег облепил разгоряченное тело, проникая за ворот ночной сорочки.
– Думаешь, за годы общения с тобой я не научился защищаться? – услышала она насмешливый ответ.
От холода и унижения Лаверн скрипнула зубами и тут же увидела склонившегося над ней обидчика, протягивающего руку. Не дожидаясь, пока чародейка примет помощь, Сверр схватил ее за запястье и резко дернул вверх, поднимая на ноги. Согревающий плечи плащ остался лежать на земле.
– Ты все так же несдержанна, – покачал головой Сверр, вытряхивая снег из ее волос, касаясь холодной кожей перчатки ее щеки. – И все так же красива…
– Что тебе нужно?! – прошипела Лаверн и, не дожидаясь ответа, вывернулась из крепких рук. – Ты сам отпустил меня. Сам! Сказал, что я мертва для тебя.
– Я же некромант, – усмехнулся Сверр. – Моя работа – поднимать трупы.
Он протянул ей амулет, брошенный в снег. Видимо, успел поднять, пока Лаверн неуклюже барахталась в сугробе.
Как же глупо с ее стороны было думать, что она свободна. Такие, как Сверр, никогда не отпускают добычу… Но он прав, она слишком остро реагирует на него, слишком ярится. Никакой выгоды из этого не извлечь, а для Сверра ее злость – только развлечение. Нужно успокоиться и выслушать его. А затем подумать, как можно защититься от настырного внимания лорда Кэтленда. Кэлвин не зря боялся. Он знал, чувствовал, что Лаверн не выстоять. Кэлвин явно лучше нее разбирался в мужчинах…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она взяла амулет, прожигая Сверра взглядом. Он рассматривал ее с интересом, нисколько не заботясь, что она мерзнет тут, во дворе, укрытая от холода лишь тонкой тканью не скрывающей наготы сорочки. Взгляд его постепенно делался тяжелым, жадным. В нем расцветала похоть. Лаверн часто видела такие взгляды, обладатели которых желали тут же завалить ее на кровать и отыметь с особой жестокостью. Нынче ночью лорд Норберт тоже не особо-то нежничал. Однако от него она взяла силу, а Сверр не оставит ей ничего, кроме слез и бессильной злости.
