«Что делать, что делать, что делать?» — барабанят пальцы по панели. Может, рвануть сейчас в Славянск, выловить ее на вокзале или в холодной общаге, вот ведь будет сюрприз. И почему он сразу не договорился забрать ее на машине. Ох уж эта жлобская рачительность бедняка, кровью и потом добывшего «тачку». Вот и сейчас осторожный внутренний голос сказал: «С такой видимостью и домой возвращаться проблематично, а в Славянск ехать просто опасно».
«А оставлять жену на лишнюю ночь в чужом городе — это не опасно? — возразил Игорь сам себе. — Вот только где искать ее в темное время? Сессия кончилась, из общежития, наверное, выписалась. Идея! Надо поехать к Люсе. Она мудрая, придумает, что делать. Да и сама закончила „пед“, знает Славянск, как свои пять пальцев. Уголь в печке, правда, прогорит и ужин остынет. И Африканец, Ленин любимый пес, замерзнет, встречая ее во дворе. Ну, ничего, под верандой укроется», — решился окончательно Игорь и нажал на газ.
С Леной Синегоров познакомился на вечеринке в детском саду, где жена его, Люся, работала заведующей. Невинная игра во взаимное кокетство выросла вдруг в болезненную привязанность. Ленкин голос, манеры, ужимки навязчиво преследовала его день и ночь. А тут еще пара случайных встреч — то в магазине, то на центральной улице, которую Ленка вызывающе меряла своими длиннющими ногами. Жена внезапно опротивела, сын стал раздражать. И Синегоров решился — объяснился сразу с обеими, поставив вопрос ребром. Он всегда был в жизни максималистом и не умел раздваиваться.
Обе женщины приняли его условия: одна забрала сына и машину и вернулась в родительский дом. Другая переехала к нему, охотно заняв освободившееся место. Лена была моложе Игоря на 6 лет, училась заочно в Славянском пединституте, а теорию закрепляла в детском саду под руководством бывшей супруги Игоря. Впрочем, моральные аспекты, касающиеся микроклимата детсадовского коллектива, влюбленного мужчину не волновали. Он вкалывал на шахте, пытаясь восстановить утраченную во время развода машину. И сделал это успешно, однажды пригнав домой новенькую вишневую «девятку». Для полной семьи не хватало только ребенка, но Лена категорически возражала — вначале диплом, остальное потом. И муж не стал противиться — сам выше техникума не прыгнул, пусть хоть она доучится. Хотя в глубине души боялся этих отлучек, ревнуя к чужому миру и незнакомым людям. А тут еще подружки жены… Нет-нет да и ляпнет какая-нибудь: дескать, видели твою вертихвостку, вышивает с парнями по Славянску.
Нынешняя сессия Лены совпала с пятилетием сына Игоря. И хотя по малышу он тосковал не особенно, проигнорировать это событие было бы непорядочно. За день до возвращения молодой жены Игорь позвонил Люсе и спросил, когда можно приехать, чтобы поздравить мальчика. Он приготовил ему костюм и большого лопоухого медведя. Встреча получилась теплой. Люся испекла его любимый торт, Сашка не слезал с колен и покрывал отца поцелуями. Впервые за последних два года Игорь почувствовал себя обласканным, любимым и желанным. И, остановив на время свой нескончаемый внутренний марафон к сердцу капризной Ленки, расслабился душой. Словно почуяв это, Люся положила руку на колено, заглянула нежно в глаза:
— Скажи, ты счастлив, Игорек? Ни о чем не жалеешь?
— Люся, не надо, прошу. Я Ленку люблю по-прежнему, — сдвинул брови экс-супруг.
— А она тебя тоже любит? — усмехнулась с горечью Люся.
И тогда он не выдержал — схватил ее за плечи и затряс:
— Что ты знаешь о ней? Говори!
— Она тебе изменяет, — прошептала Люся.
По обрывочным фразам Елены Игорь знал, что в Славянске во время сессий она снимает комнату в общежитии, которое сдается заочникам. Но где его искать, как говорить с вахтером? Нет, без Люси не обойтись. Уже не думая об этике, осатанев от неизвестности, он подрулил «девятку» к тещиному дому и посигналил. Люся выскочила через секунду, словно его ждала, — накрашенная, приодетая, при параде.
— Ты знаешь, Ленка не вернулась, — пожаловался Игорь, потупив глаза. — Помоги ее разыскать.
— Ну, конечно, конечно, — засуетилась Люся. — Только ты не волнуйся, ладно?
Было девять часов вечера, когда они подъехали к облезлому мрачному зданию. Полусонная старушка-вахтер долго искала в списках Лену Синегорову, но, услышав, что та заочница, возмутилась:
— А чего вы мне голову морочите? Заочницы сразу тут не жили, они на квартирах останавливаются.
Игорь сидел в машине потрясенный, как от удара молнии. За маленькой ложью жены ему почудилось нечто дикое, страшное. Люся, как лицо постороннее, взяла расследование в собственные руки.
— Вспомни, — допытывалась она, — может, Лена называла каких-нибудь подруг?
Игорь никогда не причислял себя к натурам чрезмерно эмоциональным и даже гордился чисто мужской манерой над всем и вся иронизировать. Но теперь он ощущал пожар в груди и почти алкогольное помутнение разума. Боже, неужели он настолько любит эту маленькую ломаку, или это мужское самолюбие встало на дыбы?
— Галя… Кажется, есть у нее подруга Галя, которая работает на главпочтамте.
Почта была давно закрыта, зато рядом работал переговорный пункт. Кокетливая толстушка за стойкой охотно дала Галин телефон и разрешила воспользоваться служебным аппаратом.
— Ой, это вы? — обрадованно защебетал в трубке приятный голосок. — Ну прямо телепатия. Вы, наверное, по поводу ангорки, которую Ленуська у меня забыла. Передайте ей, что все в порядке, я повесила ее в шкаф на плечики. Приедет — заберет.
— Как приедет? — опешил Игорь. — Разве она не у тебя?
— Нет, — теперь удивилась Галя. — Она у вашей тетки всегда останавливается, и в этот раз тоже.
На секунду Игорю показалось, что все происходит во сне — нелепом, дурном, нездоровом. Вот стоит только напрячься, и вынырнешь на поверхность — в счастливую спокойную реальность, в их большой и уютный дом, где с каждой стены улыбается Ленино фото, где пахнет ее духами, а она, родная и близкая, доверчиво спит на его руке. Но зал переговорного был обескураживающе материален, толстушка за стойкой плотоядно красила губы, а бывшая жена уже уточняла в трубку:
— Назовите тетушкин адрес. Поверьте, это очень важно. У Игоря их в Славянске целых три.
Искомый переулок нашелся быстро. Игорь подрулил было к дому, но Люся подсказала отъехать чуть дальше. Дождь уже перестал, и в лужицах на асфальте подрагивало отражение фонарей. С бешено колотящимся сердцем Игорь поднялся на крыльцо — должно быть, так идут на эшафот — и нажал на кнопку звонка. В дверях показалась старушка. Игорь хотел спросить, где Лена, но из-за спины вовремя вынырнула Люся:
— А хозяина можно, бабушка?
— У друзей они. Вот-вот должны подойти, — ответила женщина. И, обернувшись, прикрикнула на худую девочку-подростка: — Оставь сейчас же кота, иди уроки делай! А то за ремень возьмусь.
Нет, кошмар не хотел кончаться. Сидя в машине, Игорь лихорадочно ждал продолжения, а сердце, рассыпавшись на молоточки, стучало в висках, под ключицей, в затылке. Где-то далеко, на зыбкой границе между кошмаром и явью, маячила неловкая мысль: как стыдно, что именно Люся с гамет свидетельницей его позора.
Ленка возникла внезапно, как шаровая молния, и обожгла дыхание — живая, невредимая и… абсолютно чужая. Коренастый крепкий мужчина по-хозяйски обнимал ее за талию, нашептывая что-то на ухо. Ну, просто идеальная влюбленная парочка, которой нечего опасаться.
Дальнейшие события развивались как бы в тумане. Игорь долго стоял подокнами, наблюдая меж небрежно задернутых занавесок картинки «семейного» быта своей любимой жены: дружное чаепитие за столом в компании бабки и девочки, интимные шалости в спальне. Наконец, утомившись, Елена свернулась калачиком и задремала. Он видел ее такой, наверное, тысячу раз. Но только рядом с собой, а не в объятиях чужого мужчины. Коренастый зевнул, потянулся и щелкнул выключателем настольной лампы. Темная, непроглядная ночь, бесконечная, как могила, ударила по глазам. И тут за спиной раздался глухой негодующий голос:
— Дрянь. Я бы ее сожгла.
Из показаний Игоря Синегорова, 1965 года рождения, не судимого:
— Я не знаю, что со мной случилось. Где-то в мозгу перемкнуло, и я действовал, будто робот. На глаза попалось помятое ведро. Я нацедил в него из бака бензина, облил им двери, окна, крыльцо. Закрыл зачем-то ставни и увидел, как Люся — бледная, будто смерть — заблокировала двери кочергой. «Ну?» — спросила она и протянула мне спички.
Он пришел в себя в 10 километрах от Славянска. Взвыл, как от дикой боли, и повернул машину назад. А перед глазами плясало пламя, пожирая заживо троих взрослых и ребенка. Когда машина влетела в проулок, дом уже не горел. На его обугленном скелете висела клочьями пена. «Скорая помощь», пожарные, толпа полураздетых соседей. Носилки, накрытые простыней.
