ни странно, я даже выспался, хотя на топчане был лишь жиденький матрас, а подушка — плоская, словно блин.
— Отрывай задницу, — проворчал заспанный дежурный — видимо, сам дрых у телефона. — Через пять минут машина. Матвеич велел посадить тебя к ним.
Машина в полседьмого утра? Но, лишь поплескавшись в раковине и выйдя на улицу, я понял, в чём дело.
К милиции подъехали два УАЗика — классическая серая «буханка» и защитный «козелок» с пулемётом на вертлюге. У входа уже топтались двое из сил безопасности, оба с длинностволом — у одного СКС, у второго «калаш». Они полезли в «буханку», и без того не пустую, а мне махнули рукой — дескать, иди в «козелок».
Борта машин были украшены эмблемой Гидростроя — три трубы завода, нечто вроде несимметричного трезубца. Казённые машины — явно «вахтовка», которая возит смену на блокпост, к мосту через реку.
Так и оказалось. Машины не спеша попылили к КПП, парни меж собой не болтали, и так было видно — дело для всех привычное. Тот, что позвал меня в машину, сидевший рядом с водителем, раскрыл рот, лишь когда мы подъезжали к промзоне:
— Коллега, штоль?
— Мобильная группа Вокзального, — кивнул я.
— А, ну понятно тогда, чего Тихон тебя подкинуть просил… Но на блоке уже сам решай, лады? Я не знаю, будут там ваши или нет…
Блокпост у моста, как мне поясняли, совместный, но силы там дежурят чаще Гидростроевские — им добираться удобнее. Иногда и наши бывают, но реже. Но, впрочем, Тихонов прав — лучше уж убраться из негостеприимного городка. Главное, чтобы среди тех, кто в «буханке», не оказалось усатого, а то вообще весело будет…
К 7 утра мы были уже на месте, без происшествий. Солнце светило вовсю — пик лета, как-никак, и было полное ощущение, что день окажется таким же жарким, как и предыдущие. От реки чуток тянуло прохладой — но скорее так, символически.
Меня представили новому старшему из «буханки» — мужику лет 40 с гидростроевским «трезубцем» на кепке — но плясать вокруг никто, конечно, не стал. После короткого доклада ночная смена погрузилась, и УАЗики укатили. Солнце поднималось левее завода, тени на земле быстро укорачивались.
— Ваших сегодня нет, — буркнул старший, осматривая пулемёт на станке за капониром. — Жди попутку, да не лезь особо никуда, объект режимный… Вроде говорили, что будет транспорт из Крепости — если к вам, то с ними и уедешь.
Крепость — посёлок примерно километрах в десяти на север. Ни разу там не был, но на карте видел. Ну… тоже вариант. Вопрос — когда это будет?
В сторонке, у костра, уже заваривали чай в котелке. Я подошёл, и мне без проблем налили коричневой полутравяной бурды в обгорелую кружку и даже отсыпали сушек. Это хорошо, а то я и без завтрака толком, да и обед непонятно когда будет. Всё же надо с собой таскать хоть какой-то сухой паёк, а то я в этот раз ничего и не взял, кроме фляги с водой — вроде как в город еду, а поди ж ты…
Немного поболтали о том, о сём — о жаре, о погоде, о женщинах, о том, что к северу от Гидростроя бандиты пошаливают… Пока бойцы трепались о бабах, я слушал вполуха, иногда вставлял пару слов, но крутилась у меня в голове какая-то мысль, которую всё не удавалось ухватить, и лишь когда перешли к теме бандитов, она оформилась.
Любовь Лавинскую мы встретили у бандитов — точнее, у изгоев, но невелика разница. Именно они могли бы дать о ней ответ — если не исчерпывающий, то как минимум весомый. Они мертвы — да. Но мы же живём в мире, где есть колдовство! Я ни разу не задавался этим вопросом — повода не было, но… можно ли допросить мёртвого человека? Точно помню, Люба тогда, в машине, сказала что-то вроде «Вызовите духа — спросите».
Ага, и Стуков на это не отреагировал. Значит — нельзя. А может, поинтересоваться у бойцов?
Я отхлебнул чая.
— Ребята, а кто знает, можно ли вызвать дух убитого человека? — решился я наконец.
— А зачем? — откровенно удивился парень в камуфляже, который сидел ко мне ближе всех.
— Игорюх, свидетель же, — подсказал ему другой, в джинсах и расстёгнутой армейской куртке на голое тело. — Друг, ты ж с милиции?
— Да, — не стал вдаваться в подробности я.
— Во. С вашей работой небось каждый день нужно…
Ну, скажем, далеко не каждый день, но иногда пригодилось бы, да…
— Нельзя, — уверенно сказал Игорь. Встал, потянулся, взял свой СКС. — Инструктировали нас, что нельзя. Странно, что вас не.
— Или можно, но неизвестно, как, — добавил тот, что в джинсах. Допил чай, вытряхнул в костёр остатки заварки. — Не изобрели ещё, — подытожил он. — Ни фига ваш Колледж не работает, раз до сих пор не додумались.
Я хотел было сказать, что Колледж — вообще вещь в себе, но тут один из двух остальных бойцов, сидящих у костра, тихо сказал:
— Я своими глазами видел, как человек разговаривал с духом.
— Брешешь, — моментально отреагировал Игорь.
— Зуб даю, — буркнул боец. — Ну, не с духом, а с этим, как его… призраком.
Про призраков нам на инструктажах говорили — дескать, это духи неупокоенных людей, появляются только ночью за городом при растущей луне, в лунном свете. Не изучены — поскольку за город по ночам выездов почти не бывает, а потому приближаться не рекомендовано, лучше всего — осветить ярким светом.
Компания, уже поднимавшаяся со своих мест, моментально собралась вокруг бойца:
— Давай, заливай! Где ты ночью за городом был?
— На выезде, — огрызнулся боец. — Вторым номером на пулемёте, — он помялся, и я подумал, что выезд, наверное, был если не секретный, то как минимум «для ограниченного круга», так что парень, скорее всего, сам уже пожалел, что ляпнул про призрака. Тем более, что братва с него теперь точно не слезет.
— Кто б тебя к призраку подпустил? — ухмыльнулся джинсовый. — Или левачили? Без начальства?
— Никто меня не подпускал, — боец встал, беря потёртый «калаш», — С нами вольный был. Он и сказал — не светите, пойду поговорю… Потом старшой его к колдуну отправил — нет, никакой заразы, всё чисто…
Машинально поднялись и остальные, включая меня. Вот те на… Выходит, с неупокоенными можно общаться!
— Так, по местам! — заорали от капонира. — Машины идут! Вокзальный, ты сиди, не путайся под ногами! Лучше долей воды да чаю ещё закипяти.
Я опустился обратно на бревно, машинально бросил пару подготовленных сухих палок в
