Борис резко развернулся, прошел в ванную, щелкнул выключателем, осмотрелся… Вот в чем крылась ошибка: слишком легко они объяснили снятый с ноги ботинок. Правда, в тот момент не подозревали о пристрастии ведуна к разного рода тайникам.
Он разулся, встал на край ванны, ухватившись одной рукой за змеевик, а второй методично выстукивая стену под потолком. Где-то здесь…
– Ты чего? – сунулся недоуменный Слава Комиссаров.
– Дай нож, – сказал Борис.
Как раз над раковиной звук был другой, более низкий и гулкий. Для верности он постучал вокруг, определяя размеры полости. Щелкнуло лезвие. С полминуты Анченко возился, тыкая в щель между темно-синими кафельными плитками (в ботинках устоять на скользком бортике было проблематично – вот почему экстрасенс снял обувь). Наконец тихо скрипнуло, и два кусочка стены на петлях послушно разъехались в стороны. Нутро потайного шкафчика было темным – даже свет дневной лампы туда не проникал. Борис с некоторой опаской протянул руку, пошарил и извлек наружу продолговатую черную коробочку. Видеокассета…
– Он их гипнотизировал.
– Кого? – зачарованно спросил Комиссаров.
– Своих пациентов. И записывал на магнитофон, – пока они пребывали… гм, в бесконтрольном состоянии.
– Да как же они соглашались на такое?
– Они и не догадывались.
Борис помолчал, приводя в порядок собственные мысли.
– Они надеялись излечиться от своих недугов – кошмаров, комплексов, навязчивых идей… Марк давал им то, чего они жаждали: может быть, не исцеления, но забвения, пусть кратковременного… А потом, когда все уже было позади, предъявлял видеоматериалы – как счет к оплате. Кстати, надо поискать на стеллаже напротив кресла. Должна быть камера. То-то он Маргарите Павловне запрещал трогать мебель…
– Вы знали?
Экономка смотрела на стопку кассет с вялым любопытством.
– Нет.
– И даже не подозревали ни о чем таком? Ну понятно, он вас отсылал перед сеансами.
Преступник искал пленку, понял Борис, разглядывая кассеты по очереди, – все они были без опознавательных знаков, лишь в уголках угадывались нацарапанные карандашом числа – от одного до десяти. Трех кассет (2, 6 и 9) недоставало.
Играет она или нет? Борис тайком посмотрел на Ермашину, надеясь застать врасплох, прочесть что-то в ее лице… Но – то ли перед ним была превосходная актриса, то ли действительно человек почти посторонний (и не отдающий себе отчета, что на данный момент – кандидат номер один в убийцы).
– Вы меня подозреваете? – спросила она. Он тяжело вздохнул: подозревать было занятием не из приятных.
– Вы ушли от Бронцева через дверь на кухне?
– Да.
– И забыли ее запереть?
– Право, не знаю… Не может быть! – на ее лице отразилось беспокойство.
Она порывисто встала, вновь прошла на кухню, постояла у двери (даже, кажется, прикрыла глаза, словно пытаясь воскресить некие действия в мышечной памяти). Вот сделала движение, будто повесила на плечо хозяйственную сумку, вот в третий раз поправила несуществующий локон у правого виска…
– Вы недавно были в парикмахерской?
– Почему вы так решили?
Он улыбнулся и повторил ее жест.
– Ах это… Да, у меня раньше была другая прическа… Я вспомнила!
– Что?
– Я заперла дверь, – сказала она с облегчением и даже с некоторой гордостью. – Я вынула ключ из замка и уронила. Потом долго искала – наверное, с минуту. Темно было.
Борис задумчиво кивнул, толкнул дверь… Вышел на лестницу (правда, хоть глаз выколи).
– А дверь-то скрипит, – отметил он. – Маргарита Павловна, вы понимаете, что это означает?
Он наморщил лоб, стараясь удержать скользкую, как угорь, мысль. Да, чем бы экстрасенс ни был занят – готовился принять ванну, переодевался (а почему не в спальне?), прятал только что записанную кассету в хитрый тайничок над зеркалом, – он должен был услышать скрип двери и мелодию, которую играла шкатулка. Должен был как-то отреагировать, у него в распоряжении были те несколько секунд (это очень много!), пока убийца шел через гостиную, доставал пистолет, досылал патрон… Марк же продолжал спокойно (судя по выражению лица) заниматься своим делом. Вывод прозрачен: он хорошо знал своего убийцу… По крайней мере, он сам впустил его, а потом доверчиво повернулся спиной.
– Мог он повернуться к вам спиной?
– Мог, – покорно согласилась экономка. – Я взяла пистолет и выстрелила. Потом украла кассеты. Может быть, для отвода глаз, а может быть, я тоже была пациенткой Марка.
Она беспомощно улыбнулась и добавила:
– Но меня он не гипнотизировал. Я в лечении не нуждалась.
– Да, – с облегчением сказал Борис. – И вы бы не дотянулись до тайника – вам понадобилась бы табуретка.
На кухню вошел Слава Комиссаров и глазами указал на дверь в гостиную.
– Нашли видеокамеру. Не хочешь взглянуть?
Уже по дороге, явно довольный собой, он объяснил:
– Хитрая маскировка: объектив вмонтирован в корешок книги на стеллаже. Прям кино про шпионов, честное слово.
Действительно хитро, согласился Борис, разглядывая чудо инженерной мысли. Ничем любительским здесь и не пахло – камера была профессиональная, с широким фокусом и большим разрешением, но весьма компактная и снабженная мощным направленным микрофоном. Способ установки соответствовал: с расстояния в два метра объектив невозможно было заметить.
– Однако она заметила…
– Кто? – спросил Слава.
– Женщина со светлыми волосами. Увидела, почувствовала… Может быть, Бронцев себя выдал каким-то образом – должен же он был подойти, включить, а потом выключить… И она поняла, что ее пишут.
Поняла, надо думать, не сразу: вышла из гипноза, но задержалась в некоем пограничном состоянии, когда сознание раскрепощено и все окружающие детали воспринимаются необычайно остро… Потребовала объяснений – но Марк, уверенный в себе, только махнул рукой. Отвернулся, нисколько не опасаясь, прошел в ванную: «Вы не одна такая, голубушка. Возможно, это вас утешит». – «Да как вы могли…» – «Ну, не надо драматизировать. Кассетка пока побудет в надежном месте, а дальнейшее зависит от вашего благоразумия…» Выстрел. Убийца хватает пленку, бросает пистолет, бежит черной лестницей.
– Вы знаете, я вспомнила, – вдруг сказала Ермашина.
– Что?
– Перед моим уходом погас свет. Вылетели пробки. Вот, оказывается, почему горели свечи.
– Кто же их ввернул? В ванной была включена лампа…
– Только не Марк, – категорически заявила она. – Он прямо-таки по-детски боялся электричества. Говорил, будто много лет назад попал под удар тока, когда чинил розетку.
Возникла пауза. В голову лезли совершенно посторонние мысли типа: как бы эту мизансцену (отнюдь не гениальную) описал гениальный братец. «Ключевое слово: электричество. Реакция первая: недоумение, протест. Реакция вторая: сосредоточение на новой идее. Какой? Очень простой: свет в ванной комнате включил Марк. Незадолго до этого в гостиной он погрузил в транс светловолосую пациентку, настроил видеоаппаратуру, но – стечение обстоятельств – записать ничего не успел… И тем не менее вслед за этим последовал выстрел: значит, убийца взял ранее записанную кассету!»
– Слава, – тихо проговорил Анченко. – Кровь из носу, нужен электрик, который чинил пробки.
Слава отошел к дверям и что-то сказал молодому оперативнику. Тот коротко кивнул и исчез.
Они снова остались вдвоем, словно сыграла некая режиссерская задумка (не к ночи будет помянуто): сцена утонула во мраке, рампа в упор освещает два лица, которые ведут диалог полушепотом, остальные персонажи вроде бы здесь, рядом, но из игры исключены, как тени за границей светового пятна. И она снова, более настойчиво спросила:
– Вы меня подозреваете?
– Я же сказал…
– Вы не сказали. Вы ответили вопросом на вопрос.
– А как вы думаете?
– Думаю, одни факты говорят в мою пользу, другие – против. Вы взвешиваете и не можете решить. Чего вам недостает?
– Записей покойного.
– О чем вы?
– О пациентах, черт возьми, – раздраженно пояснил Борис. – Не мог же Марк все имена и фамилии держать в голове! На кассетах проставлены только номера. Как он ориентировался в них? А самое главное: как ориентировался убийца? Неужели сидел по соседству с трупом и просматривал пленки по очереди?
Они как по команде повернули головы и рассеянно уставились на стопку черных кассет, высившуюся посреди стола. Картина представлялась ясная и недвусмысленная: съемка скрытой камерой – следовавший за этим шантаж (вульгарные деньги? Или что-то иное, загадочное и грязное?) – пуля из «вальтера» как закономерный итог… Лишь очередное маленькое несоответствие царапнуло взгляд – Борис почувствовал, но не успел зафиксировать мелькнувшую мысль. Что-то связанное с кассетами. Бархатная ленточка на полу. Пальма, которую экстрасенс так любил и которую почему-то не полил в день смерти. Встроенный в стену бар с роскошным зеркальным нутром… Все это вот-вот должно было соединиться в некую логическую цепочку, но… Какое-то звено выпало – или, точнее («найдите ошибку художника»), не желало укладываться в схему.
