Самым удивительным оказалось то, что в кости сохранился и верхний фрагмент деревянной рукоятки. Сверху она была аккуратно обрезана и закруглена, а в выступающую из кости поверхность было вбито еще три медных стерженька, расположенных по одной линии. Длина скипетра достигала 16 сантиметров. Его изучение под микроскопом однозначно показало, что на корпусе отсутствуют какие-либо следы сработанности. Учитывая также крайне слабую изношенность медного вкладыша, можно с уверенностью утверждать, что это орудие-оружие было парадным и являлось символом высокого социального положения его владельца. Ведь традиция использования скипетров связывается исследователями с возникновением имущественного неравенства и развитием всадничества в степи в середине IV тысячелетия до нашей эры. Так кто же в таком случае оказался погребенным под зооморфными плитами перекрытия? Вряд ли он был вождем, так как его захоронение было впущено в уже готовую насыпь одновременно с сооружением каменного кромлеха. Кем же он был при жизни?
Реставрация костяного скипетра позволила однозначно ответить на этот вопрос. Использование в нем меди делало этот предмет бесценным для своего времени, ведь медь ценилась в ту эпоху не меньше драгоценных металлов. Кроме того, инкрустация кости медью впервые отмечена для энеолитических памятников Восточной Европы. Она определенно указывает на то, что этот жезл имел ритуальное значение и явно выделял его владельца среди соплеменников. Слишком дорогим являлось это парадное оружие, чтобы его положили в захоронение рядового члена племени. Да и обычное орудие никогда не стали бы украшать редчайшим для того времени металлом.
С другой стороны, ключ к разгадке находится и в самой погребальной конструкции. Вряд ли случайно именно над этим захоронением поместили крупную известняковую плиту в виде бычьей головы с направленными вперед рогами. Совсем уж маловероятным кажется, чтобы на нее случайно положили еще одну скульптуру, наиболее реалистично изображающую голову быка фас и аналогичную еще трем, обнаруженным в каменной обкладке. Сведенные воедино, эти факты позволяют сделать заключение, что в данном захоронении Григорио-польского кургана был погребен человек, непосредственно связанный с культом быка, скорее всего жрец племени или целого союза племен, кочевавших в то время в Поднестровье. Только такому человеку могли положить для загробной жизни символ власти и связи с божеством и отметить его погребение специально помещенными над ним ритуальными изображениями священного животного — олицетворения силы, мужества и Солнца.
Таким образом, можно считать, что в археологической лаборатории произошло настоящее открытие, давшее ключ к пониманию одного из наиболее интересных памятников региона. Реставрация костяного скипетра, украшенного медной инкрустацией, позволила установить высокий социальный статус неизвестного кочевника, наглядно показала высокую культуру и сложный духовный мир древнего населения восточноевропейских степей. Благодаря ответственности археологов и таланту реставратора это уникальное изделие было спасено от неминуемой гибели. Действительно, археологическая наука настолько богата на сюрпризы, что каждый год ставит перед учеными новые проблемы и щедро дополняет музейные коллекции. Этот случай еще раз показал, что археологические открытия происходят не только в период полевого сезона, непосредственно во время раскопок, но при четком соблюдении научных инструкций они возможны ив… лаборатории.
Этот тезис был блестяще подтвержден работой еще одной лаборатории, куда мы обратились в значительной степени случайно. Решив на всякий случай использовать представившийся шанс, мы получили еще одно научное открытие.
Ремесленники из IV тысячелетия до нашей эры?
Есть два ремесленника в мире,
у каждого своя забота.
Один орудует иглою,
другой меж тем прилежно ткет.
Шахид Баяхи, X в. н. э.Это почти незаметное открытие буднично произошло в Одессе. После месяца напряженных работ на берегу Днестра мы решили отдохнуть на море. В те годы и в плохом сне невозможно было представить, что через несколько лет для этого понадобится брать с собой паспорта и проходить утомительный таможенный досмотр. Проезжая молдавско-украинскую границу, я с тоской вспоминаю, как, не снижая скорости, мы проносились на экспедиционной машине через первое украинское село Кучурган в предвкушении скорой встречи с «жемчужиной у моря». Сегодня здесь возведен огромный пограничный терминал — памятник политической глупости наших правителей, разделивший когда-то единые земли и ставший местом поборов со своих бывших соотечественников.
За день до этого к нам прибыл мой давний товарищ, одесский археолог Джон — Евгений Новицкий, живущий ныне в Нью-Йорке. Как обычно, он приехал на велосипеде, потратив полтора дня на дорогу. Человек увлеченный и прекрасно знающий древнюю идеологию, он всегда давал интерпретацию новым находкам и зачастую приходил к неожиданным научным выводам. Именно он несколько ранее обратил внимание на зооморфные камни в кромлехе и первым определил их как букрании. Поэтому раскопки у Григориополя вызывали у него особый интерес, и он каждый месяц навещал нашу экспедицию.
— Ты в курсе, что сейчас в Одессе Галина Федоровна? — первое, что спросил меня Джон. — Есть смысл что-нибудь ей показать. Она приехала со студентами и продолжает работать на даче. Так что возьми свои находки и привези ей.
Галина Федоровна Коробкова — доктор исторических наук из Санкт-Петербурга, хорошо известна в научном мире уникальными работами по трассологическому изучению древних орудий. Трассология — сравнительно молодая наука, родившаяся в Советском Союзе, изучает следы сработанности, оставшиеся на древних изделиях из кости и камня. Ее основатель Сергей Аристархович Семенов предположил, что детальное изучение этих следов под микроскопом позволит экспериментальным методом установить, для чего использовались те или иные орудия труда. Эта гипотеза получила свое научное подтверждение. Проведя огромное количество экспериментов, он сумел доказать, что древнейшие и, казалось бы, примитивные орудия были достаточно эффективными в работе, а на их изготовление тратилось намного меньше времени, чем считалось ранее. Его ученица Г. Ф. Коробкова творчески продолжила эти разработки и сумела разделить орудия по категориям их применения. Оказалось, например, что на кремневом ноже остаются совершенно разные следы, если его использовать для обработки дерева, мяса или кости. Исходя из этого можно точно установить, для каких целей применялось каждое конкретное изделие.
Эти два скребка на пластинах
(1–2), «стамеска»
(3) и нож на отщепе
(4) использовались исключительно для обработки шкур
Но для подобного анализа нужны орудия из кремня, кости или камня. У нас же подобных находок было крайне мало. И все же я прихватил с собой на всякий случай несколько кремешков. Дело в том, что в трех энеолитических погребениях из Григориопольского кургана мы обнаружили несколько невыразительных кремневых изделий, каменное тесло и три непонятные обработанные палочки из кости. Нам они мало о чем говорили, и я решил показать их специалисту. Признаюсь, что сделал это лишь по настойчивой рекомендации своего одесского товарища.
Питерских гостей мы нашли на одной из отдаленных дач на окраине Одессы. Как оказалось, здесь не только отдыхали, но продолжали напряженно работать с привезенными из различных экспедиций материалами. По дачному двору озабоченно сновали студенты, всем своим видом показывая, что выполняют важные и крайне ответственные задания. Поэтому встреча была недолгой: я передал пакет с находками и сразу же распрощался, совсем не рассчитывая на какие-либо серьезные результаты. Оказалось, что я сильно заблуждался.
Кремневые нож, долото и струг для работы по дереву
(1–3) и шесть вкладышей составного ножа охотника
(4–9)Спустя месяц мне вернули эти находки вместе с заключением трассологов. Я читал и не верил своим глазам. Невзрачные с виду кремешки и костяные палочки несли интереснейшую научную информацию. По заключению Г. Ф. Коробковой, в одном из погребений находились строгальный нож, долото и струг, предназначенные для работы по дереву. Для обработки дерева использовалось и тесло подклиновидной формы, изготовленное из мягкого камня. При этом его заклинивали в муфту и коленчатую оправу. Здесь же были обнаружены шесть кремневых вкладышей наборного разделочно-охотничьего ножа неправильной треугольной формы. Все они вставлялись в деревянную рукоятку по одной линии и плотно подгонялись друг к другу. При этом получалось гладкое, без зазоров лезвие. В другом погребении лежали два скребка на пластинах и «стамеска», а также кожевенный нож на отщепе. Все они предназначались для разделки и обработки шкур. Наконец, еще в одном погребении находилось двойное сверло для дерева вытянутой миндалевидной формы.
