- Да нет, не совсем так... Я не имел в виду лично вас. Но, черт побери, молодой человек, это же противоречит спортивному духу. Здесь водится форель. Один из лучших ручьев в стране, и вдруг... Энн не выдержала:
- Но что же, в конце концов, дозволено-то в этой благословенной стране? Сперва нас прогнали с гор - там, видите ли, охотничьи угодья, а сейчас запрещают купаться, потому что здесь, видите ли, рыбу ловят...
- А по дорогам нельзя ходить, потому что там принято на машинах ездить, - вставил Дик.
- Ну ладно, ладно...
Человек попятился шага на два, когда купальщики с вытянутыми вперед руками двинулись к берегу.
- Ладно, сегодня мы об этом больше говорить не будем, - торопливо произнес он, стараясь сохранить достоинство. Ему явно не нравились то ли эти вытянутые руки, то ли зеленоватая рябь ручья, из которой они появились. - Но должен вам сказать, что купаться в чужом ручье, где водится форель, - это вам не игра в крикет.
- Конечно. Совсем даже не крикет!
- Но это может превратиться в водное поло, - ледяным тоном предупредил Лайэн. - Из вас вышел бы неплохой мяч, мистер Рыболов.
Но возмущенный владелец ручья уже спешил поскорее прочь, бормоча себе под нос, что это стыд и позор, и вскоре скрылся за деревьями.
- Всему свой черед, - заметил художник: - когда врать, а когда и драться. Если бы все дружно дали отпор таким типчикам, как этот, в Англии дышалось бы куда легче.
- Получается слишком жирно, - согласился Дик,- когда один человек имеет право отхватить целую речку или пустошь для собственных развлечений.
- Вот именно, черт побери! - согласилась Энн, подражая гортанной речи толстяка.
Они оделись, навьючили на себя рюкзаки и двинулись вверх по течению.
Приближался вечер. Солнце клонилось все ниже и ниже к горизонту, дно долины окутали зеленые тени, и лишь на верхних склонах еще играли солнечные блики.
- Скоро придется искать место для ночлега, - сказал Лайэн.
- Пройдем еще немного, - предложил Дик. - Такая славная речушка!
Дорога медленно поползла в гору, долина сузилась, со всех сторон подступили крутые склоны. Не только слева и справа, но и впереди простирались горные вересковые луга; казалось, что они, подобно огромному лиловому занавесу, раздвигались при их приближении.
Они миновали ферму и вереницу деревенских домиков, но нигде не было видно ни лавки, ни заезжего двора.
- На работу в этих краях мало надежды, - сказала Энн.
Немного погодя, за поворотом, они увидели, что дорога кончается большой треугольной поляной с примятой травой и следами от автомобильных шин. На ближнем к дороге краю поляны стоял невысокий продолговатый дом, а перед ним, у самой стены, тянулась узенькая золотистая полоска настурций. С одной стороны к дому примыкал фруктовый сад, ярко-зеленый склон полого сбегал к обрыву над рекой, и в сумерках было видно, как кто-то снует взад и вперед между деревьями, складывая столики и стулья и снимая весело раскрашенные тенты.
Театральным жестом Лайэн указал на белую вывеску, на которой нетвердым почерком было выведено:
КОНЕЦ ПУТИОТДЫХ И ЕДА
- Отдых и еда! - воскликнул он. - И, кто знает, быть может, и работа? "Конец пути" - что-то он сулит?
Глава одиннадцатая
Вот это работа!
- Нет, нет! - закричала женщина, суетившаяся в саду, едва они направились в ее сторону, пригибая головы под отяжелевшими от плодов ветвями яблонь. - У меня спят даже на диванах, полдюжине человек я уже отказала.
Она говорила слегка нараспев, что выдавало в ней южанку, и, ни на секунду не прерывая работы, бегала от столика к столику, быстренько складывая и нагромождая аккуратными штабелями стулья.
- Не тревожьтесь, - объяснял ей Лайэн, проворно танцуя вокруг порхающей взад и вперед женщины. - У нас есть палатка...
- Ах, палатка есть? Тогда поставьте ее на лужайке за садом. Вода в реке приличная - мы все пьем. Утром можно завтракать, а сейчас, если ужин готовить, я закричу "караул". - И каким-то одним, почти зловещим движеньем она вмиг расправилась со складным столиком.
В первый раз Лайэн потерпел поражение. Женщина, казалось, уже забыла о самом их существовании, да и момент мало подходил для того, чтобы вести разговоры о новой вывеске.
- Пошли-ка лучше ставить палатку, - безнадежно вздохнув, промолвил художник. - И будем надеяться, что дождь не польет.
Дика разбудил солнечный луч, упавший на глаза. Долина была узкой и глубокой, поэтому произошло это довольно поздно. Тем не менее он решил, что будить остальных еще рано, и осторожно выполз из палатки с намерением окунуться в реке - мысль, которую ему пришлось оставить, когда он ощутил под босыми ногами студеную от росы траву и почувствовал, как пронизывающий утренний холодок забирается под рубашку.
"Вот это местечко!" - восхищенно подумал он, продевая в трусы негнущиеся от холода ноги. Долина, и в сумерках казавшаяся сказочно красивой, сейчас была еще прекраснее. Небо здесь проглядывало узкой полоской между круто взлетающими в вышину серыми и золотисто-розовыми склонами гор. Лиственницы и сосны ощетинились, словно кавалерийские пики. Кругом ни единого признака цивилизации, только серое пятно утопающего в яблоневом саду домика.
Дик бродил вокруг, знакомясь с местностью. Черный щенок спаниель, неуклюже вихляя всем тельцем, проковылял по лужайке и стал кататься по траве, требуя, чтобы его почесали.
- Эй, ты! - позвал его Дик. - Как тебя по кличке-то? О, да она, кажется, написана у тебя на ошейнике! Лежи смирно, дай прочитать: "Вихляй". Вихляйка. Что ж, кличка ничего, подходящая. Вихляешь ты, брат, по всем правилам.
Из комнаты донеслось кукование кукушки: часы возвестили, что уже семь. Распахнулась дверь, и на крыльцо выбежала худенькая суетливая женщина, Не сухощавая, как большинство английских крестьянок, и не тощая и поджарая, как тетушка Миллисент, а тонкая, как стройное и совсем еще не старое деревце. Волосы у нее были слегка растрепаны, а нос и глаза очень напоминали птичьи. Одним словом, вид у нее был довольно странный и растерянный, и сразу чувствовалось, что она добра к людям, если только не забывает о их существовании.
Словно мотылек по оконному стеклу, она порхала по саду, раскладывая столы и стулья, перетаскивая их с места на место, ставя туда, где они только что стояли, и все время поглядывая на небо - не заволакивает ли его тучами.
- Доброе утро, - приветствовал ее Дик. - Может быть, вам помочь?
- Голубчик ты мой! - Женщина едва удостоила его взгляда. - Помочь? Конечно, надо.
И она снова скрылась в дверях, так и не сказав, что надо делать, поэтому Дик принялся за прерванное ею занятие - по четыре стула и цветастому зонту к каждому столику. Через несколько минут женщина снова выпорхнула в сад с большой стопой скатертей в руках.
