Получасом раньше Андрей Иванович Романов, получив сигнал тревоги, обзвонил мать и подруг Алёны с одним вопросом: «Куда она собиралась и что может делать в районе подачи сигнала?» Не добившись от них вразумительных ответов, поехал в компанию Максимова.
— Алёна где? — вместо приветствия спросил он. — Она ждала от вас неприятностей и они, по-видимому, уже происходят.
— Алёну похитил мой брат, но он не причинит ей вреда. Ему нужны деньги, он их получит. Она будет дома уже завтра утром.
— А теперь слушай сюда, папаша грёбаный. Трекер передал сигнал с дороги, которая ведёт на выезд из города. Куда она направилась добровольно на шестом месяце беременности? А если ей нужна будет помощь раньше срока? Если он, забрав деньги, прикончит тебя и оставит девочку там одну.
— Думаю, он ей всё объяснил, и у неё не будет повода для волнения. Я не могу обратиться в милицию — это дела семейные. При виде посторонних, он может изменить свои планы, но я возьму с собой человека из службы безопасности. Я знаю, где он её держит, но поехать раньше срока не могу. Это может только всё испортить. Виктор не сумасшедший, а обиженный брат. Хочет, чтобы я понервничал и понял кое-что, поэтому и диктует свои условия. Всё это очень неприятно, и я готов поехать прямо сейчас, но могу сделать только хуже. Буду ждать десяти утра.
— Я этого не одобряю, но вынужден согласиться, хотя не доверяю вам. Жизнь дочери и внука в ваших руках. Здесь мой номер телефона. Позвоните мне, если будут любые новости.
Алёна шла, беседуя вслух сама с собой. Идти было непривычно. Выпавший снег был рыхлым, неукатаный машинами и это несколько затрудняло ходьбу. Прошли больше двух часов, как она тронулась в путь. Прислушалась, услышала шум мотора авто и поняла, что трасса недалеко. Это обрадовало и расслабило. Поняла, что устала, но останавливаться рано, нужно идти дальше. Она позволила себе пять минут отдыха, тихонько запела и пошла дальше. Минут через десять тянущая боль внизу живота напугала и придала сил. «Серёжа, сынок, потерпи немного родной. Мы с тобой почти вышли к людям. Нам обязательно помогут». Она шла и читала молитву. Боль то «сгибала» её пополам, то уходила и она шла дальше. Звуки с трассы стали громче, чуть позже она увидела и её саму. Сил почти не осталось от боли и напряжения. Часы показывали 15:15. Прислонившись спиной к дереву, посмотрела на телефон — связь была. Она набрала номер экстренной помощи. Как смогла, объяснила, где она находится. Оставшийся путь до дороги осилила с большим трудом. Стоя у обочины, опёршись о столб дорожного указателя, привлекала внимание любопытных, но остановилось лишь такси, проехав, а потом вернувшись. Из машины вышли пассажирка и водитель.
— Вам помощь нужна? — спросила женщина.
— Я беременная и вызвала неотложку минут восемь-десять назад.
— Хорошо, дождёмся её, а пока присядьте в машину.
— Не спешите, — подал голос водитель. — Под мостом мигает неотложка. Может это и есть вызванная карета. — Он начал махать руками, чтобы его заметили.
Алёна поняла, что помощь рядом и расслабилась. Слёзы сами покатились по щекам возможно от боли, а возможно от всего, что было пережито за крайние три часа. Женщина утешала, что-то говорила, но Алёна её не слышала. Она словно проваливалась куда-то и возвращалась назад. В машине скорой помощи в двух предложениях изложила, что произошло, и потеряла сознание. Она не помнила, как попала в больницу и что там с ней было.
Второй час пассажирка такси сидела в коридоре отделения и ожидала вердикта врача. Доктором оказался мужчина пятидесяти лет. Он посмотрел на женщину, и устало сказал:
— Мне очень жаль, но ваша дочь потеряла ребёнка. Завтра утром переведём её в гинекологию. Дня три полежит там. В том, что случилось, нет её вины. У меня смена до утра, я понаблюдаю. Вы завтра найдите для неё нужные слова, а сегодня поезжайте домой.
— Спасибо, доктор. Я приеду рано утром, а вы расскажете мне, как прошла ночь.
Врач вернулся в отделение, а женщина продолжала стоять. Ей было неловко говорить, что она не знакома с его пациенткой, встретились случайно, в больницу приехала на эмоциях, когда вспомнила себя в подобной ситуации. Мысленно оправдывая свою недосказанность, она увидела медсестру, которая шла к ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хорошо, что вы ещё не ушли. Это её сумка и пакет. Я оставила только обменную карту. Всё остальное переписала и положила на место. Завтра её переведут в другое отделение, а там посмотрят, когда выписывать. Сегодня она будет спать до утра.
— Вы уверены?
— Уверена. Доктор говорил, что врач неотложки звонил в милицию, рассказал о похищении. Завтра у неё будет тяжёлый день, пусть отдохнёт.
— А телефон где её?
— В сумке.
— Телефон положите в палате. Проснётся, позвонит, кому захочет.
Медсестра вернулась в отделение, а Юлия Ивановна села на диван и открыла сумку. На глаза попался паспорт, в котором лежали страховой полис и СНИЛС. «Будем знакомы, Алёна Сергеевна», — она грустно улыбнулась. — Адрес я знаю, знаю, что дом недалеко от дома Эльвиры. Схожу в гости, передам её сумку и пакет».
Женщина решительно направилась к выходу и, думая о своём, пропустила мимо ушей реплику мужчины. Смутившись, спросила:
— О чём вы спросили?
— Вид у вас уставший. Неприятности? Вас подвезти? Погода портится.
— Мне на Балтийскую улицу.
— Садитесь в тёмную машину, мне по пути. У вас проблемы?
— Есть немного. Встретила у дороги молодую беременную женщину, дождалась неотложку и поехала следом в больницу. Врач принял меня за её маму, а мы с ней даже незнакомы.
— И что будете делать?
— В сумке, которую мне вернули вместе с пакетом, лежит паспорт, в нём прописка. Схожу по адресу, узнаю больше. Девочке нужна помощь. Она потеряла ребёнка. Я знаю по себе, физически это не смертельно, но моральная травма навсегда. Если не повезёт, завтра вернусь в больницу и верну всё Алёне. Так её зовут.
— Вы мать Тереза?
— А вы знаете, что значит для матери потеря ребёнка? — пассажирка вздохнула. — Первое время жить не хочется. Я это по себе знаю. У вас есть дети? Молчите. Значит, вам меня не понять. Здесь много странного. Почему она оказалась в лесу? Что или кто устроил ей эту прогулку? Вам эта «картина» не кажется абсурдной? Я допускаю прогулки по лесу, но не в зимний период и в одиночку.
— Извините. Я не подумал.
Оба замолчали, каждый думал о своём. Юлия Ивановна вдруг вспомнила, что двадцать пять лет назад сама потеряла ребёнка на 25 неделе. Она даже вздрогнула, вспомнив то время. «О приёмных детях муж слышать не хотел, а я прекрасно знала о его ребёнке на стороне. Позже мы даже подружились с ним. Парню сейчас 20 лет и он называет меня «Воскресной мамой». Чем старше становился Влад, тем меньше он тянулся к отцу и проводил больше времени с отчимом. Узнав о моей болезни, а позже и о разводе с отцом, он стал для меня спасительной соломинкой», — она улыбнулась, как будто парень был рядом, вернулась в своё недалёкое прошлое.
Климова (в девичестве Левен) Юлия Ивановна 55 лет от роду вторую неделю жила в родном городе у двоюродной сестры. Если Юлия двадцать лет назад не уехала на ПМЖ в Германию вместе с «колхозом» родственников из-за работы, то Эльвира осталась в России из-за болезни мужа. Муж умер, выросли дети, она пошла на пенсию, и первое, что сделала, поехала в гости к сестре. Приехав в Москву, Эля узнала о болезни сестры. Недолго думая пригласила её к себе.
— Юль, что ты здесь будешь делать одна? — задала она вопрос сестре, выслушав её исповедь. — Развод муж получил, квартиру вы разменяли. Что вас ещё связывает?
— Ничего. Он даже не звонит. Я иногда думаю, что нас связывало двадцать пять лет, если он не ушёл раньше? Отсутствие детей не причина. Влад ему словно чужой.
— Когда ты сможешь приехать ко мне?
— Если ты не торопишься, пойдём к нотариусу, потом соберём вещи и поедем назад вместе.
