— Сделаю, но от кого? И долго…
— Долго — не надо. Тип — овинник или утопец, примерно так. Матери, а потом я в небывальщину. А то он ещё кого отпихалит, паразит такой, пока я его буду в небывальщине ловить, — мудро отметил я.
Ну и Ленка принялась корябать гоблинские матерные закорючки. Вот что в них было хорошо, так это то, что пусть «временные», но посильнее одноклассников прочих видов.
В общем, Ленка стоянку обматерила, апельсин умеренно-тихо стенал в стиле: «о горе мне, позор на мои вислые усы и вислую жёпу» и все такое. Ну даже жалко его, наполшички, да.
Наконец, всё было готово, ну и я стал проваливаться в небывальщину, имея в виду «ощущение» нечистика. И провалился.
Небывальщина была почти такой же, как в реальности, за исключением полного отсутствия травы — гладкая, глинозёмистая потрескавшаяся земля. И голубое, почти белое, небо вверху, без солнца. Оно само давало вполне дневное освещение.
Ну и ветер, ветерок, дуновения всякие просто копошились и подпрыгивали. Более того, они были не просто колебаниями воздушных масс, а именно некими ощутимыми объектами в небывальщине, заметными даже взгляду.
А я, поматывая металлическими полосами своей нижней половины, двигал к огуевшему гую. Последний, несмотря на то, что был «ветер», ощутимо уступал неторопливому мне в скорости: в этом месте была важна не стихия и что-то такое, а именно сила. В которой я превосходил данного гуя на порядки.
Первое время паразит явно пытался от меня удрапать, но расстояние между нами сокращалось — двигал он «ввысь» и где-то на «километре» (в кавычках, потому что не было не только ориентиров, для определения расстояния, но и само расстояние было весьма относительной вещью) стал что-то шаманить небывальщиной.
И чего енто ты такой гуй сотворить хочешь, с интересом причувствовался я, продолжая двигать за ним. И, судя по всему, гуй захотел скоратить мне время погони: он завернулся в этакий «плащ» из воздуха, пропитанного небывальщиной. Что, если бы не чувство души, меня могло бы и обмануть, даже в небывальщине.
А так — я изобразил «движение по инерции», пролетая неподалёку от спрятавшегося. А тот, в полном согласии с описанной природой, метнулся мне за спину, и шелестящим шёпотом произнёс:
— И что понадобилось почтенному Ксян Вану от ничтожного дяосюэгуэя? Айа-ма-я, почтенный!!!
— Айа и твоя, — признал я, перетаскивая зашупаленную тушку нечистика перед свои бессмертные очи.
Хоть посмотрю на извращугу неприличного, перед тем как наносить справедливость с занесением.
11. Азиятское гуйство
Кривляющийся и строивший из себя потерпевшего (ни хрена он ещё не потерпел, я даже не начал, да) нечистик был настоящим гуем, как он есть. Может даже на «Х», прямо скажем.
Выглядел он как ОЧЕНЬ уродливый и корявый младенец: росточку в нём метр, не больше. Грязно-синяя пупырчтая кожура. Коротенькие и пухлые трёхпалые нижние ноги, кривые, как будто этот гуй веками с лошади не слезал. Верхние руки были длиной до условной земли, но тоже пухлые и трёхпалые. Обвислая кожа шарообразного торса прилагалась. Пухлые младенческие щёки, скрывающие нос и губки бантиком. При этом маленькие, крысиные глазки — просто две блестящие чёрные пуговицы, зыркающие на мою персону. И череп — деформированный, огромный, с тремя «гребнями», центральным и, соответственно, по бокам.
Ножонки гуя овевал небывальские оранжево-светящийся ветер, по сути — являющийся частью «тела» нечистика.
Но главное — мудя. Лютые, достигающие чуть ли не щиколоток мудя, с соответствующими габаритами тестикулами. Сия примечательная деталь была в две трети огромной головы нечистика, без шуток! Писюна практически не было видно, ныкался в кожуре мудёв, видно, я не являлся в гуйских глазёнках достаточно привлекательным, хех. Но ОТКУДА он натрахивал столько народу с такой регулярностью — я понял, мдя.
При этом, гуй явно «чистый» нечистик, не было в нём искажений, свойственной одержимым Идеей. Ну и ладно, лупает на моё бессмертие своими глазками крысиными, морду жалобную корчит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Признаёшь поражение, гуй, и право решать твою судьбу? — поинтересовался я надменно.
Дело в том, что этого йопыря-терорриста оборзевшего, конечно, стоило бы прибить противоестественным (или естественным, вопрос точки зрения) способом. Но, во-первых, я не чуял особой кривды в его противоправных деяниях, как ни удивительно. Впрочем, небывальщина — дура, и, подозреваю, трах сексом без последствий за кривду не считает. Это всё чисто заморочки человеков.
Ну даже это ладно — я могу и «по праву Силы» гуева нечистика нагнуть и покарать со страшной силой, право имею, как и силу. Но мне нужна информация, об этом гуевом ущелье. Кто там, что там и вообще. Торговцы под клятвой, а эта пакость — нет. Так что надо его колоть на информацию и присуждать к наказанию. Если согласится, конечно. Если нет — порву на гуёвый флаг, просто так я хрен паразита отпущу. Он конечно по законам небывальщины и не особый косячник… Но Земля — НАША планета. И наши законы тоже будут работать, пусть и по праву силы и от рук тех, кто их воплотить сможет.
Впрочем, предаваться пафосным и правоиметельным мыслям гуй мне не дал. Обвис кожаной тряпочкой, весь из себя несчастный, и буркнул:
— Признаю, Ксян Ван…
— И этот обзывается неприлично, — вздохнул я. — Муди, что ли, тебе в назидание оборвать?
— Не надо!!!
— Ну да, от тебя без них и не останется ничего, — признал я. — Ладно, в материю. Там ответишь на вопросы, ну и буду тебе наказание придумывать. Стелс-пихарь! — припечатал я нечистика.
И вывалились мы в материю, точнее я — очнулся, а бултыхающийся на оранжевом дыме скорченный гуй — рядом. Кланялся и всё такое. Прада, цитрусовые остроухие его униженной позы не оценили — ОЧЕНЬ недобро смотрели на нечистика, извлекая из небывальщины вилы и факелы.
— Стопэ, граждане пострадавшие в разные места… — начал было я, но решил утончённым юмором не блескать — а то ушастые озверевшие, отбивайся ещё от них. — В общем, сейчас я этого нечистика попытаю и помучаю в приватной обстановке…
— Не надо-о-о… — заныл нечистик.
— Надо, паразит гуев, надо. В разумных пределах, если не будешь ерепенится — так и символично, — отрезал я. — А вы, граждане пострадавшие… в общем, решу я вопрос возмездия и компенсации, — кротко улыбнулся я.
И вот странные типы — я просто улыбнулся, а цитрусовые ОЧЕНЬ злорадно посмотрели на гуя, больше в бой не рвясь. А сам гуй сжался до такой степени, что стал напоминать мошонку с крысиными глазками целиком.
Но уныло попарил за нами с Зелёнкой. Расположились мы за Траком, ну и стали с Ленкой в нечистика вопросы задавать. Вообще — не самая высокоранговая нечисть, но ряд моментов знал и сообщил, стелс-пихот этакий.
Итак, сам гуй — энергитический вампир. От убийства он, в силу природы нечистика, не получает бонусов вообще. Кроме того, ряд ограничений на его «лицезрение». Например, если человек его увидит — десять лет ему не скрыться. То есть видеть его будут все, кому не лень.
Так вот, в материи он проявился телом… первый раз. До этого он торчал в небывальщине, а всякие разговоры и пихательные противоправные деяния осуществлял подконтрольный ему воздух. Это, как бы, базовое свойство конкретного дяосюэгуя. Кстати, гуй — не самоназвание, а этакое общее название у поднебесников «существ небывальщины». Видно, из-за излишне развитого века не могут разглядеть разницу между нечистью и нежитью, дурачьё. Ну и, соответственно, всякая небывальщина — гуй, а какой конкретно уже определяется приставкой.
А вообще — верно в чём-то. И этот гуй, и вообще из небывальщины всякая гуйня прёт, факт.
Ну да ладно, вопрос в том, что всё надругательство над караваном этот гуй совершал воздухом, вообще не имея «сексуальной подпитки», как не предрасположенный к питанию ей, как и смертями. А вот мучения, стыд (и да, всё это звиздец как «насухо», ветром, по сути) и прочие страдания караванщиков его немало подпитывали. И никакие «жёны-наложницы-наложники» этому гую неприличному были на гуй не нужны. Разве что умучил бы их он в своём энерговампиризме.
