У Иден сердце билось невероятно сильно. Но она взяла себя в руки, вздернула подбородок и начала:
— Да, но мы оба признали, что это просто физическое влечение. Вполне естественное чувство, если учесть, сколько времени мы проводим вместе. Давай останемся деловыми партнерами и друзьями. Такая договоренность тебя устроит? Мы еще немного поработаем, а потом вернемся к этой теме.
Джереми многозначительно улыбнулся:
— Ты уверена, что слышала все, что я сказал? Ты понимаешь, какие неминуемые трудности ждут эту договоренность?
— Да, — торжественно произнесла Иден, — ты хочешь спать со мной. Но ты себе не позволяешь.
— Настоящий учительский тон, — простонал он. — Какая холодная констатация факта.
— Я и есть учительница, — нарочито небрежно согласилась она и пожала плечами.
— Ты желаешь, чтобы я согласился быть другом?
— И деловым партнером. Позволь мне вернуться к моему прежнему положению. Я старательная служащая. И все.
Джереми уставился в небо.
— Кто мог предположить, что у меня появится совесть? — Он хрипло засмеялся.
— Мы друзья? — спросила она.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень настойчивая?
— У меня большой опыт. Ведь я воспитывала целую кучу детворы.
— Ладно. — Джереми кивнул. — Друзья. Кстати, я тоже по тебе скучал.
— Это потому, что мы не ездили вместе на велосипеде.
Джереми посмотрел на нее. Не по велосипеду он скучал. А по тому, чем мечтал заниматься с ней.
— Ладно. Я не буду тебя дразнить, — пообещала Иден.
— Ты всегда дразнишь, — опять засмеялся он. Потом подошел к ней и взял за руку. — Ты интересовалась, будут ли танцы? Будут.
Джереми танцевал превосходно. У Иден же почти не было опыта. Но она знала, что не упадет, пока он держит ее в руках. Это рай. Временный рай, поправила она себя.
Они снова друзья, хотя она испытывала нечто большее, чем дружба. Но ей не хотелось об этом думать.
И не буду, решила она. Осталось потерпеть всего несколько недель.
— Это мальчик, — объявил Барри на следующий день, едва переступив порог.
Джереми почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Он действительно отец ребенка!
— Где?! Кто?! — воскликнул он, стараясь не смотреть на Иден. Лучше скрыть возбуждение, охватившее его, за обычным холодным выражением лица.
— Я пока не знаю, — объяснил Барри. — Бывшая служащая банка спермы увидела одно из посланий, которые я отправлял. Она вспомнила вас и сообщила, что почти не сомневается — это ваш ребенок. Если потребуется, она готова предоставить дополнительную информацию.
Джереми никак не мог успокоиться. Паника охватила его.
— Хорошо. Займемся этим, — наконец бросил он и посмотрел на Иден. — Прогресс своего рода. — Ему даже удалось улыбнуться.
— Я рада, — сказала она.
И как теперь быть? Вот-вот появится живой, реальный ребенок со своим прошлым и будущим. И со своими мечтами, которые легко могут разлететься вдребезги.
А зрение все хуже. Мир становился все темнее. И ответов на вопросы не было. Джереми не сомневался в несправедливости судьбы — ведь порой за грехи отцов расплачиваются дети. А иногда бывает так: ты всю жизнь надеешься не быть похожим на своего отца, но, в конце концов превращаешься в его копию, человека, чья беззаботность и эгоизм продолжают наказывать других.
Единственный светлый момент во всей этой ситуации — он все-таки не соблазнил Иден.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Иден пыталась сосредоточиться на работе, но ничего не получалось. Она не переставая думала о Джереми. От нее не ускользнуло, как он старался скрыть свою озабоченность, услышав о ребенке.
Отложив дела, она вышла из библиотеки и направилась в свой коттедж. Прошлась по комнатам. Так бродил здесь совсем юный Джереми, если был расстроен.
Сейчас он тоже огорчен. Она вспомнила, как он однажды утешал ее, когда она оплакивала собаку. Однако теперь Джереми не хочет, чтобы она отплатила ему такой же заботой.
Иден решила отвлечься, надеясь, что чтение поможет.
Полки с книгами. Киплинг, Гессе, Воннегут… Богатый выбор. Она изучала их творчество в колледже. Ее заинтересовал старый потрепанный журнал. Иден подержала его в руках и уже собиралась положить на место, когда на пол упал лист бумаги. Это была вырезка из старой газеты. На фотографии — женщина, удивительно похожая на Джереми. Подпись под фотографией гласила, что Джемма Фултон обручилась с Питером Бауэрсом.
Фамилия Джереми — Фултон, а не Бауэрс. Что это может означать?
— Не мое дело, — решила она. — И все же. То, что случилось тогда, и сейчас мучает Джереми. В этом причина некоторых его странностей. Поэтому он испытывал горькое чувство вины перед ней и перед ребенком?
Подумав, Иден села к компьютеру и воспользовалась поисковиком. Все случилось давно, однако Фултоны известная семья в этих местах. Они частенько попадали в колонку светских новостей.
Через некоторое время она все выяснила. И, главное, поняла, что ей надо немедленно покинуть его дом.
Но Иден не могла это сделать.
Наконец, решившись, она выбежала в темноту и пересекла парк. Потом вошла в затихший особняк. Поднялась по резной лестнице на второй этаж, где было двенадцать спален. Иден знала, какая принадлежит Джереми. Сердце ее сжалось, во рту пересохло.
Женщина подошла к двери и тихо постучала. Послышалось приглушенное ругательство.
— Это я, Иден.
Дверь открылась. Он стоял в белой полурасстегнутой рубашке. Голая грудь. Длинные, слегка растрепанные волосы.
— Тебе не следует здесь быть, — отрывисто бросил он. — В данный момент я не контролирую себя.
— Меня это не беспокоит. — Она протянула ему газетную вырезку. — Прошу прощения. Я нашла фотографию твоей матери и дала волю любопытству. Прочла еще несколько материалов о ней. На снимке нет твоего отца.
— Что ты знаешь о нем? — Лицо его исказила злоба.
— Только то, что ты рассказал мне. Он бросил твою тетю.
— Это не все. — Джереми хрипло засмеялся.
— Я и не думала, что это все.
— И ты желаешь знать остальное? Всю безобразную правду?
— Я хочу войти в комнату, — дрожащим голосом заявила Иден.
— Это совсем не мудро.
— Понимаю. Но все равно хочу войти. И, да, хочу услышать все до конца.
— Ты удивляешь меня, Иден. Никогда не думал, что ты способна шпионить.
— Способна. Когда необходимо.
— И мечтаешь вызнать мои маленькие грязные секреты?
— В данном случае да.
Он вскинул брови. И все еще не приглашал ее войти.
— Почему?
— Ты всегда о себе говорил так: мол, ты большой злой волк, а я малышка, которой надо прятаться. Ты словно предупреждал, что мне следует бояться и убегать от тебя. Но в реальности ты никогда не останавливал и не ловил меня. Поэтому оставался для меня загадкой и очаровал. Кстати, очарование было, похоже, обоюдным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
