– И что ты сделал?
Лидия соскользнула с качалки и уселась на террасе, скрестив ноги. Белая луна поднялась на розово-золотом небе. Птичка-мухоловка купалась в поилке Мадлен.
– Я возвращаюсь в мастерскую и говорю:
– По-моему, вы что-то хотите мне сказать. На этот раз парень оглядывается назад. Там, в конце комнаты, стоит длинный верстак, сделанный из металлических обрезков. Я спрашиваю.
– Где остальное?
Оказывается, Алессандро, один из рабочих, взял алюминиевый сайдинг, чтобы починить трейлер. Пабло посчитал, что из железнодорожной шпалы выйдет прекрасная каминная доска. Ничто не пропало. Они переработали груду металлолома в нечто вполне полезное.
Лидия рассмеялась:
– Молодцы! Надеюсь, у них не было проблем?
– Мы обо всем договорились. Иногда приходится ловить настоящих воров, но эти парни не таковы. А бывает, какой-нибудь плохиш затешется в страховую компанию. Есть такие компании, которые стараются не выплачивать ущерб, даже когда претензии справедливы.
– Какой ужас! – ахнула Лидия. – Представь, что твой дом сгорел и ты не можешь получить страховку!
– Ну да, – кивнул Карсон. Лег на спину и стал смотреть в небо на первые застенчивые звезды. – Воображение – часть нашей работы. Стараешься поставить себя на место пострадавшего. А теперь я думаю, что ты голодна, и представляю, как еду к «Динос» и беру пиццу. Как тебе идея?
Пока его не было, Лидия просмотрела журналы и в четырех нашла что искала. В сентябре ее сыновья организуют концерт в Гайд-парке. В день десятилетней годовщины гибели их матери…
Она не испытала ожидаемого волнения. Только встала на колени перед диваном, на котором были разложены журналы, и уставилась на фотографии.
– Спасибо вам, – громко сказала она. Концерт был прекрасной идеей, но больше всего она была благодарна за то, что их жизнь продолжалась.
Руфус поставил передние лапы ей на колено, и она положила ладонь на его бок, ощущая, как быстро вздымается его грудная клетка. Подняла его и зарылась лицом в густую шерсть.
Услышав стук двери, она закрыла журналы, бросила в стопку и пошла на кухню. И смотрела, как Карсон режет пиццу и раскладывает по тарелкам.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал он.
– И о чем же?
– Думаешь, как тебе повезло иметь на побегушках такого красивого пижона. Угадал?
– Что-то в этом роде, – хихикнула Лидия.
Она поймала себя на мысли, что Лоуренс не одобрил бы всего этого. Она его подводит.
– Я думала о том, что жизнь хороша. Все спокойно, ничто не раскачивает лодку. Хотелось, чтобы и впредь так оставалось.
Карсон повернулся к ней:
– В свое время ты, видать, немало пораскачивала лодку, верно? Но теперь все в прошлом, и тебе осталось только кресло-качалка.
– Смотри, ты на достаточно близком расстоянии, чтобы получить пинок!
– Или поцелуй.
– Пицца остынет, – напомнила Лидия.
– Я ее разогрею. Сейчас у меня на уме кое-что поинтереснее.
Позже они смотрели по телевизору ловко сляпанный детектив, скользивший по сознанию, как пинта полурастаявшего мороженого – по горлу. Когда фильм закончился, Карсон ушел в кабинет и принес конверт.
– Посмотри, это последний снимок Авы. И отпечаток ее ручки.
Лидия открыла конверт:
– Сколько ей здесь? Три? Четыре?
– Три с половиной.
– Чудесная девочка. И эти хорошенькие маленькие зубки!
– Раньше я так расстраивался из-за того, что Сара не хочет присылать мне письма или фото. Хотя бы раз в год. Но я отказался от родительских прав, и она ни разу не дала о себе знать.
– Тяжело, должно быть…
– Может, она и права. Может, так лучше. Сразу все оборвать. Должно быть, видеть издалека, как она растет, было бы труднее.
– Не знаю, – покачала головой Лидия. – Ничего об этом не знаю. По крайней мере тебе известно, что с ней все хорошо.
– Она могла бы найти меня, если бы хотела. То есть Ава, конечно. Ей уже двадцать пять. Взрослая совсем. Но если бы по-настоящему захотела, могла бы меня разыскать.
– О, Карсон, да она, наверное, совсем о тебе не знает! Или думает, что не нужна тебе. Это все только запутало бы. Другое дело, если бы ты все эти годы общался с ее матерью.
Он сел рядом с ней и обнял за плечи. Она сунула два пальца между пуговицами его рубашки.
– Сара переехала, – пояснил он. – Мои письма вернулись. Телефон оказался отключен. Я думал пошарить в Интернете, но посчитал, что это должен быть выбор Авы. Ее решение.
– Уверена, что Ава выросла хорошим человеком.
Карсон свободной рукой сжал ее подбородок и притянул лицо совсем близко. Но, не сказав ни слова, тут же отпустил. Взял фотографию и отпечаток руки и положил в конверт.
– А ты доверилась бы мне? При необходимости? Больше я ни о чем тебя не буду спрашивать.
Жар, возникший в ее груди, стал распространяться по телу. В кончиках пальцев закололо.
– Да, – выговорила она наконец. – Доверилась бы.
Наутро она вышла из двери дома Карсона, одетая во вчерашние джинсы и футболку, и на секунду остановилась на крыльце. Руфус поспешно взбежал на ступеньки посмотреть, что случилось. Лидия вдохнула пахнущий хвоей воздух. Раньше ей и в голову не приходило наслаждаться столь простыми вещами. Или выйти из дому в той же одежде, что была на ней вчера. Сейчас она была свободна делать все это.
Интересно, бывшие заключенные тоже ощущают нечто подобное? Много лет спустя, отправляясь в магазин за очистителем канализации или включая электрочайник, вдруг задаются вопросом, как это вам позволяется поступать как захочется.
– Что за глупости, – пробормотала она вслух, садясь в машину. Пришлось трижды запускать двигатель, прежде чем он заурчал. Только тогда она обернулась к Руфусу и пояснила: – Сравнивать себя с бывшим заключенным.
Руфус заколотил хвостом о сиденье, словно в знак согласия, после чего лег и принялся украдкой жевать шов на чехле.
Да, это, конечно, не тюрьма. Но выбраться оттуда оказалось не легче. В волшебных сказках принцесс всегда запирали в башнях. На самом деле нет ни башни, ни замков. Ты стоишь в стеклянных туфельках на верхней площадке хрустальной лестницы высотой в милю, и невозможно спуститься вниз, не сломав шею.
Лидия поболтала с Хэнком и Джулией, волонтерами, дежурившими в приюте, и еще раз объяснила, каких собак нужно прогулять.
Хэнк все записывал огрызком карандаша и читал вслух каждое слово.
– Спасибо, Лидия, – пробормотал он. – Вы прекрасно нас сориентировали.
Он был постоянным волонтером, бывшим бальзамировщиком, работавшим у мистера Драйдена почти тридцать лет. Столь продолжительная близость к смерти выработала спокойно-смиренное отношение к жизни: полезное качество при работе с самыми трудными собаками. Временами он, казалось, двигался слишком медленно, но никогда ничего не упускал и никогда не суетился.
Лидия вышла во двор, чтобы найти Эстер.
Та сидела на корточках перед вольером в дальнем конце приюта. Туда сажали самых свирепых псов, чтобы попытаться их успокоить.
Заслышав шаги, она выпрямилась. Лицо ее было мрачным.
– Их следует отстреливать, – прошипела она.
– Доброе утро. Кого? – уточнила Лидия.
– Чертовых заводчиков, которые делают такое с собаками!
Она показала на молодого питбуля, прижимавшегося мордой к проволоке. Из уголков губ стекала слюна.
– Мы не можем его пристроить. Ни за что на свете. Эти псы натренированы на убийство. Я видела, как восьминедельные щенки пытались загрызть друг друга. Разве такое естественно?
– И что с ним теперь делать?
– Не знаю, – вздохнула Эстер. – Взгляни на это.
Она пнула носком туфли какие-то ошметки на полу.
– Я проходила с ним тест на совместимость. Убрала еду, он мне позволил. Потом сунула в воль-ер резиновую кошку, и он немедленно вцепился ей в глотку. Посмотри, что от нее осталось!
– А если бы кошка была настоящей? Мы не можем рисковать!
Она снова пнула останки несчастной игрушки.
– Не знаю, что делать…
– Я могла бы поработать с ним, – предложила Лидия. – Но даже в этом случае…
– Я. НЕ. ЗНАЮ. ЧТО. ДЕЛАТЬ, точка, – отчеканила Эстер. – Скоро у нас кончатся деньги. Банк не хочет делать реструктуризацию долга.
– Понятно. Необходимо что-то предпринять…
– Придется устраивать «сладкие распродажи», – вздохнула Эстер. – Я сделала три миллиона баночек ежевичного желе, во всяком случае, мне так казалось, когда мы обходили округу с банками для сбора пожертвований. Я бы себя продала, но вряд ли кто-то купит. Как думаешь?
– Я подумаю об этом, когда буду гулять с Топпером и Зевсом, – пообещала Лидия.
В обеденный перерыв Хэнк и Джулия пошли пить кофе. А Лидия и Эстер уселись во дворе на скамейке.
– Куриный салат с пастой, – объявила Эстер, передавая ей контейнер. – Сегодня я пустилась в авантюры. Но на самом деле, просто рис кончился.
– Когда я была моложе, относилась к собакам совершенно спокойно, – призналась Лидия.
– Собака счастлива, когда счастлива ты, – пояснила Эстер. – Со временем это начинаешь ценить.
