"Комсомольский прожектор". Звание редактора газеты позволило матросу посещать судовую типографию, где этот хитрый подручный Федосеева
Михаила Исаевича обнаружил целый осиный рой сотрудников АПН, которых в портах часто посещали сотрудники посольств СССР. Многих лиц из посольств Гущин знал по причине знакомства с Кривошеиным В.П.
Еще в 1974 году в Нью-Йорке Александр познакомился с представителем Организации объединенных наций от Белорусской ССР, административным офицером Кривошеиным Виолетом Петровичем. Дед Лапа объяснил матросу, что Кривошеин сотрудник ГРУ, хочет его завербовать, чтобы получить повышение по службе. С Кривошеиным, курсантами ЛВИМУ Сотниковым и курсантом "N" Гущин, на американской автомашине, которая "лучше, чем та на которой ездит сам Машеров", исколесил весь Нью-Йорк. Особенно ему понравился Гарлем и то, что на сороковом этаже, внутри здания Организации объединенных наций.
Советские полупсихиатры, полупсихологи, полубандиты, полуразведчики и подлецы предложили матросу-плотнику переправить в другой порт одну вещь. Гущин согласился перевезти контрабандный товар, но не завербовался. Товар ему не доверили, чего-то испугались, и оставили якобы в покое. На прощание Кривошеин подарил
Александру прекрасную зажигалку фирмы "Ронсон" и уменьшенную оседланную копию боевой кобылы, размером с домашнего кота. Сотрудник
ГРУ Кривошеин В.П., как и матрос Гущин А.А., проводили психологическую операцию "Троянский конь". Оставшись один, в каюте теплохода "Михаил Лермонтов" Александр совершил обряд медитации, поклявшись кому-то за что-то отомстить. (Примечание цензора:
Имена и отечества курсантов Сотникова и "N" не приводятся, так как в настоящее время в качестве капитанов дальнего плавания они выполняют важные государственные, совершенно секретные задания)
Летом 1977 года Михаил Исаевич Федосеев на Апроськином озере завёл с моряком такой разговор. Как помнит любознательный читатель,
Апроськино озеро находится в Тоцком районе Оренбургской области.
– Слушай, мореход, тебе в Нью-Йорке Виолет Петрович Кривошеин здание Организации Объединённых Наций показать сможет?
– Безусловно, – отвечал Гущин. – В Нью-Йорке Кривошеин за мной заедет. Я ему несколько буханок ржаного хлеба привезу. Мы с ним часто в здании ООН бываем. Шотландский эль неплохой в этой высотке.
Опять же прохлада, кондиционер. А на сороковом этаже советские предствители работают. Мне-то нравятся больше советские женщины-сотрудницы. В одном офисе их, наверное, человек тридцать.
Там я…
– Опять про баб, мореход, подожди, меня послушай. Майка на тебе приметная. С надписями "I am N1" и "Есть ли жизнь на Марсе?" В этой майке пошатайся по зданию ООН. Рядом с тобой человек уронит ручку.
Вот такую.
Шпион показал моряку чёрно-белую шариковую ручку. – Ты ручку-то подними и отдай уронившему. Только отдашь не его ручку, а мою. Держи.
Михаил Исаевич отдал ручку мореходу, показав как надо незаметно её подменить. Гущин недоверчиво согласился, не веря в возможности деда Лапы, который из далёкой Оренбургской степи видел, что происходит в ещё более далёкой Америке.
Примерно через месяц, уже в Нью-Йорке, мореход из любопытства действительно уговорил Виолета Петровича Кривошеина посетить здание
ООН. В просторном холле здания, едва моряк появился, как вдруг перед ним покатилась знакомая ручка. Представительный человек, на вид лет пятидесяти, с дипломатом, с блокнотом в руках озирался, ища глазами упавший предмет. Гущин подобрал ручку и вручил её уронившему.
Незнакомец буркнул слова благодарности и пошёл дальше, записывая что-то в блокнот.
– Кто это? – на всякий случай спросил Кривошеина моряк, сжимая в кармане поднятую ручку. Замена методом деда Лапы произошла блестяще.
– Это заместитель Генерального секретаря ООН, помощник министра иностранных дел СССР Аркадий Николаевич Шевченко, – почтительно произнёс Виолет Петрович.
С приходом в Советский союз Гущин отдал ручку Шевченко деду Лапе и заявил, что больше шпионскими делами заниматься не будет.
– А то я потеряю веру в человечество, – объяснил мореход.
На явочной квартире в Оренбурге Федосеев вдруг узнал, что матрос-плотник, этот хитрый Гущин стал членом КПСС, а выполняет поручения английской разведки по постановке прослушивающих устройств в помещениях типографии, в каютах капитана и его помощников.
Александр эту информацию отрицал, хотя Михаил Исаевич знал, что у того уже есть оперативная кличка "Начальник отдела кадров советских спецслужб".
– Облокотился я на все ваши игры шпионов, – говорил судовой плотник теплохода "Михаил Лермонтов" деду Лапе.
– Я учиться пойду, на штурмана.
Гущин несколько раз пытался поступить в Ленинградское высшее инженерное морское училище имени адмирала С.О. Макарова, но принимающий экзамен преподаватель по фамилии "О" ловко "срезал" неугодного. Знакомый Александра Василий Боровский, кстати, будущий капитан дальнего плавания, советовал Гущину принести пакет дефицитных продуктов преподавателю ЛВИМУ по фамилии "T".
(Примечание цензора: Фамилии преподавателей "О" и "T" изъяты из произведения и засекречены по соображениям государственной безопасности.)
– Познакомишься с преподавателем, чего либо привезешь тому из-за границы, он тебе поможет поступить в мореходное училище, – советовал
Боровский.
Гущин так и сделал, принес на квартиру преподавателя дефицитных продуктов, познакомился, но больше с ним не общался, так как адрес и фамилия преподавателя были нужны деду Лапе, а за взятку поступать в училище Александр не собирался.
Тогда горемычный матрос решил поступать на заочный факультет не высшего, а среднего мореходного училища, которое находилось на улице
Седова. Здание училища было в форме советского аэроплана.
26. Швартовая бригада N4. 1979 год.
9 января 1979 года Гущин временно перевелся на береговую работу, чтобы поступить и учиться в мореходном училище. Работал он в швартовой бригаде под руководством добродушного руководителя бригады старшего помощника капитана Иванова. Боцманом там был некий Дроздов, матросами, ныне покойный Смирнов, ещё Гаус Андрей и прочие, которые приходили на несколько недель поработать на берег по разным причинам, затем уходили в рейс.
Швартовая бригада Балтийского морского пароходства перешвартовывала торговые суда, стоящие в Ленинградском морском порту с причала на причал. Когда работы не было, моряки отдыхали в здании Базы резерва пароходства, в помещениях швартовой бригады.
Иногда моряки играли в карты, тогда Гущин слышал интересный разговор представителей советских спецслужб, которые никак не могли его завербовать. Разговор вёлся языком Эзопа, точнее так, как вели его сто лет назад вязниковские и ковровские офени, мелочные торговцы из городов Вязники и Ковров Владимирской губернии. Мелочные советские разведчики из ГРУ или из КГБ, ленинградские и московские представители советских спецслужб, также "ботали по фене". Гущин слушал их, а сам, как будущий курсант мореходного училища, писал реферат по истории КПСС.
– Довыделывались! Довыё…лись! – для маскировки и матом говорил, слишком уж грамотный для должности боцмана, моряк Дроздов. – Нужно нечто весомое, а что сорока на хвосте принесла, не действует. Где же ты, весомый туз?
– Нужно повторять до бесконечности эту масть, – говорил Гаусс
Андрей кроя карту шестёркой пик. – Сыграем лучше в свинью, говори долго – свинья – захрюкает партнёр! Противника защиту надо пробить!
Все игры надо пробовать!
Шпион Федосеев объяснял Гущину, что информация, которую советские разведчики почерпнули из секретных дистанционных детекторов лжи, что
"сорока на хвосте принесла", эта компрометирующая информация на
Гущина почему-то не действует. Но советские разведчики будут прилагать все усилия, чтобы зазомбировать, или завербовать его, так как невербуемых людей нет, а есть плохие вербовщики.
– Что, разве в истории советских спецслужб не попадался ни один человек, которого спецслужбы не могли завербовать? – спрашивал тупой философ Гущин профессионального шпиона.
– Почему не попадался. Есть такой человек. Он и сейчас жив.
Владимир Павлович Эфроимсон. Неоднократно арестовывался НКВД. Сидел.
Но выпустили его всё-таки. Выпустили и написали на его досье:
"Вербовке не подлежит". Значить, есть такие люди, – разъяснял Михаил
Исаевич философу Гущину состояние вещей.
– И другие люди есть. Но система в СССР построена таким образом, что спецслужбы Советского союза будут наступать много раз на одни и те же грабли, – резюмировал Федосеев.
В швартовой бригаде Гущин, занимался мелким воровством. Это ему пояснил дед Лапа, когда узнал, что тот приносит в дом, то бутылку дефицитной в то время краски, то какой-нибудь для хозяйства крючок.
