Вечеринка вполне соответствовала порядку вещей, протестов на этот счет не последовало. Температура снаружи упала до 80 градусов, и вечеринку можно было устроить на свежем воздухе, чтобы никто не толкался локтями. Когда поезд окончательно остановился между рядами пустых фундаментов, двери распахнулись, Ян смотрел, как людской поток выплескивается в сумерки, затем медленно поднялся по скобам в водительский отсек.
У него еще была работа. К тому времени, когда он вошел в заднюю часть главного хранилища силоса, из машин уже были вытащены первые стулья и расставлены первые столы. Он шел мимо толстых стен, которые все еще излучали тепло жаркого лета. На тяжелой металлической двери толстым слоем держалась пыль, и он сбил ее ударом башмака. Дверь была заперта на два механических замка и один электрический. Он испробовал на них свои ключи – один за другим, затем надавил. Дверь открылась легко, и его окутало холодным воздухом. Он закрыл дверь за собой и оглядел знакомую обстановку. Это было помещение центрального контроля водоснабжения, оно соответствовало тому, которое он запер в Севгороде, прежде чем отправиться в рейс. Две контрольные комнаты были единственными, в которых постоянно поддерживалась кондиционированная атмосфера и соблюдался заданный климат. Именно это делало возможным жизнь людей на планете.
Прежде чем привести программу в действие, Ян сел в кресло за консолью и один за другим включил сканеры водной станции, находившейся в горах над побережьем, в 1500 километрах отсюда. Первый был вмонтирован в толщу железобетона, наверху станции, и, развернувшись, он стал давать панорамное изображение. Все было так, как и должно было быть, он выяснил это из распечатки, которая давно бы уже сообщила ему о неисправности, если бы таковая была. Но он чувствовал, что не может успокоиться, пока не проверит сам. Конечно, это нерационально, но все хорошие механики чуточку нерациональны. Нужно любить машины, если хотите, чтобы они хорошо работали.
Прочная и мощная технологическая крепость. Невзрачная пустая наружная поверхность выветренного бетона трехметровой толщины. На краю здания несколько летающих ящероидов – они улетели, когда глаз камеры двинулся в их сторону. Далеко внизу бьются о камень морские волны. Когда сместилась точка наблюдения, в поле зрения попали закрома, наполовину заполненные добытыми из моря богатствами, побочными продуктами процесса обессоливания. В одном из них была по меньшей мере тонна золота. На Земле это составило бы целое состояние, но на Халвмерке оно ценилось лишь за устойчивость к окислению, шло на облицовку движителей и полевых машин. Последним в поле видимости медленно вплыл глубокий канал, уходящий по черному склону к черной пасти туннеля в двух километрах ниже.
Внутренние камеры продемонстрировали совершенство и могущество этого гигантского комплекса машин, построенного надолго и с большим запасом надежности. Настолько качественно он был собран, что Ян за все годы, проведенные на этой планете, бывал здесь один-единственный раз. Инспекция и текущий ремонт были постоянны и автоматизированы. Это был собор гулкого молчания, редко посещаемый и постоянно действующий. Четыре года он был недвижим, топливный генератор урчал, вырабатывая электричество лишь для систем наблюдения и техобслуживания. Сейчас ему вновь предстояло ожить. Программа включения была длинной и сложной, саморегулировалась на каждом шагу – разработали ее конструкторы, умершие столетия назад. Они хорошо строили. Ян включил компьютерный терминал, получил опознавательный сигнал и набрал ключевой приказ начать включений.
Некоторые время ничего не было видно, поскольку внутренняя проверка составляющих стояла во главе перечней. Когда машина удовлетворилась, она медленно повышала выдачу в энергетическом генераторе. Затем мощные насосы, вмурованные в прочный камень, начинали подавать морскую воду по трубам на станцию. Тут применялась вариация магнитной бутылки, в которой происходит плазменная реакция – она была модифицирована, чтобы захватить воду и отклонять ее поток. Тут вода мгновенно испарялась, и большая часть водяных паров поступала в кондиционный агрегат.
Ян видел слишком многих людей, со многими говорил, и поэтому сейчас был рад уединению.
Он долгие часы сидел, смотрел на экраны, читал распечатки, пока первые брызги воды не ударили в желоба, превратившись секундами позже в ревущую реку. Она неслась вниз, вынося с собой песок и пылевые частицы, и, наконец, исчезала в туннеле. Пройдут дни, когда первая грязная струя проложит себе путь в туннелях и каналах и достигнет города.
Отдельный поток густого рассола потек по водостоку, пробитому в склоне горы, обратно в море. Еще, по меньшей мере, неделя пройдет, прежде чем заработают экстракторы, которые будут забирать из морской воды все элементы. А сейчас все, что нужно – это мощный поток, который наполнит и прочистит каналы. Теперь это сделано, и он устал. Вечеринка, он и забыл о ней. Должно быть, она в самом разгаре. Что ж, возможно, удастся ее избежать. Он устал и нуждался в сне. Он взял из шкафа прибор – это был монитор, постоянно показывающий водяные механизмы, и он повесил его на пояс.
Ночь снаружи была теплая, но легкий бриз делал ее достаточно приятной. Судя по звукам, вечеринка шла полным ходом – еда закончилась, и питье все больше шло в ход. Пусть веселятся. Если не считать перипетий этих рейсов, жизнь у них достаточно однообразна. Когда начнется сев, праздники придется отложить на долгие годы.
– Ян, а я как раз за тобой, – сказал Отанар, появляясь из-за угла здания. – Встречался с Главами Семей. Ты им нужен.
– Что они, не могут подождать, пока мы не выспимся?
– Они очень настойчивы. Они оторвали меня от кувшина с отличным холодным пивом, и я собираюсь вернуться. Они поставили купол и заседают там. Увидимся утром.
– Спокойной ночи.
Ян не мог идти слишком медленно, да и купол был недалеко. Теперь, когда завершилось первое путешествие, вновь начнутся нытье и жалобы. Приятно это или нет, а надо поговорить с ними. Пусть это выходит за рамки привычной для них жизни, но завтра они должны всем миром приниматься за разгрузку кукурузы. В дверях проктор (при полном вооружении) постучал в дверь при его появлении, затем пропустил.
Все были в сборе. Главы Семей и офицеры техобслуживания. Молча дождались, пока он сядет. Первой заговорила Хрэдил. Эта роль досталась ей.
– Против тебя есть серьезные обвинения, Ян Кулозик.
– Кому это так приспичило? И что он, не может подождать до утра?
– Нет. Это безотлагательно. Суд должен быть свершен. Ты обвиняешься в нападении на проктора, капитана Хейна Риттерснатча и смерти троих детей. Это серьезное обвинение. Ты будешь заключен под стражу вплоть до слушаний.
Он вскочил, усталость исчезла.
– Вы не…
– Не надо трюков, Кулозик, или я стреляю. Ты опасный преступник, и ты должен быть заперт.
– Что вы затеяли, кретины? У нас нет времени заниматься этой мерзкой чепухой. Мы должны развернуть поезда и возвращаться за оставшейся кукурузой. А после этого можете играть в свои игры, если настаиваете.
– Нет, – сказала Хрэдил и улыбнулась. Это была холодная улыбка победительницы, лишенная человеческого тепла. – Мы решили также, что у нас достаточно кукурузы. Второй рейс может быть слишком опасен. Все будет идти, как и прежде. И ты не будешь устраивать беспорядки.
11
Хрэдил все рассчитала с самого начала. Мысль была горькой, как желчь, и Ян чувствовал вкус ненависти, вскипавший в нем каждый раз, когда он об этом думал. Задумала, выносила в мозгу за змеиными глазками. Будь она мужчиной, он убил бы ее на глазах у остальных, пусть даже они бы прикончили его в отместку.
Каменный пол под ним был горячим, все еще пылал жаром лета. Он снял рубашку и положил под голову, как подушку, и все равно истекал потом. В маленькой кладовке, должно быть, было под 100 или выше. Должно быть, они специально ее подготовили, прежде чем устроили собрание и обвинили его – он видел отметины в тех местах, где лежали хранившиеся здесь части, прежде чем их уволокли. Окно отсутствовало. Высоко над головой постоянно горела лампочка. Между дверью и камнями пола имелась щель, и в нее поступал более холодный воздух. Он лежал, прижав лицо к щели, и думал о том, сколько его здесь продержат без воды.
Кто-то должен был о нем позаботиться – но этот «кто-то» не появлялся. Казалось немыслимым – вчера быть Поездным Мастером и отвечать за всех людей и ресурсы планеты, а сегодня оказаться забытым узником.
Хрэдил. Они выполнили то, что она хотела. Она оказала помощь, и он перегнал поезда на юг – но это было временной хитростью. Она знала, что он справится с работой. И знала также, что ей надо подорвать его авторитет, и схватят его, когда путешествие будет закончено. Он ратовал за слишком большие перемены и слишком большую свободу выбора, и ей это было не нужно. Их не требовалось убеждать в необходимости его свершения.
