Действие происходит во время Первой мировой войны преимущественно в немецких лагерях для военнопленных офицеров. Здесь собраны люди разных классов: аристократ-лётчик Боэльдьё (Пьер Френе), крестьянский парень авиамеханик Марешаль (Жан Габен), сын богатого коммерсанта еврей Розенталь (Далио). Пленные готовятся к побегу и роют подземный ход, но их неожиданно переводят в другой лагерь — старинный замок. Несмотря на все трудности, Марешаль и Розенталь совершают побег, а прикрывающий их Боэльдьё погибает от пули коменданта лагеря фон Рауффенштайна. Беглецы находят приют у молодой немецкой крестьянки вдовы Эльзы (Дита Парло), затем переходят границу.
Плен и общее желание бежать из него сближали героев и на время уничтожали классовый антагонизм.
Фильм назывался «Побеги капитана Марешаля». Немецкие охранники в сюжете играли второстепенную роль.
Всё перевернуло неожиданное появление Эрика фон Штрогейма. За несколько дней до начала съёмок в Эльзасе его пригласил на крохотную роль Рауффенштайна директор картины Ремон Блонди. Австриец Штрогейм, только что с блеском сыгравший прусского офицера в фильме «Марта Ришар», стремился любым способом продлить срок пребывания во Франции и, кроме того, заработать несколько лишних франков. Поэтому он согласился на роль, не требуя дополнительных объяснений.
Блонди даже не подозревал, что имеет дело не только с актёром, но и с величайшим режиссёром немого кино, кумиром Жана Ренуара!
Узнав, кто будет играть Рауффенштайна, Ренуар едва не лишился чувств. Роль немецкого коменданта умещалась в коротенькую сцену и в четыре реплики!
При встрече потрясённый Ренуар бросился к Штрогейму, обнял его и расцеловал, как старого друга.
Штрогейм спросил: «Уважаемый мсье, расскажите мне мою роль!»
Ренуар поспешил его успокоить: «Позже, время терпит, но это — великолепная роль! Потрясающая! Вы — немецкий офицер в лагере для французских военнопленных во время войны 1914–1918 годов. Блестящий офицер. На сегодня больше ничего не скажу! — И добавил: — Мы отправляемся на съёмки через два дня, и самое важное для вас — заказать у портного костюм!»
Штрогейма устроило столь краткое объяснение, и он удалился с первым чеком в кармане, который свидетельствовал о серьёзности этого фильма.
Через двое суток съёмочная группа отправилась в киноэкспедицию в Эльзас. Штрогейм остался в Париже — ему сказали, что в первых сценах он не участвует.
По ночам, с помощью Беккера и ассистентки режиссёра Франсуаз Жиру, печатавшей на машинке и дававшей свои советы, Ренуар переписывал сценарий «Великой иллюзии», придумывая и вводя в него персонаж — фон Рауффенштайна.
Штрогейм же, воспользовавшись отсрочкой, придумал для своего героя корсет. Фон Рауффенштайн повредил позвоночник, когда его самолёт был сбит противником! Специальный «жёсткий воротник» упирался в подбородок. И то и другое среди прочего Штрогейм навязал Ренуару.
Через несколько дней Штрогейм присоединился к съёмочной группе, и каждое утро, хотя его никто не вызывал, появлялся на съёмке в мундире немецкого офицера, со всеми ортопедическими принадлежностями и выбранными им самим наградами, и приветствовал Ренуара щёлканьем каблуков: «Я сегодня снимаюсь или нет?» Режиссёр в ответ говорил: «Нет, не сегодня, не сегодня! И даже не завтра!» И так продолжалось до тех пор, пока роль Рауффенштайна не была прописана в сценарии.
Укрупнение роли фон Рауффенштайна сместило всю драматическую симметрию фильма. Три основных персонажа, три пленных француза — механик Марешаль, сын богача Розенталь и маркиз де Боэльдьё, — сведённые вместе в одной истории, должны были иллюстрировать идею объединения французского народа, основную идею Народного фронта, стремившегося сплотить все антифашистские силы общества.
Фон Рауффенштайн заставил взглянуть на композицию «Великой иллюзии» по-иному. Возник новый мотив: близость, сердечная симпатия двух аристократов, потомственных военных. На протяжении фильма герой фон Штрогейма — старый вояка, считающий свой пост коменданта крепости столь же унизительным, как должность сторожа в парке, — с горечью и презрением взирает на всех французских военнопленных, за исключением де Боэльдьё. Рауффенштайн сразу выделяет его: «Я знал одного Боэльдьё… Графа Боэльдьё… Прекрасный молодой человек», на что пленный аристократ отвечает: «Это мой кузен». Сцена их встречи — одна из наиболее впечатляющих в фильме. Встретились два аристократа и сразу же почувствовали своё родство.
По-видимому, в силу особых отношений, которые сложились у него с комендантом крепости, де Боэльдьё отказался бежать со своими друзьями. Тем не менее он помог им, подняв шум в назначенный для операции час. Эту сцену прекрасно описал Жан Кокто: «Вы увидите Френе в роли Боэльдьё, этакого отпрыска старинного рода, вспыльчивого и благородного. Чтобы прикрыть побег своих товарищей, он играет на флейте в белых перчатках, при свете прожекторов немецкой крепости, будто призрачный пастушок с картины Антуана Ватто».
В той же сцене потрясённый Рауффенштайн умоляет Боэльдьё сдаться, иначе он вынужден будет стрелять. Боэльдьё с мужеством принимает смерть, а фон Рауффенштайн срезает распустившийся на подоконнике цветок, единственный в крепости, чтобы положить его на тело друга… Весь эпизод сделан Ренуаром как подлинная трагедия.
Беглецы найдут пристанище в доме немецкой крестьянки, солдатской вдовы. Ренуар показывает социальную общность немецкой крестьянки и французского рабочего. Марешаль в исполнении Жана Габена предстаёт народным героем, воплощающим французский ум и душевную чуткость, нравственную чистоту и доблесть. Все эти черты раскрываются в Марешале во время побега, когда он будет спасать не только себя, но и повредившего ногу, ослабевшего и упавшего духом Розенталя.
Много споров вызвало название фильма, найденное Ренуаром уже после окончания съёмок.
«Иллюзией» героев фильма была вера или по крайней мере видимость веры в то, что чувства, объединившие их во время войны и в плену, смогут выдержать испытания и сохраниться, когда наступит мир. И эта дружба будет прекрасна, как фронтовое товарищество, заставляющее французского аристократа жертвовать жизнью ради крестьянского парня Марешаля, а того, в свою очередь, рисковать ради спасения сына богатого дельца Розенталя.
В одном из первых вариантов сценария герои, расставаясь после успешного побега, договариваются о встрече в ресторане «У Максима» в Рождественский вечер 1918 года. В финальной сцене должен был появиться пустой столик с двумя стульями, поскольку ни тот ни другой не сдержали обещания, вернувшись в свой социальный круг.
Во время работы над «Великой иллюзией» Ренуар стремился добиться полного реализма. Игра актёров своей правдивостью и сдержанностью в значительной мере способствует прочной ценности целого. Ренуар даже дал Габену свою лётную форму, в которой когда-то воевал.
«Что касается его стиля, то уже здесь он впечатляет благодаря своей завидной умеренности в использовании средств кинематографической выразительности, — отмечает французский киновед Лепроон. — Сцена прохода немцев, в которой мы видим только тех, кто на них смотрит, сменяющиеся наплывами кадры заснеженных деревень, за какие-нибудь несколько мгновений дающие ощущение времени и пространства; волнующая сцена пения „Марсельезы“ при вести о взятии у врага Дуомона и момент расставания Габена с Далио — всё это безупречные образцы того искусства, которое не терпит ничего лишнего и обладает огромной впечатляющей силой искусства подлинного кинематографа».
Одна из сцен «Великой иллюзии» происходит в горах. Стоял страшный холод. Одежда актёров вымокла в грязи. Когда начали репетировать, Габен и Далио оказались не в состоянии произнести текст своих ролей. И тут кто-то предложил заменить текст песней «Кораблик», исполняемой двумя разными голосами. Результат получился ошеломляющим. Декорация заиграла. Песня создавала звуковой фон предыдущей сцены и символизировала бегство.
После выхода на экран в июне 1937 года в кинотеатре «Мариво» «Великая иллюзия» была восторженно принята большей частью прессы и публики.
К сожалению, шедевр Ренуара немало пострадал от цензуры. Жюри Венецианского фестиваля 1937 года не решилось присудить фильму Гран-при и учредило для него специальный утешительный приз. А ещё через несколько месяцев Муссолини попросту запретил показ этой картины в Италии, хотя даже Геббельс ограничился тем, что выкинул из прокатной копии сцены, свидетельствующие о щедрости еврея Розенталя.
Несмотря на угрозу немецкого нацизма и войну в Испании, «Великая иллюзия» воспринималась как послание мира всем людям, и в частности французам и немцам. Президент Рузвельт призывал: «Все демократы мира должны увидеть этот фильм».
