Дан ничего не сказал по этому поводу, вообще выглядел беззаботным, и, пока Ри и Нюсик вели безмолвный диалог, наигрывал на гитаре, и по тому, как замедлялась и ускорялась мелодия, было понятно, что он нервничает и на что-то решается.
Ри очень хотелось расспросить его обо всём, может, даже уговорить никуда не ходить, но это значило бы, что она вчера нарушила его просьбу, а значит, разговор был бы чреват новой ссорой.
— Ну что, попробуем спеть вместе? — предложила она, направляясь к дверям.
— Давай не сейчас. Давай на следующем перегоне. — Дан на секунду замер, прислушиваясь к своим ощущениям, и продолжил играть.
* * *
Нюсик спрыгнула на дорогу и замахала Ри, мол, присоединяйся. Ри вопросительно посмотрела на Дана, но тот только пожал плечами.
— Вы идите, погуляйте, я тут подожду.
Ри на минуту задумалась, не остаться ли, и последовала за подругой. Караулить взрослого человека и ревновать к фантому на пустом месте было глупо.
— А я и не знала, что тут так красиво! — сказала Нюсик, потягиваясь. — И пахнет так…
Ри вдохнула поглубже. От густого аромата закружилась голова.
— Слушай, а когда вы в Комсомольской роще были, ты мою бабушку не видела?
— Нет… Не знаю. Не присматривалась.
— А детей, сани, Деда Мороза?..
— Вроде да… Меня этот твой гитарист-виртуоз отвлекал. Рассказывал, как пальцы вывихнул и тебя по сугробам искал. А чего ты про бабушку спрашиваешь?
— Да так, проверить кое-что хочу.
Ри так и подмывало заглянуть в гущу влажных сиреневых кустов. Чем чёрт не шутит, вдруг удалось бы разговорить ту незнакомку?
— Ну что, спустимся? — предложила Нюсик.
— Да не знаю. — Ри зябко передёрнула плечами. — Мокро там, а я не выздоровела…
— Тогда я одна? — Нюсик начала спуск по перекошенным крошащимся ступеням.
— Давай… — Ри помедлила, а потом, махнув рукой в пустоту, бросилась догонять подругу.
Когда они заглянули в самую гущу цветущих кустов, оказалось, что на могильном камне их никто не ждёт.
* * *
Когда они вернулись, Дан всё так же сидел, наигрывая на гитаре. Один сложный переход не давался ему, он возвращался к нему снова и снова. У Ри начала кружиться голова, она тихо кашлянула. Нюсик, заклинанием сушившая джинсы, скептически посмотрела на неё. Во взгляде явственно читалось: он у тебя ещё и задрот!
Добившись нужного результата, Дан ещё пару раз сыграл это место, и только тогда остановился.
— Ну что, как сходили?
Ри хотела было ответить, что неплохо, но вместо этого сказала:
— Нет там никого.
Дан едва заметно вздрогнул.
— В смысле?
— Ну, ты же там вчера кого-то встретил, так? А сегодня никого не было. Ни души.
— А, ты про это! Ну и хорошо. — Дан лучезарно улыбнулся Нюсик и спросил: — А ты как сходила?
Нюсик пожала плечами и продолжила водить руками над тёмными от влаги штанинами, бормоча под нос.
Трамвай зазвенел и резко рванул с места.
* * *
Вагон мелко затрясло, задребезжали стёкла, и хоть туман не рассеялся до конца, в просветах стало видно голубое небо.
— Это что? — обеспокоено спросила Нюсик.
— Это мы вчера пропели, — сказал Дан, осторожно толкая Ри в бок. — Гляди, работает! Не затянулось!
Ри кивнула. Ей ужасно хотелось спать, да ещё и из носа потекло после прогулки по мокрой траве. Хотелось побыстрее оказаться дома.
Просвет в тумане кончился, и трамвай успокоился, пошёл ровнее.
— Ну что, попробуем на два голоса? — Дан решительно направился к дверям.
Ри в ответ громко закашлялась и пожала плечами.
— Понял, не вопрос.
На первых же аккордах песни в салоне снова погас свет, а за окнами забурлило, закипело белое варево. Дан усыхал, терял волосы и зубы, но не умолкал, не прекращал играть, и туман опять поддался, расступился и открыл узкую полоску серой выжженной земли.
И как в прошлый раз, белые стены сомкнулись, как только закончилась песня. Сомкнулись, правда, ненадолго: не успел Дан немного прийти в себя и встать с подножки, как впереди замаячили облупившиеся ворота Парка текстильщиков. Трамвай заскрежетал колёсами, коротко тренькнул и остановился.
— Это, кажется, твоя, — сказала Ри.
— Да уж вижу, — мрачно отозвалась Нюсик.
* * *
Трамвай проехал вглубь парка, и теперь Ри брела под руку с Даном под зелёными стрельчатыми сводами центральной аллеи. Нюсик, видимо, уже догадавшаяся, что её ждёт, устремилась к футбольному полю неподалёку от ворот.
Двигались они очень медленно: Дан шаркал и еле перебирал ногами, и молодеть не спешил. Ри даже начала беспокоиться, не останется ли он таким навсегда.
— А я помню времена, когда они были ещё целыми, — сказал он, показывая пальцем на обломки гипсовых пионеров. — Можно сказать, на моих глазах их ломали.
Ри вздохнула. Отломанные головы и отбитые руки гипсовых горнистов и барабанщиков нагоняли на неё уныние.
— Интересно, когда мы попали? — задумчиво пробормотала она, глядя вперёд, на удаляющуюся спину Нюсик.
— Тебе лучше знать. Всё-таки она — твоя подруга.
— Мы, конечно, близки, но не настолько… Всех подробностей своей жизни Нюсик мне не рассказывала. Впрочем, я ей про бабушку тоже не говорила…
— Значит, в Комсомольской роще ты увидела бабушку? — Дан улыбнулся, и Ри заметила, что во рту у него снова прибавилось зубов. Да и морщины начали разглаживаться.
— Ну да… А что?
— Да так. Не бери в голову.
«Это что же, — подумала Ри, — он тоже всё это время что-то там себе фантазировал, может, ревновал меня к кому?»
Дан зашагал быстрее. Он больше не опирался на неё и даже, улучив момент, перехватил её руку. Возражать Ри не стала.
— А та девушка в Сиреневом садике? Она кто? — спросила Ри, набравшись смелости.
От неожиданности Дан на мгновение замер.
— Я тебе говорил, что ты — страшный человек?
— Нет. Но причём тут это?
— Так вот, говорю. Ты — страшный человек. Сутки терпеть, молчать, не спрашивать… Я бы не выдержал!
— Так всё-таки, кто она? — Ри чувствовала, что начинает злиться.
— Моя большая-пребольшая вина…
Ри приготовилась возмущаться, но тут до них донёсся невыносимый, душераздирающий крик Нюсик.
* * *
От быстрого бега у Ри закололо в боку, и мир поплыл перед глазами. Дан не успевал за ней, но она мчалась на
