— Эти животные, — произнёс он глубоким голосом, суровым, но неожиданно мелодичным, — не сделают вам никакого вреда. Но вы должны немедленно покинуть это место. Для людей оно запретно и закрыто.
— Мы заблудились, — сказал Тарен, — и шли за нашей лошадью, доверившись её чутью.
— Мелингар? — Старец повернулся и пронзил Тарена своими проницательными серыми глазами. Под густыми нависшими бровями они сверкали, как льдинки. — Это Мелингар привёл вас четверых сюда? Я-то думал, что бедняга Гурджи был единственным. Если вы друзья Мелингара… Вы ведь его друзья, не так ли? И это Мелингар, я не ошибся? Он так похож на свою мать. Да, стар я стал и часто забываю имена…
— Я знаю, кто ты, — догадался Тарен. — Ты Медвин!
— Неужто? — улыбнулся старец, и лицо его покрылось сетью добродушных морщин. — Да, меня называют Медвином. Но откуда тебе это известно?
— Я — Тарен из Каер Даллбен. Гвидион, принц Дома Доны, был моим спутником, и он говорил о тебе, когда ещё был жив. Он спешил в Каер Датил, как и мы сейчас. Я и не надеялся встретить тебя.
— Это верно, ты и не мог встретить меня, — ответил Медвин. — Только звери знают дорогу в мою долину. Вас привёл сюда Мелингар. Тарен — назвал ты себя? Из Каер Даллбен? — Он приложил огромную ладонь к драгоценному камню на лбу. — Дай-ка взглянуть. Да, вы гости из Каер Даллбен, теперь я уверен.
Сердце Тарена ёкнуло в груди от радости.
— Хен Вен! — вскричал он. Медвин озадаченно глянул на него.
— Ты ищешь её? Это становится любопытным. Её нет здесь.
— Но я думал…
— Мы поговорим о Хен Вен позже, — сказал Медвин. — Твой друг сильно ранен, ты же знаешь. Пойдём, я сделаю для него всё, что смогу. — Он повелительным жестом позвал их за собой. Волки безмолвной цепочкой растянулись позади Тарена, Эйлонви и барда. Мелингар ожидал их в глубине ущелья. Медвин снял Гурджи с седла так легко, будто тот весил не больше белки. Почти бездыханный, Гурджи тихо лежал на руках у Медвина.
Они спускались по узкой крутой тропе. Медвин шёл впереди, ступая так размеренно и мощно, словно это шагало дерево. Старец был босым, но острые камни будто бы и не беспокоили его. Тропа резко свернула, сделала ещё один поворот. Медвин прошёл сквозь узкую щель в голой скале, и Тарен вдруг увидел перед собой тихую зелёную долину. Горы, казавшиеся неприступными, короной высились вокруг. Воздух здесь был мягкий, словно и ветер сменил свои злобные порывы на ласковое и нежное поглаживание. Среди пологих холмов стояли низкие белые хижины, очень похожие на те, что были в Каер Даллбен. При взгляде на них Тарен почувствовал острую боль от тоски по дому. Позади одной из хижин он заметил то, что поначалу показалось ему рядами стволов, старых и замшелых. Но, приглядевшись, с удивлением понял, что это были, скорее, источённые дождями и временем шпангоуты и мачты длинного корабля. Земля почти полностью укрыла их, трава и луговые цветы проросли между ними, превращая в неотделимую часть древнего холма.
— Должен заметить, старец здорово укрылся здесь, — прошептал Ффлевддур. — Никогда я не нашёл бы дорожки сюда и не уверен, что отыщу обратную дорогу.
Тарен кивнул. Долина была самой красивой из всех, что встречались ему когда-либо. На лугу мирно паслись коровы. Небо и облака упали в крошечное озеро, и оно отсвечивало белым и голубым. Радужные очертания птиц мелькали в листве деревьев. Шагая по мягкой сочной траве, Тарен чувствовал, как усталость словно бы утекает в землю из его изнурённого тела.
— Смотрите, олень! — воскликнула восхищённая Эйлонви.
Из-за хижин появился пятнистый тонконогий олень, понюхал воздух и подлетел к Медвину. Грациозное существо ни малейшего внимания не обращало на волков и весело резвилось около старца. И в то же время олень опасливо держался поодаль от незнакомцев. Но любопытство пересилило, и вот уж он осторожно обнюхивает протянутую ему руку Эйлонви.
— Я никогда так близко не видела оленя, — сказала девушка. — У Ачрен не было домашних животных, а лесные и подавно бежали от неё. Я не могу их винить в этом, ведь вряд ли найдёшь такого, кто согласился бы жить рядом с ней. Но какой чудный олень! Ты весь трепещешь, красавец, будто дотрагиваешься до ветра.
Медвин жестом велел им подождать, а сам понёс Гурджи в самую большую хижину. Волки сели в кружок и оторожко наблюдали за путниками. Тарен расседлал Мелингара, который тут же принялся спокойно щипать свежую траву. Полдюжины кудахтавших кур клевало зерно у чистого белого курятника. Петух поднял голову, гордясь и хвастаясь своим резным высоким гребешком.
— Это куры Даллбена! — удивлённо воскликнул Тарен. — Я узнаю их! Вот пёстрая, вот белая. А уж этот гребешок мне знаком наверняка! — Он присел на корточки и весело закудахтал, очень точно подражая курам.
Впрочем, куры, увлечённые едой, мало обращали на него внимания.
Медвин возник в дверях хижины. Он держал огромную ивовую корзину, наполненную кувшинами с молоком, сыром, мёдом и фруктами, которые обычно к этому времени ещё и не созревают.
— Мне надо немедленно заняться вашим другом, — сказал он. — Тем временем вы можете подкрепиться… О, ты узнал их, не так ли? — обратился он к Тарену. — Эти куры — мои гости из Каер Даллбен. Где-нибудь здесь должен быть и пчелиный рой, загнавший их ко мне.
— Пчёлы улетели в тот день, когда убежала Хен Вен, — сказал Тарен.
— И направились прямым ходом сюда, — улыбнулся Медвин. — Куры просто потеряли голос от испуга. Я никак не мог у них выведать, что же произошло. Правда, они достаточно быстро пришли в себя, но, конечно, из их куриных голов уже всё выветрилось, и они никак не могли объяснить, почему улетели. Ты же знаешь, куры, узнав о конце света, в следующее мгновение будут спокойно клевать зерно. Как только они окончательно успокоятся, я верну их обратно. Конечно, жаль, что до тех пор Колл и Даллбен не получат на завтрак куриные яйца.
Медвин поставил корзину на землю и распрямился.
— Я бы пригласил вас в дом, — продолжал он, — но там сейчас такой беспорядок. В гостях у меня утром были медведи, и вы сами можете вообразить, что там творится. Поэтому прошу вас самих позаботиться о себе. На сеновале есть солома, и, если вы хотите отдохнуть, надеюсь, там вам будет удобно.
Путники не стали терять времени. Они быстро расправились с припасами, принесёнными Медвином, и разыскали сеновал. Там, устраиваясь поудобнее, всполошили одного из гостей Медвина — дремавшего лохматого мишку, который, ворча, убежал, и тут же погрузились в сон. Сладкий запах сена наполнял эту приземистую хижину. Ффлевддур, который ещё долго ворчал, что даже медведи не желают есть бардов-неудачников, в конце концов тоже захрапел. Эйлонви сон сморил прямо посреди её весёлой трескотни, оборвав на полуфразе.
Тарен лишь сомкнул глаза, но сон не шёл к нему. Долина Медвина освежила его больше, чем долгие часы сна. Он поворочался, а потом вышел из сеновала и отправился бродить по лугу. На дальнем берегу озера выдры, развлекаясь, ныряли в воду с небольшого выступа. При появлении Тарена они замерли на мгновение, покачали головами, будто сожалея, что он не может присоединиться к ним, и снова вернулись к своей игре. Рыба взорвала гладкую поверхность воды и сверкнула серебряной чешуёй. Круги побежали по воде, и последний, охвативший почти всю окружность озера, выплеснулся крохотной волной на берег у ног Тарена.
Позади хижины Медвина Тарен увидел большой огород и обширный цветущий сад. К своему удивлению, Тарен понял, что тоскует по работе с Коллом на их огороде в Каер Даллбен. Прополка и окучивание овощей, которые он так ненавидел тогда, теперь, когда он вспоминал пережитые приключения и представлял, что ещё им предстоит впереди, казались ему милыми, приятными и безмятежно счастливыми, как и все прошлые хозяйственные заботы.
Он сел на берегу озера и оглядел убегающие вдаль холмы. Солнце отдыхало на их вершинах, деревянный остов большого корабля резким силуэтом вырастал над низким холмом, который почти поглотил его. Рассмотреть получше этот корабль у Тарена не было времени, потому что появился Медвин. Он мягко и почти неслышно шагал по лугу. Олень бежал рядом, по пятам за ним следовали три волка. В своём коричневом плаще и с шапкой седых волос Медвин казался могучей горой, увенчанной снежной короной.
— Гурджи уже получше, — сказал этот древний старец своим мелодичным глубоким голосом.
Олень легко и грациозно пританцовывал у берега. Медвин медленно сел рядом с Тареном и так же медленно и величественно обратился к нему:
— Он выздоровеет. И ничто ему не угрожает. Во всяком случае, пока он здесь.
— Я как раз сейчас думал о Гурджи, — сказал Тарен, глядя прямо в ледяные спокойные глаза старца.
И он поведал ему причину своего путешествия, все перипетии, происшествия и невзгоды последних дней, рассказал о несчастном случае с Гурджи. Медвин внимательно слушал. Большая голова его задумчиво склонилась, когда Тарен дошёл до маленького подвига Гурджи, хотевшего пожертвовать жизнью ради спасения других.
