— Отходим! — закричал кто‑то из повольников Техаса и бойцы, отстреливаясь, стали отступать к вершине.
— Олег, — Миша толкнул меня в бок, — сейчас наших прикроем. Бьем очередями.
Молча, я кивнул и передвинул регулятор огня на автоматический огонь. После чего встал на левое колено и достал из разгрузки гранату. Повольник одобрительно кивнул и сделал то же самое.
Бойцы Техаса отступали, а дикари, грязные мужики в шкурах и обрывках трофейной одежды, стреляя из луков и бросая дротики, преследовали повольников. Видимо, бес решил схитрить, и пока мертвяки атаковали нас в лоб, послал группу дикарей для флангового охвата. И если бы у нас не было прикрытия, то ядро отряда уже бы резали в окопах на высотке.
— Айя — хо — орро!!! — закричал кто‑то из дикарей и остальные подхватили его боевой клич. Дротики и стрелы полетели гуще, и они зацепили двух повольников. Одному дротик распорол плечо, а второму в голень угодила стрела. Они шли замыкающими, и остальные повольники помочь товарищам не могли. Наверное, бойцы Техаса это тоже понимали и потому оба упали на склоне, развернулись навстречу противнику и стали полосовать склон длинными очередями.
Раненые повольники свалили трех или четырех дикарей, а потом толпа врагов захлестнула их и покатилась дальше, к вершине. Они не отставали от бойцов бокового дозора, а повольники не могли обернуться и встретить противника. Но рядом были мы с Мишей, и когда напарник открыл огонь, я сделал то же самое.
Старый, но надежный автомат дергался в руках, и я стрелял до тех пор, пока не опустел рожок. Скольких дикарей убил, не знаю, не меньше трех. И пока мы отстреливали лесовиков, отступающие повольники успели подняться наверх. Они оказались в относительной безопасности, и настала очередь гранат.
Выдернув из запала чеку, я бросил вниз Ф-1, а следом полетела РГД от Миши и мы упали.
Два взрыва сплелись в один. Осколки гранат немного притормозили дикарей, но не остановили. И снова мы поднялись, чтобы встретить их огнем. Только наша помощь бойцам Техаса уже не требовалось. В шесть стволов они окатили дикарей свинцом и когда лесовики побежали, мы вернулись обратно к радисту, который продолжал корректировать огонь.
К этому моменту бой затих. Мертвяков расстреляли. Дикари отступили. На реке чисто и только бревна, да тела мертвецов, которых прибило к берегу, являлись свидетельствами того, что недавно здесь находилась лодочная переправа.
14
Наступило затишье и у меня получилось немного поспать. Накидал на дно окопа ломаного кустарника, завернулся в плащ — палатку и задремал. Правда, выспаться все равно не смог, слишком сыро и неудобно. А когда проснулся, стал свидетелем допроса, который Герман устроил пленному дикарю. Как ни странно, предавший людей и перешедший на сторону демонов и бесов лесовик, нормально разговаривал по — русски. И он отвечал на все вопросы, потому что предварительно с ним провели беседу и в ходе разговора с костоломами Германа дикарь потерял несколько зубов, а попутно ему сломали пальцы на правой руке.
— Как тебя зовут? — командир повольников навис над дикарем, который лежал на земле, прижимал к груди покалеченную руку и стонал.
— Отвечать! — Кольцо ударил пленника ногой по ребрам.
Краткая пауза, сопение и сиплый голос дикаря:
— Иржи Матвеев.
— Из какого племени? — снова Герман.
— Краснокрылые…
— Далеко ты от своих родных мест. Четыре сотни километров по чащобам отмахал, не меньше. Как давно в походе?
— Нас забрали из племени в конце лета.
— Выходит, два месяца?
— Больше…
— Сколько вас в войске демонов?
— Много…
— Сколько!? — Кольцо снова ударил пленника.
— Тысяча… Может, больше…
— Это только люди?
— Да…
— А сколько бесов, боевых животных, чертей и мертвяков?
— Младших господ десять… Саблезубов четыре десятка… Мертвецов полторы тысячи…
— И все здесь?
— Нет… Мы отдельный отряд..
— Почему ты не упомянул чертей?
— Здесь их нет… Я не видел ни одного…
— Где основные силы войска?
— День пути вверх по течению…
— Почему ваш отряд отделился?
— Чтобы отвлечь дружинников…
— Какова цель похода?
— Из Нижнего мира прибыл новый господин и старый решил ему помочь…
— Чем помочь?
— Новому господину нужны молодые и крепкие женщины, чтобы породить младших господ, которые станут его опорой в этом мире…
— Кто командует вашим войском?
— Младшие господа… Конечно…
— Имена у бесов есть?
— Нам они неизвестны…
— Как зовут нового господина из Нижнего мира?
— Не знаю… Поверьте… Я простой воин… Даже не десятник…
Герман повернулся к Мише, который находился неподалеку, и сказал:
— Пленного немедленно отправить в крепость.
— Есть!
Дикаря утащили и командир отряда, повернувшись к реке, спросил сына:
— Что скажешь, Женя?
— Не называй меня так, — отозвался Кольцо.
— Ладно, не буду. Говори, что надумал.
— А чего думать? — Кольцо встал рядом с отцом. — Были у нас проблемы с одним верховным демоном, а теперь их вдвое больше. Бесы отвлекли наше внимание от основного войска, а сами ударили по людоловам. Они выбрали более легкую добычу и решили не связываться с дружиной.
— А если мы им во фланг зайдем?
— Не получится. У нас контракт — охрана Лики, и князь Людота опасается нападения на земли своего княжества. Поэтому алексеевцам помогать не станет. Нас не отпустит и дружину не пошлет. Даже, несмотря на показания пленника. Скорее всего, нам придется вести разведку и отлавливать дикарей, которые разбежались по окрестностям.
Герман тяжело вздохнул:
— Ты сделал верные выводы.
Отец и сын замолчали, еще некоторое время постояли на месте, и ушли, а я задумался.
Если дикарь не соврал, большая битва отменяется. Бесы провели демонстрацию, кинули на повольников небольшие отряды дикарей и мертвецов, а потом отошли. Этим они напугали дружинников, которые будут охранять пограничье и не отправят на помощь алексеевцам ни одного бойца. Прием простой, но действенный, и противник достиг своей цели. Повторюсь — если пленник не соврал.
«И что дальше? — спросил я себя и тут же ответил: — Видимо, Кольцо прав. Повольники останутся в крепости, станут караулить переправы, вести разведку и нести гарнизонную службу. Для меня это хорошо. Меньше риска и я получу немного денег, а заодно появится время, чтобы обвыкнуться среди повольников и немного подучиться»…
— Как подремал? — прерывая мои размышления, рядом остановился Миша Ковпак.
— Так себе, — я поморщился и добавил: — Не больше часа.
— И то хорошо. Вставай. Пойдем трупы убирать и обезвреживать.
— А зачем?
— Чтобы они возле окопов не валялись. Соберем всех в кучу, обложим хворостом и подожжем. Что‑то сгорит, а остальное дикие звери растянут.
— А почему этим должны заниматься мы?
— Много вопросов задаешь, Олег. Не по чину.
— Понял — понял. Дедовщина чистой воды. Кто моложе, тот грязную работу делает.
— Нет, — Миша усмехнулся. — Все проще. Я за тебя отвечаю. Временно буду твоим наставником и учителем. Так Герман сказал. И ты должен посмотреть на дикарей вблизи. Как выглядят. Как одеты. Чем вооружены. Какие клановые и племенные метки есть. Понял?
— Вот теперь понял, — я поднялся. — Веди меня, наставник.
Мы направились на склон, и по пути Миша окликнул пожилого повольника:
— Игнат, дай свой топор.
— Не топор, а секиру, — пробурчал повольник.
— Мне без разницы, — Миша усмехнулся.
— А зря, — Игнат протянул Ковпаку остро заточенный двухсторонний топор на коротком топорище и добавил: — Потом не забудь почистить.
— Обязательно.
Миша передал мне секиру, мы спустились на поле боя, остановились среди дикарских трупов и начался первый урок.
— Осмотрись и найди у дикарей что‑то общее, — велел повольник и я огляделся.
Мертвецов было немало, около тридцати. Молодые и пожилые, бородатые и безбородые, разные лица и одежда, оружие и снаряжение. Что у них могло быть общего? Разве только то, что все они грязные и вшивые. Вот это, действительно, всех объединяло. Так я хотел ответить Мише. Но постоял еще минуту и кое‑что обнаружил. Подошел к одному трупу, к другому и к третьему. Присмотрелся внимательней и дал ответ:
— У дикарей одинаковые плетеные пояса из ремешков с красными перьями и у каждого на руке татуировка — птица.
— Верно, — повольник одобрительно кивнул и указал на татуировку ближайшего дикаря: — Это знак племени. Все они Краснокрылые и это отличительная особенность дикарей. А если быть внимательней, то обнаружишь еще и родовые метки.
— А как их определить?
— Смотри, — Миша пнул одного и кивнул на пояс. — У этого ремень сплетен из семи ремешков. Значит, род сильный. А у следующего только из трех. Род молодой или слабый. И это не все. Если расплести ремень, найдется подпись или знак с названием рода.
