Потом нам повезло, и мы увидели старуху, чудом избежавшую смерти. Она рассказала, что людей арестовывали целыми семьями, много деревень сожгли дотла, несколько сотен или тысяч людей убили.
Она рассказала нам, что казнь захваченных вождей революции собирались обставить как торжественный ритуал, руководить которым должен был этот выскочка "брадхинак" Джевар Бару. Старуха не знала, когда все это должно было случиться, но утверждала, что вожди революции были еще живы.
Мы решили, что нам нужно попасть в Мендишарлинг, чтобы самим увидеть, как обстояли дела, каково было настроение людей, и чтобы, если будет возможно, спасти приговоренных. В одной из разрушенных деревень мы нашли одежду, и Гул Хаджи оделся как странствующий торговец, а я должен был изображать сверток - его ношу. Я бы неизбежно привлек к себе внимание, если бы попробовал изображать из себя кого-то, пришлось стать вещью - товаром торговца.
Именно так, на спине Гула Хаджи, я впервые оказался в столице Мендишарии. Невеселое это было место. Выглядывая в дырочку, которую я проделал в мешке, я увидел, что, если не считать разряженных нахальных приозов, не было ни одной распрямленной спины, ни одного лица, не искаженного горем, ни одного ребенка, который выглядел бы сытым и беззаботным.
Мы прошли по рынку, но ничего хорошего там не продавалось.
В городе царили отчаяние и запустение, которые казались еще более безысходными рядом с роскошью немногих избранных - приозов.
По книгам я знал, что такое может быть, но никогда сам не видел, чтобы тиран был настолько не уверен в своей безопасности, что не осмеливался ни на секунду разжать железные тиски, в которых он держал своих подданных.
Какой бы оборот ни приняли события сейчас, размышлял я, свернувшись в мешке на спине у своего друга, который мало заботился о моем удобстве, рано или поздно тиран падет, ибо людей нельзя унижать до бесконечности. Рано или поздно тиран или его подручные ослабят хватку, и его подданные этим воспользуются.
В маленькой таверне недалеко от центральной площади Гул Хаджи нашел комнату и сразу же прошел туда. Когда он опустил меня на жесткую кровать и уселся рядом, вытирая пот со лба, я вылез из мешка и попытался улыбнуться.
- У меня такое чувство, будто каждая моя косточка вывихнута, - сказал я.
- Ну прости, - улыбнулся Гул Хаджи. - Но как странно и подозрительно бы я выглядел, если бы стал трястись над своей поклажей, как будто в ней что-то драгоценное, а не пара свертков материи и несколько шкур, как я сказал страже.
- Наверное, ты прав, - согласился я, пытаясь размять руки и ноги, чтобы восстановить нормальное кровообращение. - Что теперь?
- Подожди, пока я пройду по городу и узнаю обстановку в стране, а также о настроении людей. Если они готовы выступить против Джевара Бару, - а это вполне вероятно, нужен только толчок, - тогда мы все обдумаем и найдем способ положить конец правлению этого самозванца.
Он сразу же отправился в путь, оставив меня одного без всякого дела. Я пришел с ним сюда по нескольким причинам. Во-первых, я был его другом и союзником и не мог и не хотел оставлять его одного. А во-вторых, если его схватят, я надеялся вернуться к нашим друзьям и передать все новости, чтобы вместе с ними прилететь на самолете на помощь Гулу Хаджи.
Я был один довольно долго, и к вечеру на улице произошло какое-то волнение.
Я осторожно подошел к окну и выглянул наружу. Гул Хаджи стоял внизу и горячо спорил с парой приозов весьма наглого вида.
- Я лишь бедный торговец, - повторял он. - Не больше и не меньше. Бедный торговец, господа!
- Ты очень подходишь под описание Гула Хаджи, претендента на престол. Он бежал - струсил, наверное, - из деревни, где мы его хотели схватить несколько недель назад, и предоставил своим сторонникам возможность сражаться за него. Мы ищем этого слабака, потому что ему удалось убедить несколько глупцов в том, что он будет лучшим правителем Мендишарии, чем достойный брадхи Джевар Бару.
- Судя по вашему рассказу, он полное ничтожество, - сказал Гул Хаджи, выражая почтение и согласие с официальной политикой. - Настоящий мерзавец! Надеюсь, благородные господа, вы его поймаете. А я должен вернуться…
- А мы-то как раз думаем, что ты и есть этот hwok'kak Гул Хаджи, - сказал один стражник, загораживая моему другу путь. Он назвал брадхинака самым обидным словом, которое только есть в марсианском словаре. Буквально hwok'kak - пресмыкающееся, обладающее особенно отвратительными привычками, но переносное значение этого слова - еще более мерзкое, и оно не поддается никакому описанию.
Хотя Гул Хаджи делал над собой героические усилия, возможно, он чем-то выдал себя, услышав это слово. Хотя, кажется, в любом случае не было никакого шанса, что стражники позволят ему вернуться в таверну.
- Ты пойдешь с нами для дознания, - сказал второй стражник, - и если ты и правда не Гул Хаджи, тебя, возможно, отпустят, хотя наш брадхи не очень-то жалует всякий сброд вроде странствующих торговцев.
Ничего другого не оставалось, приходилось действовать. В мешке с ворохом тряпья лежал меч - всю дорогу до таверны я боялся, что он вонзится мне в живот или в ногу. Я подошел к кровати, вытащил меч и снова вернулся к окну.
Пора было помочь своему другу, ибо, если весь город растревожится и решит его задержать, у нас не будет шанса живыми покинуть Мендишарлинг.
На мгновение я задержался на подоконнике, чтобы сохранить равновесие, и оттуда с криком спрыгнул на ближайшего ко мне стражника.
Гигантский воин остолбенел, когда увидел, как какой-то коротышка, вроде меня, прыгает на него с обнаженным мечом.
Я приземлился очень близко от него и сразу же напал.
Понимая, что в данной ситуации мое решение было единственно верным и сохранять тайну дольше было невозможно, Гул Хаджи тоже вытащил меч и напал на второго стражника.
Вскоре улица опустела, как по мановению волшебной палочки. Остались только двое приозов и мы: остались, чтобы биться насмерть.
Я надеялся, что среди убежавших с места сражения людей не было доносчиков, которые привели бы приозам подкрепление. Если нам удастся справиться с этими двумя, мы еще можем попытаться скрыться из города.
Мой противник все еще был ошарашен. Кажется, он так и не пришел в себя, потому что через несколько минут я пронзил его мечом, и он упал на булыжник мостовой.
Гул Хаджи расправился со своим противником также довольно быстро. Мы обернулись на топот множества ног и увидели целый отряд приозов, надвигающихся на нас. Впереди них на огромной серой дахаре ехал высокий, крепко сложенный мендишар в золотых доспехах.
- Джевар Бару! - как проклятье, прозвучал голос Гула Хаджи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
