В кабинете стояла полная тишина – только шорох бумаг и скрип стульев… Гриневский наблюдал за всеми действиями Олега, пытаясь угадать свою судьбу.
Но первая фраза нового следователя ввела его в ступор. Он не ожидал, что это начнется так быстро.
– Значит так, подозреваемый! Скоро вам предъявят обвинение в убийствах.
– В чем?
– В убийствах!.. А вы думали, что речь идет о мелком хулиганстве? Ну да – вы же бюст у скульптуры порушили? Вам что за это – пятнадцать суток и возмещение ущерба?
– Нет, гражданин Крылов. Я вел себя неподобающе! Виноват, увлекся. В поисках клада я проник в магазин. Могу покаяться и готов понести ответственность… Я думаю, что это где-то год условно… А вы вдруг про какие-то убийства…
– Так, Гриневский, смотрите вот сюда и думайте. Крепко думайте!
Олег начал рисовать на листе свои любимые кружочки и стрелочки.
– Смотрите сюда, подозреваемый… Вот это – академик. Это вы, а вот ваша жена, которая лечила Собакина… В тот день вы вместе с ней прошли в квартиру, вкололи старику смертельный укол, забрали пуделя и ушли… Да?
– Нет!
– Рисуем дальше… На следующий день вы явились к антиквару Рыжову, а потом попытались убить его… Да?
– Нет!
– Хорошо, продолжим… Десять дней назад вы приехали в деревню Сосенки к гражданам Харитонову и Сытнику. Вы напоили их водкой с клофелином и, когда они отключились, подожгли дом… Да?
– Нет!
– Ну, а остальное – мелочи. Организация ограбления дачи академика, фальсификация завещания, подготовка к контрабанде ценностей… Через какую-то Варвару Дюваль вы хотели вывезти национальное достояние России? Да?
– Нет!.. Я от всего отказываюсь! А вы не сможете ничего доказать…
– Я докажу, Гриневский! Сегодня же вечером… Но если все убийства повесить на вас, то вам дадут пожизненное.
– Я не убивал… Не я убивал.
– А если доказать, что не вы убивали, то получите всего лет шесть… И через три года за примерное поведение вас отпустят на условно досрочное. Вернетесь в свою квартиру, женитесь на молодой вдовушке и будете честно работать юристом на макаронной фабрике… Думайте, Гриневский!
* * *
В середине дня Федулов намекнул Савенкову о банкете. Он сообщил, что готов для сыщиков «накрыть поляну» в любом кабаке.
– Я – нормальный опер, Игорь Михайлович, но чувствую себя последней сволочью. Вы с ребятами колупались целый месяц. Копали, как папы Карло. А я пришел на готовенькое, и все лавры мне… Это как-то не по понятиям.
– Не бери в голову, Федя. Мы свое возьмем… А ты не хочешь кроме найденных собак и разгрома магазина раскрыть что-то посерьезней. И опять таким же образом – без лишних затрат энергии?
– Я-то хочу, Игорь Михайлович… Но что серьезней, чем сокровища от Фаберже.
– Собачки, Федор, это побрякушки, красивые вещицы. Но для нас, настоящих сыщиков главное преступление – убийство!.. А ты за вечер раскроешь сразу три. И в довесок одно покушение на убийство.
– Нормально… А кого убили?
– Ну, например, академика Собакина… И еще – двоих братков с Украины… А покушались на антиквара Рыжова.
– Нормально! С «Совой» не соскучишься… И это можно доказать?
– Запросто, Федя!.. Надо только сегодня перед банкетом еще раз допросить Гриневского. Под протокол и с понятыми.
– А понятые зачем?
– Так мы сразу организуем три опознания, а потом, возможно, проведем обыск.
– Нормально!.. Я согласен!
* * *
В очень уютном подвальчике в центре Москвы уже накрывали стол на десять человек. В кабаке под названием «Харбин» ждали дорогих гостей – майора Федулова, чей отдел покровительствовал этому заведению, его коллег и его друзей из агентства «Сова»…
Их ждали с минуты на минуту, но все они, прихватив понятых и криминалистов на четырех машинах мчались на юг… На юг Москвы!
Где-то там, в глубине Битцевского леса пряталась самая главная улика…
Первые опознания проводились час назад. На Гриневского наклеили бороду, нацепили парик и посадили рядом с двумя операми из соседнего отдела, которых загримировали таким же образом.
Сначала его опознала Эмма Исааковна, жена Рыжова. Она сразу указала на Феликса, заявив, что дело не в бороде, а в глазах!.. Это, как известно, зеркало души. А у этого типа оно мутное и гнилое… «Нет, где вы еще видели такие поросячьи глазки? Я их сразу запомнила! В них одновременно и наглость, и трусость… Вот у других, что рядом сидят – взгляд смелый, честный и даже немножко умный»…
Потом опознание проводил антиквар Рыжов… Он тоже уверенно указал на Гриневского. Захар Ильич запомнил не только глаза Феликса, но и его руки… «Вы посмотрите на эти тонкие пальчики. Они все время бегают, как у пианиста… Вот рядом с ним сидят нормальные люди – один сжал кулаки, а другой вообще сцепил ладони. А у этого типа пальцы пляшут краковяк… Я долго живу! Я видел много жуликов. И у всех у них вот такие шаловливые ручонки»…
Но и после этих опознаний Гриневский держался. Он понимал, что трудно будет доказать умысел… Ну, первый раз приходил к антиквару, чтоб прицениться по пуделю. Второй раз – сдали нервы, и замахнулся на старика молотком. Но это была шутка! Никто не хотел убивать!..
Третье опознание троих теперь уже безбородых личностей проводили старушки, жившие в доме академика Собакина… Они были эмоциональны. Они точно видели, что Гриневский вместе с «докторшей» поднимался наверх. А потом они вместе спустились вниз и быстро уехали… «Мы сразу поняли, что тут дело не чисто! Врачиха идет нормально, а этот хмырь ножками семенит, головкой вертит и ручками дрожит. Однозначно, что волнуется, гад! Убил, украл и спешит поскорее продать награбленное… Душегуб! Таких надо не стрелять, а голым на кол сажать»…
Вот тут Гриневский и поплыл. Он представил себя сидящим на колу и не выдержал. Не контролируя себя, он выкрикнул: «Это не я. Это она!.. Я в лекарствах не разбираюсь. И уколы делать не могу – я крови боюсь»…
Потом он сбивчиво сообщил, что может доказать вину гражданки Яремчук и таким образом снять с себя ужасные подозрения в убийстве. Надо только срочно поехать в Битцевский лес…
Федулов знал, что в кабаке уже накрывают стол. И все, кроме понятых, это знали… Но у ментов все и всегда не слава богу! Точно, что их служба и опасна, и трудна…
Они прихватили криминалистов и помчались на юг, надеясь еще сегодня успеть к столу…
В Битцевский лес трудно заехать на машине – лесники ставят частоколы, завалы и шлагбаумы. Но кое-где по пешеходным дорожкам можно проехать вглубь парка, а потом свернуть и пробираться еще дальше…
Гриневский сидел в первой машине, за рулем которой был майор Федулов. Феликс, как штурман, давал направление, а Федор крутил баранку.
– Вот сейчас направо в парк… Это меня Галина попросила заехать поглубже. Она сказала, что ей срочно надо в кусты… Вот здесь мы остановились, и она ушла.
Федулов затормозил, а за ним встали и остальные машины… Все вышли.
Федор подозвал понятых и продолжил формальный допрос.
– Итак, гражданин Гриневский, вы с Яремчук приехали сюда, и она пошла в кусты. Куда именно?
– Я не подглядывал. Это неприлично!.. Но мне показалось, что она пошла к оврагу. Вон к той березке.
– У нее с собой что-то было?
– В том-то и дело!.. Еще в квартире я видел, как она сделала три укола академику. А ампулы, шприцы и еще что-то спрятала в пакет с тигром.
– Не понял вас, Гриневский! При чем тут тигр? Выражайтесь точнее – мне протокол писать.
– Куда уж точнее? Она положила то, чем она убивала Собакина, в яркий пакет. А на нем рисунок – полосатая морда с усами. Тигр!
– Понятно, Гриневский!.. А вернулась она без пакета?
– Да!
– Ясно. Сбросила улики в овраг… Значит так! Слушайте все! Рассыпаемся цепью и идем в том направлении. Туда, где березка… Цель – найти яркий пакет с тигриной мордой… Начали!
Пакет с уликами нашли почти сразу.
А еще через пять минут эксперт сообщил, что по его предварительным выводам – на ампулах и шприцах отпечатки Галины Яремчук. А в иглах – остатки крови того, кому это кололи… Таким образом – у них в руках раскрытое убийство академика!
Федулов от радости потирал руки. И остальные приободрились, понимая, что скоро они завершат дела в Битцевском лесу и поедут в центр, к кабаку, где на столах греется водка.
Но особенно радовался Гриневский. Ему казалось, что этими уликами он снял с себя обвинения в убийстве.
– Теперь вы видите, что это она!.. Я совершенно не при делах. Всё она! А я почти невиновен.
– Ты только грудь у Венеры долбал?
– Да… А за это дают три года, а потом на условно досрочное… Мне гражданин Крылов обещал!
* * *
Банкет начался в половине девятого. После первых двух тостов «За успех нашего дела», за предстоящие награды и звания, слово взял Федор Федулов…
Для оперов он был начальником и авторитетом – поэтому они примолкли… А сыщики из «Совы» молчали потому, что были людьми деликатными и воспитанными.
