– Но твой камень не порожден тобою. Это переживание за другого, близкого тебе человека. Это сразу видно, и это заметили бы все остальные, не будь у них собственных камней, ими же самими и порожденных. Эгоист не видит чужой боли. Но твоя боль действительно сильна, раз забросила тебя в Зону.
Озноб усилился, и Марк придвинулся поближе к пламени.
– Вот почему ты здесь, – продолжал Сенатор. – В том мире перед тобой встали неразрешимые вопросы, ответы на которые ты мог найти лишь в Зоне. Но Зона – место коварное. Она может дать любой ответ, после чего так же легко убить того, кто этот ответ искал. Однако твоя боль оказалась настолько сильной, что ты готов даже на смерть, лишь бы это принесло тебе объяснение. Вот почему ты здесь. Чтобы найти покой. И ты на все пойдешь, чтобы докопаться до истины.
– На все, – глухо подтвердил Марк.
– Вижу, тебе уже пришлось убивать людей.
– Пришлось, – прошептал Марк.
– Ты не найдешь себе мира, если сейчас все бросишь и вернешься домой.
– Я не собираюсь возвращаться, – произнес Марк, пытаясь совладать с собой.
Напряжение последних лет, которое он тщательно подавлял, отчаянно прорывалось наружу. Он закрыл лицо руками и пожелал, чтобы Орех куда-нибудь отлучился по любому поводу.
И его желание внезапно сбылось.
– Я скоро буду, – объявил Орех, повесил автомат на плечо и встал. – Мать-природа зовет по личной нужде.
– Будь осторожен, – сказал Сенатор, и Орех ушел, что-то насвистывая.
– Я не вернусь, – повторил Марк чуть громче, отнимая руки от лица и едва сдерживая слезы. – Получится у меня или не получится, вернуться обратно у меня нет шансов.
– Получится, конечно, – заверил его Сенатор. – А вернешься ты или нет, уже не столь важно. Будь это важнее, ты бы просто не пришел сюда. В любом деле нужно видеть успех не в том, чтобы обязательно добиться результата, а в том, чтобы костьми лечь, но сделать все, на что ты был способен. Это закончится либо получением желаемого, либо гибелью на пути к нему. И то и другое можно считать успехом. Жить по-другому просто не имеет смысла.
– Тогда я определенно намерен добиться успеха, – мрачно заметил Марк.
– И что же тебя гложет? – спросил Сенатор.
Марк глубоко вздохнул и успокоился. И ответил:
– То, что я могу не выдержать и стать кем-то другим.
– Да, это действительно опасно, – согласился Сенатор. – Позволь, я попробую угадать, что конкретно ты собираешься сделать. Ты идешь в глубь Зоны. Именно там и хранятся ответы на интересующие тебя вопросы.
– Насколько я тебя узнал за эти пять минут, тебе не составило труда догадаться о моих намерениях, – сказал Марк, подобрал с земли веточку и начал покручивать ее пальцами.
– Тогда позволь мне угадать и причины. Второй взрыв в районе ЧАЭС разрушил множество жизней, и это каким-то образом коснулось близкого тебе человека. И ты намерен добраться до северных районов Зоны, чтобы все узнать. Я прав?
Резким движением Марк сломал веточку и неподвижно уставился на обе половинки. Сенатор встал, подошел к нему и аккуратно вытащил обломки из его пальцев.
– Сломать всегда проще, чем восстановить, – сказал он и бросил половинки в огонь. – Но все же можно. Намного хуже, если обломки сгорают. Тогда восстановить их невозможно, и остается лишь горькая память.
Марк ничего не ответил.
– А вот и я, – послышался голос Ореха. – Не ждали?
– Побудь тут, я тоже пройдусь, – сказал Марк, встал и, засунув руки в карманы и бросив многозначительный взгляд на Сенатора, направился в темноту деревьев.
– Кстати, да, нужно выбросить мусор, – сказал Сенатор извиняющимся тоном, взял пустую банку и поднялся. – Ты тут не сильно будешь скучать?
Орех, не отрываясь от бутылки с квасом, скосил на него глаза и хмыкнул.
Отойдя метров на сорок, Марк закрыл глаза, обхватил рукой ствол дерева и бессильно прижался к нему лбом. Свисающие с веток сероватые волокна Жгучего Пуха потянулись к нему, но облако обжигающих частиц так и не выбросили – дерево набиралось сил к завтрашней охоте. Лес застыл под звездным небом, напоминая кадр на фотопленке. Не шевелился ни один лист, ни одна травинка.
Отпустив дерево, Марк повернулся, прислонился к нему спиной и с силой провел рукой по лицу.
Тяжело быть машиной, предназначенной для выполнения только одной задачи...
Сенатор бесшумно возник перед ним:
– Я не стану выпытывать у тебя подробности. Но если ты не будешь хотя бы физически находиться рядом с теми, кто тебя поддерживает, ты сломаешься. Сталкеры в Зоне имеют собственные, но очень похожие проблемы. Сильнейшие духом слабеют в условиях одиночества. Ты более одинок в этом месте, чем любой другой сталкер.
Марк опустил руку и сквозь зубы втянул в себя воздух.
– Я за пять лет не открылся ни одному человеку, – сказал он, качая головой. – Ни единому. Думал, смогу держать все в себе. Даже гордился этим. Но тогда все было проще. Кругом всегда были люди. Спокойные, цивилизованные люди. И осознание собственной тайны не так сильно тяготило. Здесь же я сам по себе.
– Могу я тебя попросить кое о чем? – произнес Сенатор.
– О чем? – спросил Марк тихо.
– Я прошу довести меня до Заслона.
Марк удивленно взглянул на него:
– Зачем?
Сенатор моргнул:
– Я хочу домой.
– Твой дом в Припяти?
– Нет, конечно. Но там я стану ближе к дому.
Марк попытался совладать с круговоротом мыслей в голове. Получилось не очень удачно.
– Группа уже укомплектована, – сказал он. – Кроме того, я тебя не знаю, что бы ты мне ни говорил.
– Насколько я понимаю, главным в вашей группе должен быть кто-либо из проводников. Значит, это не ты.
– Не я.
– Стало быть, он решает подобные вопросы. Предложи ему мою кандидатуру в качестве члена команды. Если он откажется, я уйду.
Марк ничего не ответил, и Сенатор продолжил:
– А относительно того, что мы с тобой не знаем друг друга... Скажи мне, Марк, много ли ты общался с другими сталкерами, чтобы с уверенностью заявлять, что знаешь их лучше, чем меня?
Эти слова прояснили сознание Марка. Напряженно пытаясь поставить каждую мысль на место, он был вынужден признать, что Сенатор в самом деле стал ему более близким собеседником, чем Борланд или Орех.
– Спросишь, чем я могу пригодиться? – Сенатор посмотрел на луну. – Я, что называется, могу чувствовать Зону. Очень хорошо переношу психологически любые ее проявления и адаптируюсь к ситуации посредством духовного слияния с ее сутью. Сталкеры называют это шаманством.
Марк по-прежнему молчал. Теперь уже озадаченно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
