Аэгнор, Ярое Пламя…
— Финрод был прав. Государь мой всегда бывает прав, — опустив голову, сказал Берен. — Если человек и эльф любят друг друга, как любили Аэгнор и Андрет, самое лучшее для них — умереть в один день…
— Что ж, расстанемся, сын Барахира. Если ты и твой государь правы — так будет лучше для нас обоих.
— Я провожу тебя.
— Как? Мой дом в двух лигах ниже по течению, а тебе запрещено уходить так далеко.
— Сколько смогу.
— Не стоит, Берен. Я в Дориате, у себя дома, здесь со мной ничего не случится.
— Я провожу, — сжатые губы, углубившаяся складка меж бровей — это означало, что он принял решение, и менять его не будет.
Он действительно проводил ее — до того места, где пролегала невидимая граница, где Эсгалдуин продолжал свой путь в полумраке древнего, могучего леса. Лютиэн ушла, не оборачиваясь, и он тоже, расставшись с ней, ни разу не обернулся — но это стоило ему таких усилий, что, вернувшись к своему дому заполночь, он упал без чувств и проспал весь следующий день.
Глава 2. Судьба
«Убей, но прежде выслушай!»
Это было первое, что Берен вспомнил, проснувшись.
Мэрдиган. Финвег Мар-Мэрдиган, предатель, переметнувшийся к северянам.
«Убей, но прежде выслушай» — почему Берен нарушил свой обычай? Он всегда убивал прежде, чем выслушивал — понимая, что его легко разжалобить. Он не давал жертвам такой возможности, зная все отговорки наперечет: семья, дети в заложниках, унижение, пытки, скотская работа… И, чтобы не давать себе жалеть ублюдков, вспоминал тех, кого действительно стоило жалеть: детей, съеденных своими обезумевшими от голода матерями; стариков и старух, которые сожгли себя в хижине, лишь бы не идти в Тол-и-Нгаурхот на корм волкам; девушек, изнасилованных и забитых насмерть… И вот тогда его руки не дрожали, и в глаза жертвам он смотрел без колебаний.
А с Мэрдиганом — сорвалось. Потому что вспомнилось детство, земляничные поляны в сосновых лесах Эмин Тонион — и рука дрогнула на мгновение, которого Мэрдигану хватило, чтобы сказать самое главное: Саурон готовит удар на Хитлум.
Мэрдиган не знал этого точно. Ему был дан приказ собрать отряд, способный сражаться в горах и брать укрепленные перевалы. В Дортонионе все укрепленные перевалы были взяты…
Весной, когда с гор сойдут снега, отряд должен быть готов…
Жизнь обрела смысл. Берен убрался из Минас-Моркрист, так и не устроив там задуманной кровавой бани для черных рыцарей. Нужно было уходить из Дортониона, нести весть. Перевал Анах стерегли, Аглон тоже. Берен решил рискнуть, отправиться через Нахар, и летом-то неласковый. Он спустился к Сарнадуину — за припасами. И попал в лапы к оркам.
Люди из Сарнадуина помогали ему — не мог же он просто убраться, видя, что в деревне бесчинствует орочья шайка.
— …Ты пойдешь со мной, почтенный Древобород?
…Болтали, что он может приказывать лесным духам. Неправда. Никто не может приказывать энтам. Можно только просить их о помощи.
— Хм… Пойду ли я с тобой, Убийца убийц? Я не могу это решить так просто, дай мне время подумать.
Берен ждал минут десять, ничем не выказывая раздражения — это было последнее, что стоило проявлять в разговоре с энтами. Но природная горячность характера взяла свое.
— Сколько времени тебе нужно на раздумья, почтенный Фангорн? Ты собираешься размышлять до первой звезды или до утра?
— Как ты тороплив, Убийца убийц… До первой звезды — разве можно принимать такое решение так скоро? Я бы подумал до завтрашнего вечера, если вопрос не окажется сложнее, чем я полагал вначале… Хм, да, до завтрашнего вечера — так будет лучше всего.
— Если бы там, на вырубках у Аэлуин, я думал ночь и день, от твоей молодой поросли ничего бы не осталось, — не выдержал Берен.
— Хмм, да, — согласилось лесное существо, — но у твоих людей есть руки и ноги, и эти глупые топоры, которыми они горазды размахивать… Люди могут защитить себя, деревья — нет.
— В этой деревне остались только старики, женщины и дети.
— Но они все равно рубят лес. Разве ты не учил их, Убийца, что нельзя рубить живых деревьев, нужно брать сухостой?
— Они не могут, — Берен зажмурился, чувствуя свое бессилие объяснить энту, что такое «оброк». — Орки и слуги Моргота требуют от них леса.
— Так ты готов защищать лес только от орков, — грустно сказал энт. — Если древоубийцами становятся люди, ты не видишь в этом ничего страшного, хмм? Почему ты вмешался тогда в порубку возле озера — потому что хотел спасти подлесок или потому что ненавидишь древоубийц?
— Я хотел спасти лес, — Берен почти не лгал. Ему трудно было относиться к деревьям с той же нежностью, какую будили в нем кэлвар. Но лес у Тарн Аэлуин… Священный лес Эстэ и Ниэнны, лес, где жила Андрет, где он проходил Очищение…
Фангорн повернулся к нему спиной и зашагал прочь. Берен прикусил губы, уговаривая себя, что он с самого начала не особенно рассчитывал на помощь энтов. Полдюжины орков и столько же людей. Дрянь, отребье. Он справится один — не впервой.
Здравый смысл говорил: не ходи, не рискуй, то, что в твоей голове — важнее. Но разве слушались здравого смысла люди, делившие с Береном кров и еду, когда это могло привести их к гибели? Да и шайка была из тех, кто не подчинялся даже Саурону. Черные и сами таких вешали — можно было не бояться, что в отместку деревню сожгут. И все было легко: лук и нож, несколько бесшумных смертей, прежде чем остальные, увлеченные грабежом, поймут, в чем дело, но будет уже поздно…
И только с одним Берену не повезло. Он не знал, что старостиха послала сына за подмогой в соседнее село и что тот по дороге встретил смешанный отряд карателей под началом молоденького полуорка. Он и понять ничего не успел, когда его последнего противника убили из самострела, а его самого сшибли на землю тупым болтом. Очнулся уже прикрученный к коновязи.
Теперь он не удивлялся, почему забыл имя Мэрдигана, и его самого, и все, что он сказал. Он ведь больше всего на свете желал забыть, чтобы даже случайно, даже в беспамятстве не произнести этого имени. Чтобы у Мэрдигана осталась возможность, услышав о его смерти, послать другого вестника — или набраться храбрости и сбежать самому. Поэтому он назвал свое имя — зная, чего это будет стоить ему и жителям деревни.
— Хватит, я сказал! Хватит, Варга, сучий потрох! Ты выбьешь из него душу!
— А тебе его жалко, да? Ты у нас жалостливый? Ну, а я хочу знать, где Барахир спрятал свое золотишко.
…Ах, да, это дурачье верит в легенду о несметных богатствах беорингов, подаренных эльфами…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
