Генерал Леонов был до недавнего времени подполковником одной из ракетных частей. Находясь по делам в Благовещенске, оказался в центре возникшего бедлама, но не растерялся и собрав вокруг себя сотрудников нескольких районных комиссариатов и приданных им солдат срочной службы организовал охрану размещённых в городской черте складов госрезерва. В первое время лично отпускал интендантам новых частей и гражданским продовольствие и медикаменты. Последние по его же приказу свозили на территорию складов со всех частных аптечных пунктов, чтобы пресечь спекуляцию. Я не задумываясь подписал приказ о присвоении генеральского чина, так как понял, что по суворовской традиции на полгода его честности должно с избытком хватить. Война стала другой, теперь нет времени на выстраивание многокилометровых линий обороны, всё решает серия быстрых ударов манёвренных бронегрупп при поддержке авиации и артиллерии, и каждый такой удар должен быть смертельным, иначе противник тут же воспользуется твоей ошибкой и контратакует. Современный бой превратился в некое подобие боксёрского матча, где победит не столько самый выносливый, сколько тот, кто вовремя угадает момент для одного единственного удара способного отправить противника в нокаут. С китайцами мы быстро нашли точки соприкосновения: в сложившейся ситуации они словно канатоходец на проволоке могут идти только вперёд. Если они решатся перейти границу, то получат проблемы с пусть и ослабленной, но всё же современной армией в нашем лице. А если пойдут против американцев — те без лишних сантиментов спустят с поводка своих японских коллег и слабых, но чрезвычайно обидчивых южно-корейских подшефных. И вот тогда и появился невозмутимый товарищ Чжан, с которым мы встретились неделю назад в пограничной Кяхте. Он прямо, на вполне сносном русском языке озвучил условия пока что тайного соглашения, которое он от имени китайского правительства заключал со мной, как с единственным представителем власти в России. От части китайский чиновник был прав: северо-западная группировка состоящая из частей ОСК "Центр", "Запад" и её нынешний командир — генерал-полковник Самарин признали меня как верховного главнокомандующего, а гражданская власть фактически самоустранилась. Были попытки некоторых губернских владык начать переговоры, они присылали своих гонцов в Читу. Однако на такой шаг я пойти не мог, люди слишком озлоблены на тех кто допустил нового врага в страну. Нам население пусть с опаской, но доверяло и с каждым днём это чувство крепло, армия их защищала, дала работу и еду. В города пришёл пусть и жёсткий, но совершенно чёткий порядок военного положения. В пропаганде не было необходимости, каждый второй на себе испытал ужасы войны и знал, что оккупанты несут только смерть. Как это не парадоксально, но после более чем четверти века хаоса и неопределённости появился чёткий ориентир — все хотели выгнать незваных гостей, подавляющее большинство готово рвать захватчиков просто зубами. Вновь позвать вороватых чинуш и поставить их над собой означало убить надежду на перемены, на саму возможность победы. Поэтому при сохранении внешней атрибутики решено было обходиться без гражданской власти и пока схема сбоев не даёт. Китайский эмиссар всё это прекрасно знал, поэтому было заключено несколько тайных соглашений, по которым они поставляют российской армии обмундирование, некоторое количество технического оборудования, станки. Также помогают нам продовольствием и снабжают разведданными. Однако это всё, на что Китай сейчас мог пойти избегая прямой конфронтации с силами Коалиции. В дальнейшем Чжан упомянул о более тесном сотрудничестве, при этом как бы невзначай коснувшись дужкой снятых очков в тонкой золочёной оправе контура Тайваня. И в тот самый миг я ещё больше уверился в существующей возможности переломить американский сценарий компании. Тогда же зародился план прорыва на Запад, к осуществлению которого мы сейчас и приступали.
Басаргин закончил доклад и теперь вот уже долгих тридцать секунд выжидательно и с тревогой ищет мой взгляд. Нужно собраться, не подавать виду что больно. Прячу взгляд и отхлёбываю чуть тёплый чай из железной эмалированной кружки:
— Хорошо, я рад, что моё слово так дорого стоит, Андрей Емельяныч. Однако звал вас, полковник, не только поэтому. Сколько у вас в подчинении подразделений специальной разведки?
— Батальон, если собрать вместе подразделения приданные погранотрядам. Ещё само собой ОГСР "Сигма", это кадрированная часть(19), но сейчас они задействованы….
— Знаю, Андрей Емельяныч. Но всё же прошу выделить в распоряжение Ставки группу из двенадцати человек. Подберите самых толковых, опытных и… везучих. Для того, что мы собираемся им поручить одного профессионализма не достаточно, многое будет зависеть именно от везения. Есть у вас в подчинении везучие, полковник?
— Тогда только майор Раскатов, товарищ командующий. Он самый отчаянный и, как вы точно подметили, дин из тех, кому боги войны ворожат.
— Вот и договорились — Я жестом разрешил Басаргину садиться, приглашая комкора — Один к планшету — Василий Палыч, доложи план операции по деблокаде побережья.
От стола поднялся генерал-майор Греков и тяжело ступая прошёл к планшету. Если брать чисто внешние данные, то комкор — Один более всего подходил под те клише, которые ещё со времён Салтыкова-Щедрина укоренились в народном сознании: дородный, с венчиком белых седых волос окружавшего словно бы редким частоколом блестящую от перманентной испарины плешь. Круглое лицо его, было с вислыми брылями щёк и маленькие голубые глазки, почти скрытые под набрякшими мясистыми веками. Однако за внешней флегматичностью скрывался холодный и коварный ум, когда-то Греков был преподавателем в Новосибирском военном институте, а ещё раньше долгое время был военным советником в разных дружественных СССР странах. После перестройки его задвинули преподавать. Война застала старого вояку в Иркутске, где он гостил у внучки и её семьи. Несмотря на возраст сразу же явился в военный комиссариат, на командную должность я назначил Грекова не задумываясь, слишком уж хорошо помнились разработанные этим несуразным на вид стариком методические пособия по теории применения оперативно-тактических соединений. Планы которые рождались в его голове отличались крайним коварством и неожиданными решениями. Дерзость и способность удивить противника, только эти два качества могут помочь в очередном стратегическом цейтноте, в котором Россия в очередной раз очутилась.
— Деблокирование портов и баз на направлении Гроссевичи-Нельма-Ванино, возможна при условии нанесения отвлекающего удара на северо-восток по вектору Пивань-Гурское-Высокогорный.
Короткий красный палец докладчика описал дугу и упёрся в точку на карте, изображение вновь приблизилось. Отшагнув немного вправо, Греков ткнул пальцем в левый нижний угол планшета и поверх карты появились таблицы и изображения техники сделанной явно обычным цифровым фотоаппаратом довольно посредственного качества. Треть экрана заняли изображения новых боевых машин пехоты и уже знакомые низкие силуэты танков одетых в угловатую броню навесной активной защиты. Потом докладчик снова произвёл нужные манипуляции и появилось масштабное изображение стокилометрового участка где красные стрелы дерзко устремились к исчерченным синим оккупированным портам и городам.
— … Нанесение главного удара, я планирую поручить 149-й мотострелковой бригаде полковника Нефёдова, она полностью сформирована и имеет в своём составе усиленные две танковые роты. Бронегруппы, при поддержке штурмовой авиации выйдут группировке противника во фланг. Отвлекающий удар в районе Ванино и Совгавань, будет наносить вновь сформированная 164-ая танковая бригада корпусного подчинения, в её состав включены новые основные машины Т-90 и модернизированные Т-85. Командовать будет подполковник Чернов, сам он местный родом из-под Кемерово, вышел из окружения под Новосибирском с шестью танками, сохранил знамя батальона, достойный храбрый офицер. Одновременно мы опробуем новую систему управления войсками, чьи элементы мы внедряем уже на стадии формирования всех частей и соединений фронта.
— Ванино и Советская гавань сейчас хорошо укреплены, Василий Палыч.
Вспомнился приказ о присвоении внеочередного звания некоему капитану Чернову и те весьма лестные рекомендации, которые Греков дал этому двадцатишестилетнему офицеру. Однако это пришло мимолётно, усилием воли я старался сосредоточится на докладе. Теперь замысел операции хоть и прояснялся однако нюансы всё ещё туманны, американцев ждёт сюрприз, в предвкушении все даже слегка подались вперёд. Моё замечание только заставило докладчика дёрнуть щекой, но флегму старика было не пробить столь слабым аргументом, Греков лишь едва кивнул и продолжил:
