молчит. Тогда мама начинает собирать деньги с полу и расправлять их.
— Здесь сто тридцать рублей, — говорит мама, положив деньги на стол, — у тебя есть еще?
Боря смотрит на маму и хочет сказать: «Нет, больше нет», но мама говорит раньше, чем он:
— Дай мне, пожалуйста, все, что у тебя есть.
Боря отдает маме еще две сторублевки. Теперь она требует, чтобы он рассказал ей «всю правду — решительно все».
Борин рассказ бредет медленно, останавливаясь, спотыкаясь, проваливаясь в ямы и снова выбираясь на твердую дорогу под ясным взглядом маминых глаз. Одна за другой гибнут легенды: о деньгах, выброшенных из проезжавшего мимо роскошного ЗИЛа, о женщине, сунувшей ему сверток со словами: «Возьми, мальчик, это тебе», и тут же исчезнувшей, вернее, уехавшей на троллейбусе…
Наконец маме рассказано все, как было на самом деле. Нелегко теперь убедить ее, что это и есть «настоящая правда». Почему-то помогает оберточная бумажка с лиловым номером «43668». Мама начинает верить.
А дальше было самое тяжелое. Боря вел велосипед по тем же улицам обратно к магазину, а рядом по тротуару шла мама. Солнце уже не играло на руле и звонке. Серые облака затянули небо, ветер нес по улице пыль и сор. Боря шагал, опустив голову и глядя только на переднее колесо. Потом мама ходила к директору магазина, потом продавец взял у Бори велосипед, а мама получила в кассе деньги.
Обратно ехали в троллейбусе молча. Мама тронула Борю за руку: «Сойдем раньше».
Боре теперь было все равно, он вышел за мамой, ни о чем не спрашивая. Она свернула в переулок, подошла к красному кирпичному дому — здесь было отделение милиции.
В большой комнате, перегороженной деревянным барьером, сидел молодой милиционер — дежурный. Боря не слушал, что говорила ему мама. Когда она кончила, дежурный позвонил по телефону, и вошел лейтенант, может быть, даже старший, Боря не стал разглядывать погоны. Дежурный передал ему вкратце суть дела.
— Это же случай Лютикова — карманная кража в гастрономе, — сказал старший. — Составьте акт передачи денег, а потом, — старший обратился к маме, — попрошу вас пройти в двенадцатую комнату. Это очень важно: вора ловили, а хозяина денег потеряли, — усмехнулся он.
Дежурный начал писать на листе бумаги.
— «Настоящий акт, — бормотал он, — составлен в том, что я добровольно передаю…»
Он посмотрел на маму.
— Лично вы передаете деньги?
— Нет, деньги нашел мой сын, вот он.
— Подойдите, пожалуйста, — попросил Борю дежурный.
— «…составлен в том, что…» Как вас зовут? Борис… Фамилия?.. «Что я, Борис Колыванов, добровольно передаю найденные мной… июня сего года одну тысячу рублей…» Вот, прочитайте и подпишите.
Боря прочитал, удивляясь тому, как все необыкновенное, случившееся с ним сегодня, уместилось в несколько обыкновенных коротких фраз.
— А тут нет ничего про бумагу от денег, про бумагу с номером, — сказал он.
— Да, я совсем забыла про бумагу! — воскликнула мама и вынула из сумки обертку от денег.
Старший протянул руку через барьер.
— Да, это очень важно, — сказал он, взглянув на номер. — Пройдемте со мной. Сергеев, давай сюда акт.
В коридоре старший открыл одну из дверей.
— Лютиков, товарищи, но поводу сегодняшней кражи в гастрономе.
— Садитесь, пожалуйста, — рыжеватый парень в штатском проворно пододвинул к столу два стула.
— Так вы, товарищи… — Лютиков искоса заглянул в акт, — товарищ Колыванов, передаете нам найденные деньги. Расскажите все, как можно подробнее. Все по порядку, — Лютиков поднял на Борю золотистые круглые глаза.
Боря говорил сначала неохотно, как-то вяло, но вот дошло до того, как он выскочил на лестницу, и тут он увидел, что старший, взглянув на маму, сделал веселое лицо: «Ай да парень!» Боре вдруг стало интересно рассказывать, он заговорил живей, громче и даже вспомнил, как в окошко из ванной увидел растопыренные пальцы на перилах.
Лютиков слушал с большим вниманием, изредка прерывал Борю вопросами.
— А из каких купюр состоит найденная сумма? — спросил под конец дотошный Лютиков.
Боря растерялся — как же быть? Сказать, что были сторублевки, а потом отдать всякие там тридцатки и десятки, он даже не помнит, что там теперь…
— Деньги все в сторублевках, — сказала мама и, открыв сумочку, вынула ровно сложенную пачку. — А вам надо знать даже номера?
— Нет, номера не нужны. Нам надо найти владельца, поэтому важно знать, в каких купюрах.
— Если можно, скажите нам, что случилось и откуда эти деньги?
— Скажи, Лютиков, — кивнул старший.
— Есть в нашем районе один карманник. Мы знаем — ворует. А поймать не можем. Так, чтобы на месте. Сегодня утром он вытащил в магазине деньги у одной старой гражданки. Она заметила, закричала, за вором погнались — военный и девушка. Он от них в переулок. А в это время я шел навстречу. Он меня издали признал — и в парадное. У вас раньше был там проход во двор. А теперь он забит, знаете? Ну он и кинулся наверх, понял, что мы его догоняем, и бросил деньги в почтовый ящик. Если б ты, — обратился Лютиков к Боре, — на лестницу выскочил чуть попозже, тут бы мы все сразу его обложили. И все улики налицо и вещественные доказательства — не увернешься.
— Вы его арестовали? — спросила мама.
— Нет, отпустили, — вздохнул Лютиков. — Пошел я потом в гастроном про старушку узнать. А ее, говорят, увели под руки домой, плохо ей стало. А кто она, пока не знаем — заявление не поступало от потерпевшей. Подождем и будем искать.
— И найдете? — спросил Боря.
— Конечно, найдем, — улыбнулся Лютиков, — вы нам помогли, теперь обязательно найдем.
— По номеру найдем, — сказал старший.
— А откуда вы знаете, что это за номер? — удивился Боря.
— Ну, дело нехитрое, — ответил старший, — номер большой, видно, не дом, не квартира. Пятизначный, без буквы — не телефон. Вернее всего, счет в сберкассе. Да и касса почти рядом с гастрономом.
— Шла старушка в сберкассу, несла деньги, сбережения на книжку положить, не удержалась — в магазин заглянула… — продолжил Лютиков.
— Вы все уже знаете? — Боря улыбнулся.
— Догадываемся, а там проверим. Узнаем точно, тогда известим вас, что деньги доставлены по принадлежности.
Дверь раскрылась, вошел дежурный и положил перед старшим бумажку.
— А вот и старушка объявилась, — улыбнулся старший, — по телефону принято заявление от Желиковой Марфы Степановны, 78 лет. А заявление сделала ее соседка, так как сама пострадавшая заболела. — И старший подвинул бумажку к Лютикову. — Сходи, надо ее успокоить. Да вот и парнишку возьми. Он нашел, пусть он и вручит — обрадует бабушку… А вам спасибо, товарищ Колыванов, — старший поднялся и протянул Боре руку. — Спасибо за помощь и вашу сознательность.
Боря смущенно пожал протянутую руку. Ему все еще
