- Я не знаю, где находится моя жена, - уже раз в пятый повторил я, - я проводил ее, и она благополучно уехала, спросите у моих людей, многие это видели.
Мой волк был недоволен и еле сдерживался, чтобы не зарычать, нам не хотелось лгать, но иного выбора у нас не было, так было нужно ради нашей снежинки.
- О чем вы говорили с Эирлис? - спросил меня Вест, мой старый друг и альфа западного клана.
- Мы говорили о похищениях самок в ее клане, - уже раздраженно ответил я, - я предложил ей остаться у меня, она отказалась и уехала.
- И в каком она была настроении, - поинтересовалась Дамина, помощница моей Снежинки.
- Расстроена, ведь я пригрозил ей поднять вопрос об опеке над ребенком, если она не вернется ко мне, - решил быть честным я.
Все альфы удивленно переглянулись, а Дамина побледнела.
- Что! - наконец, воскликнула Дамина. - Да как ты посмел, после всего того, что сделал с ней?
- Я ничего с ней не делал, - позволил я проявиться гневу волка, - я был верен жене, но женская зависть и желание иметь сильного волчонка, лишила меня семьи. А теперь еще и жена пропала, а мы, вместо того, чтобы ее искать, сидим тут, и по двадцатому разу повторяем один и тот же разговор!
В комнате повисла идеальная тишина, а потом Дамина язвительно ответила.
- Прошу прощение, за то, что я тебе не верю.
- Мне все равно, верите ли вы мне или нет, с меня хватит, - ответил я, вставая, - я собираюсь начать поиски жены, мне надоело отвечать на ваши глупые вопросы!
Отвернувшись от присутствующих, я направился к выходу, где отдал распоряжение вызвать лучших моих ищеек и начать поиски. А через час присоединился к ним.
Я сидела на огромной кровати и смотрела на постылые стены. Я тут уже неделю и просто схожу сума от одиночества. Где носит этого пса!
Повитуха приходила в тот же день, осмотрела меня и ушла, не сказав при этом ни слова. А я теперь уже и думать боюсь. В голове только одна мысль, что с ребенком что-то не так. Или это он ей велел молчать? Ненавижу!
Я уже успела изучить этот проклятый дом, вдоль и поперек и не нашла ни одной лазейки, которая помогла бы мне бежать!
Стены обклеены какой-то мягкой не горящей гадостью, я проверяла, оторвала кусочек и подожгла, воняло так, что пришлось окна открывать, а гореть не горело! Да я бы и не рискнула поджечь дом. Еще не известно есть ли ключи у охранников, а мне о ребенке думать надо.
Все предметы прибиты к полу и нет ни одной острой вещи. Они мне даже вилку не дают! А еду приносят в мешочках, без веревочек. Мясо, овощи и фрукты!
Надоело!!!! Хочу шоколада!!!!
Он так дождется, что у меня на нервной почве токсикоз начнется! Ненавижу.
Но самое страшное - это тишина!
Она давит и глушит, и мне уже хочется орать! Он мне даже книг не оставил!
Когда он появится, я его на куски порву!
И тут я услышала звук открывающейся двери, и он вошел в комнату.
Первое, что я заметила это усталость на его лице, а потом он заговорил.
- Ребята говорят, что ты недовольна нашим гостеприимством, - сказал он мне, садясь на стул возле стола.
Я думала, что сейчас наброшусь на него, но вместо этого я спросила.
- Что с моим ребенком?
- Они в порядке, - ответил он, пожимая плечами, и меня затопило облегчение и злость на него. Однако высказаться я не успела, потому что он сказал, - разденься.
- Что? - ошарашено, переспросила я, не веря своим ушам.
- Ты меня слышала, я сказал 'разденься', - повторил он.
Я видела огонек в его глазах и не могла поверить тому, о чем он меня просит.
- Ты сума сошел? - спросила я, отползая от него как можно дальше - Я беременна! Мне секс сейчас противопоказан, я могу....
Но он меня не стал слушать и просто перебил.
- Раздевайся, иначе я просто разорву твою одежду, - ответил он, посмотрев на мой живот и снова уставившись на меня, и я поняла он сделает все, что захочет и я не смогу ему помешать, и тут пришла мысль, - даже и не думай в отличии от меня, волк точно вызовет преждевременные роды, - покачал головой он, пробивая мою броню и читая мысли.
- Как же я тебя ненавижу! - вскрикнула я со слезами на глазах, начиная стаскивать свои кофты.
Когда я осталась в одних трусиках он добавил.
- Трусики тоже!
- Нет, пожалуйста, - взмолилась я, начиная боятся за своих детей.
- Ты меня слышала, - безжалостно ответил он.
Мы оба молчали, пока я снимала трусики, и только наши глаза говорили за нас. В его взгляде желание и страсть, а в моем страх, отчаянье и ненависть. Но вот я осталась голой, только на ногах висели штаны и трусики из-за цепи. Я чувствовала его взгляд, изучающий меня, а потом услышала слова.
- Поласкай себя.
- Нет!
- Поласкай себя, или это сделаю я, но тогда уже никто не гарантирует безопасности малышам.
Я знала, что это не пустые слова, из моих глаз текли слезы, но я подчинилась, начав гладить и мять свою грудь. Как же мне было противно это делать!
- Раздвинь ноги, - сухо велел он.
Как же я его ненавидела в этот момент, но ноги все же раздвинула.
- Поласкай себя между ножек, - велел он, наблюдая за мной горящим взглядом.
- Нет!
- Да! - ответил он и начал подниматься и я снова сдалась.
Моя рука опустилась между ног и начала поглаживать лепестки моих губок. Сначала было отвращение, как и раньше когда я мяла грудь, а потом, чувствуя его взгляд, и ощущая свои прикосновения к себе, я поняла, что волны удовольствия начинают ползти по моему телу. После чего появилась влага. Ненавижу его за это!
- Тебе ведь нравится, да? - улыбнулся он мне. - Нравится, когда я смотрю, как ты себя ласкаешь? - спрашивал он меня, видя, как мое тело предает меня.
- Ненавижу тебя! - шепнула я в ответ, прекрасно понимая, что ради безопасности моих детей сделаю все, что он захочет и одновременно, ощущая, как усиливается мое удовольствие, и за это я ненавидела уже саму себя.
А он только рассмеялся и спросил.
- Так, что ты уже мокрая там?
- Да! - закричала я, понимая, что он не оставит меня в покое, и чувствуя как тело само извивается перед ним.
- Вот и хорошо! - сказал он довольно, а потом вдруг произнес - В ту ночь ты была ненасытна, а я пытался сдержаться, так как волновался, что ты не высыпаешься последнюю неделю.
- Замолчи! - похолодела я, сразу поняв, о какой ночи он говорит.
- Не переставай себя ласкать! - прикрикнул он, и только тут я поняла, что мои руки замерли, и была вынуждена продолжить свое истязание.
Постепенно удовольствие снова начало меня охватывать и тут он снова заговорил.
