Я к тому времени и сам мечтал стать дизайнером, желая таким образом найти применение моим художественным способностям. И пытался любыми способами смещаться в этом направлении с программистской стези.
Однако месяц спустя директор заявил, что услуги «мастера по рождественским открыткам и баннерам» им не очень-то и нужды, и что, если в течение двух недель меня не посадят на проект, я уволен.
Мне эта перспектива сразу очень не понравилась, так как она сулила распределение на убогое государственное предприятие, где нужно заниматься обслуживанием сложной и глючной бухгалтерской программы, разработанной отечественными программистами. Я начал бегать по кабинетам в поисках менеджеров проектов, в которых задействован Flash или Flex, и требовать дать мне шанс показать свои навыки.
В итоге мне таки дали тестовое задание, которое я выполнил, а менеджер того проекта замолвил за меня словечко перед директором. Этого оказалось достаточно, чтобы остаться в компании и дальше заниматься своими делами, так как на постоянной основе на проект меня всё же не посадили.
Когда вопрос об увольнении встал снова, меня спас международный женский день. В корпоративной культуре, видимо, принято коллективно отмечать всего два праздника: восьмое марта и двадцать третье февраля. Мальчики поздравляют девочек, девочки поздравляют мальчиков – всем хорошо.
Для меня, как беспроектного молодого специалиста, которому нечего терять, изрядно отжигавшего в школьные годы на КВНах и прочих утренниках, это был шанс – если не реабилитироваться в глазах руководства, то хотя бы повеселиться напоследок. А занятЫе дядьки были только рады спихнуть ответственность за это мероприятие на двух студентов – мне помогал Прохор – парень, находящийся в положении, аналогичном моему.
На первых порах было сложно вовлечь серьёзных мужчин в мой слегка сюрреалистический сценарий. Особый когнитивный диссонанс вызвало наличие на «празднике весны» деда мороза и хоровое исполнение всей мужской частью коллектива песни из фильма «Титаник»: «Every night in my dreams I see you, I feel you…» Но моё озорство перевесило здравый смысл, лень и безынициативность. Сценарий, дополненный несколькими конкурсами, которые прислали коллеги, удалось осуществить в полном объёме, а исполнение десятками лужёных глоток романтической песни из «Титаника» было заснято на видео и стало достоянием корпоративной истории.
Возрождение мечты и жирный заказчик
Конечно же человека, который «сделал восьмое марта», рука не поднималась выгнать. Как и моего напарника, который оказался человеком, неожиданно воскресившим мою детскую мечту. Выяснилось, что Прохор тоже мечтал делать игры. Более того – уже активно прощупывал рынок и даже продал несколько простых игрушек за рубеж. Я увидел в новом знакомом инициативность и смелость решать «взрослые вопросы», чего мне самому всегда не хватало. Даже от тех простых шагов, которые он уже осуществил, меня обычно отделяло непонимание «с какой стороны к этому подступиться», казавшееся непреодолимой преградой.
В свободное время мы стали разрабатывать флешевую игру, которую затем продали, а модифицированную версию выдали руководству для размещения на сайте в портфолио фирмы.
Пользуясь своим «воспалённым воображением», я массивно генерировал сценарии и концепции игр, стараясь записывать их для реализации в будущем. Больше всего меня увлекала идея «создать полноценный мир» – самоорганизующуюся систему, в которой игроки могли бы не только взаимодействовать друг с другом, но и активно изменять игровую среду, вплоть до самых базовых её правил.
Прохора впечатляли мои способности, а меня – его деловое мышление и трудолюбие. Казалось, что мы хорошо сработаемся.
Однако время было тяжёлое, приближался очередной экономический кризис; заказов было мало, а все текущие проекты забиты под завязку. Я стал опрашивать начальников отделов о новых проектах ежедневно.
В один прекрасный день меня позвали в отдел продаж для беседы с потенциальным заказчиком из Израиля. Ему нужна была команда из трёх флексеров, которой у нас не было, и которую пришлось «имитировать», позвав на помощь программиста на С# и девушку, уже задействованную в другом проекте. Были так же отосланы наши резюме, скомпонованные на скорую руку из всех проектов фирмы, которые хоть как-то затрагивали Flex и Flash. Худо-бедно заказчика удалось убедить в том, что команда существует. Тогда он вознамерился посетить нас лично.
Начались поиски людей, которых ему предстояло реально продемонстрировать по приезду. В итоге решили «позаимствовать на время» вышеупомянутую девушку, которая, впрочем, плохо знала английский, и взяли в штат специалиста по ColdFusion, который ничего не знал о Flex, и к тому же имел дурную репутацию среди фрилансеров.
Когда представитель фирмы-заказчика, еврей из семьи русских эмигрантов, приехал, чтобы познакомиться с нами и провести «вводный инструктаж», ситуацию спас лишь мой английский и хорошо подвешенный язык нашего колдфьюженщика. Контракт подписали, проект начался.
В дальнейшем болтливый горе-специалист всё время прибегал ко мне с расспросами и на редкость туго обучался Flex, а потом и вовсе стал прогуливать работу. В итоге его уволили через несколько недель, а на его место втихую взяли студента, которому тоже пришлось изучать Flex с нуля, зато он делал это очень быстро.
Так внезапно из бездельника и кандидата на увольнение я стал тим-лидом и синьор-девелопером. Началась наша история отношений с крупным бизнес-проектом. Дизайнерше я уже не помогал. Появились еженедельные отчёты, которые я писал с юмором, и потому директор любил зачитывать их на общем собрании в конце пятницы. На ежедневные утренние совещания тим-лидов я не ходил, потому как постоянно опаздывал. К тому же, проходили они неинтересно, а пропуски не были наказуемы. Регулярно созванивались с заказчиком.
Наши услуги пришлись израильтянам по вкусу, и со временем проект разросся: мы перешли на так называемый SCRUM – созванивались каждое утро со стороной заказчика по Скайпу, обсуждали сделанное и составляли план на день. По идее у нас должно было сложиться впечатление, что мы с ними сотрудники одной фирмы, просто работаем в отдельном офисе. В нашей команде постепенно стало четыре человека, а потом добавились целых два отдела тестировщиков. После долгой волокиты за счёт заказчика нам улучшили компы, а сами заказчики регулярно прилетали к нам, водили в рестораны, много совещались. Жить стало весело.
Прохор открыл мне глаза на скрытые аспекты корпоративной культуры. Например, в офисе было не принято открыто говорить друг другу о зарплатах. С этим, в частности, был связан тот факт, что многие специалисты, в том числе высокого класса, сидели на мизерных студенческих зарплатах, просто потому что стеснялись попросить руководство о повышении. Я и сам был таким – ожидающим подачки, справедливого воздаяния за заслуги. Но подкованный в этих делах Прохор научил меня требовать. Причём лучше – сразу у директора лично, минуя начальника отдела.
Преодолевая внутреннее сопротивление, я практиковался в этом регулярно и каждый раз – успешно. Обеспечив себе тем самым колоссальный, по собственным меркам, ежемесячный доход – гораздо больше, чем я мог потратить: тысячу долларов. А со временем постепенно увеличил эту сумму до двух тысяч.
Скромный в расходах, воспитанный специалистом по нормированию материала и в целом пренебрежительно относящийся к материальным ценностям, я вкладывал деньги в банк, делал заначки, смело давал в долг и дарил. И чувствовал себя как Скрудж МакДак. Я не знал, куда девать столько денег и зачем они мне. Ясно было одно – это запас. Для нашего будущего игро-строительного бизнеса или для жизни на хуторе – дальше видно будет.
Я ощутил твёрдую почву под ногами и устроился с максимальным удобством – старался брать на себя поменьше обязанностей и умело перекладывать большую часть работы на подчинённых. Приходил стабильно на час позже положенного, в обед гулял по полтора-два часа, покупал на рынке свежие овощи и фрукты, много и вкусно ел весь оставшийся день. Подсел на бесплатный офисный кофе из кофе-машины. Активно выпивал на случавшихся иногда днях рождения. Сидел на рабочем месте в позе лотоса и казался самому себе просто офигительным.
Общался я в основном с Прохором. На день рождения моего будущего коллеги по игродельному цеху мы изрядно надрались мартини прямо на рабочем месте, пряча бутылку от посторонних глаз за монитором, и пошли гулять в парк. Кидались снегом; влезли в какой-то подлежащий не то сносу, не то реставрации старый дом, где во всю орудовали строители; ходили там под видом «директоров»; залезли на чердак… А совсем разгорячившись, я пробежался по капотам ряда припаркованных машин – удивительно, что они выдержали мой вес, и ни одна сигнализация не сработала.
