Когда Тобита впервые встретил Минэкити, он сразу угадал в нем жертву, — жертву, которая останется со своим мучителем до конца жизни. Минэкити же, взглянув на странного человечка, подумал, что тот, пока непонятно, чем именно, но может ему пригодиться.
Тобита дал Минэкити слово, что одолжит для него денег у Тюбээ Кураи. Тюбээ Кураи был самым известным ростовщиком во всей Японии. Минэкити не поверил Тобите.
И тем не менее до сих пор остается загадкой, что же наплел Кураи Тобита, — ростовщик раз за разом продолжал давать деньга на эту бессмысленную битву за компенсации. Через Тобиту Кураи встретился с Минэкити, и они немедленно подружились. Каждый раз, когда возникала потребность в деньгах, Тобита, как челнок, сновал туда-сюда между Гифу, где жил Минэкити, и Кобэ, где жил Кураи. За восемь лет тяжбы в общей сложности ростовщик ссудил Минэкити восемь миллионов йен, то есть на нынешние деньги примерно три миллиарда.
По подсказке Тобиты Минэкити отозвал свою безнадежную жалобу из административного суда и подал жалобу в Осакский мировой суд с требованием о выплате компенсации в размере десяти миллионов йен.
4
И что же Минэкити получил в конечном итоге? Ничего, кроме гигантского долга.
Что касается жалобы, то посредником между сторонами выступил министр внутренних дел, в результате чего стороны пришли к взаимному соглашению: весь уже срубленный лес купит электрическая компания, а что до лососевого нереста, то строители пообещали прорыть сбоку от плотины специальный канал, по которому рыба сможет подняться в верховья реки. Если же посмотреть на все с точки зрения простого потребителя электроэнергии, то, во-первых, из-за того, что по вине судебной тяжбы строительство дамбы сильно затянулось, а во-вторых, из-за того, что компанию обязали выплатить крупную компенсацию, цена за киловатт-час поднялась в пять раз: с восьмисот до четырех—пяти тысяч йен.
Жители горных деревень, кроме компенсаций, получили от электрической компании хорошие дороги и теперь могли перевозить срубленный лес по суше. Так что они лишнего шума не делали.
Но до того, как все это произошло, было много чего другого.
Началось с того, что Тобита обратил свое благосклонное внимание на электрическую компанию, дела которой круто шли в гору, и снял все пенки, до которых дотянулся. Он сосватал свою дочь за начальника проектного отдела, получил доступ к служебной информации, быстренько скупил земли, на которых компания планировала расширяться, и, когда подошло время, продал их компании втридорога.
Примерно в то же время Минэкити открыл свою собственную фирму «Кувабара лесопромышленность» и назначил Тобиту управляющим. Тобита тихой сапой прибрал землю Кувабары к рукам и продал ее электрической компании за три миллиона йен. Деньги, разумеется, присвоил себе.
Узнав об этом, Минэкити пришел в бешенство: швырял и ломал все, что попадалось под руку. Сначала разбил об пол телефонный аппарат, потом чернильницу. А потом за день собрался и уехал в Токио.
Он поехал подавать ходатайство в Министерство сельского хозяйства и лесной промышленности. Консерваторы во главе с Инукаи — они тогда были у власти — покровительствовали его фирме.
Минэкити не мог просто так сидеть в приемной и ждать своей очереди. Он то и дело вскакивал с места и начинал ходить из угла в угол. Когда министр показался на пороге кабинета, Минэкити встретил его словами:
— Меня предали. Арестуйте, пожалуйста, предателя!
— Я не полицейский, — ответил ему министр.
— Ну хоть чем-нибудь помогите. Партия от этого в убытке не будет, — надтреснутым голосом просил Минэкити.
Откровенно говоря, Минэкити обожал публичные скандалы и был страшно доволен, что нашелся повод покричать во весь голос в приемной министра.
В результате всего этого Тобита, прибывший в Токио вслед за Минэкити, был задержан на станции Акабанэ и прямиком из спального вагона отправлен в полицейский участок. Однако во время допроса ему благодаря его невероятному таланту удалось умилостивить следователя. И в протокол рассказы о его махинациях не вошли.
А потом был инцидент Пять-Пятнадцать[21] — убийство премьер-министра Инукаи морскими офицерами. Во главе объединенного Кабинета министров встал Макото Сайто.
Положение Минэкити сильно ухудшилось, новый Кабинет активно поддерживал энергетические компании, к тому же Тюбеэ Кураи по какому-то мелкому делу был арестован и помещен в тюрьму Сигатани.
Руководство фирмы «Кувабара лесопромышленность» слишком много времени и сил тратило на разбирательства по поводу компенсаций и совсем запустило дела, акции резко упали в цене и не приносили никаких дивидендов. Большая часть акций была заложена у Кураи для погашения долга. Но каким образом удавалось закладывать ему эти ничего не стоящие акции? Дело в том, что Минэкити выставлял их на внебиржевой рынок.
Делалось это так. Минэкити через компанию ценных бумаг посылал владельцу акций, то есть себе самому, открытку, в которой писал, что купит акции по 30 йен за штуку. После того как от владельца приходил положительный ответ, считалось, что рыночная цена для акции установлена. После чего Минэкити шел с бумажкой из компании ценных бумаг к Кураи и предъявлял ему ее как доказательство того, что вчера десять акций были проданы по 30 йен за штуку. Поэтому-то Кураи и брал у него эти акции, однако платил за каждую не тридцать, а пятнадцать йен.
Как только Кураи вышел из тюрьмы, Тобита пришел к нему с визитом вместе с каким-то важным высшим чином из электрической компании. Кураи был в плохом настроении и, наслушавшись рассказов Тобиты, принялся заодно с последним честить Минэкити на чем свет стоит. Оказывается, Кураи только делал вид, что не замечает обмана, и брал у Минэкити акции, прекрасно понимая, что они ничего не стоят. Видимо, в начале правления Сёва[22] все еще была выгода в том, чтобы слыть «хорошим малым».
Но теперь времена изменились, и Кураи внимательно и с удовольствием выслушал предложение высшего чина выкупить у Кураи все никчемные акции Кувабары. И таким образом, через посредничество Тобиты большая часть акций «Кувабара лесопромышленность» перешла к электрической компании.
И вот состоялось очередное собрание акционеров. Все руководство, начиная с самого Минэкити, было освобождено от своих постов — «Кувабара лесопромышленность» теперь полностью подчинялась электрической компании. Минэкити потерял то, ради чего много лет назад затевал свою тяжбу.
5
Заседание акционеров окончилось, все двинулись, к выходу, и в этот момент Тобита с мягкой улыбкой подошел к Минэкити. Минэкити потемнел лицом и, не проронив ни слова, вышел в коридор, однако Тобита не отставал. Некоторое время они шли рядом, плечо к плечу. У Тобиты была такая привычка — пристраиваться к кому-нибудь и, как вода, бесшумно течь рядом.
— Слушай, — наконец сказал Тобита. — Давай мириться.
Минэкити ничего не ответил.
— Я понимаю, что ты сейчас сердишься на меня, но посуди сам, в конечном итоге тебе никакого убытка не будет. А что касается твоего долга Кураи — не беспокойся. Я что-нибудь придумаю.
Минэкити, все так же храня молчание, покраснел и, похоже, хотел было оттолкнуть Тобиту плечом, но вдруг резко развернулся и быстро выбежал на улицу.
И вот тут-то, через несколько месяцев после памятного заседания акционеров, в дело неожиданно вмешался министр внутренних дел, и ходатайство Минэкити наконец-то было удовлетворено. Но сам Минэкити в это время в одиночестве бродил по горам.
В тот день, когда состоялось заседание акционеров, жена вышла встречать Минэкити у дверей и страшно испугалась, увидев, что он перестал говорить. Минэкити, не заходя в дом, отправился в сад, и не успел никто из домашних его остановить, как он уже забрался на раскидистую дзелькву. Оседлав ветку, пятидесятилетний мужчина плюнул в ту сторону, где находилась его компания, и, обратив лицо к небу, зарычал:
— Вот ведь ур-род! Вот ур-род!
На другой день, когда Минэкити заявил, что уходит в горы, жена не сказала ни слова поперек. Ведь муж в свое время ушел в горы на следующий же день после их свадьбы и два года не возвращался, так что ей было не привыкать.
После долгой разлуки Минэкити обходил теперь не спеша свои горы. Глядя на посаженные несколько лет назад и вытянувшиеся теперь стройные криптомерии, он не мог удержаться от слез. Зашел в самую глубь этого высокого леса, сел на мох и долго оставался в одной позе, не двигаясь с места.
Деревья стояли вокруг него и молчали.
И Минэкити молчал вместе с ними. Молчал и сливался с древесными душами, пытаясь расслышать и понять их слова.
Он вдруг подумал, что все, что делалось за последние восемь лет, делалось по наущению лесных бесов, и теперь, когда стало ясно, что он жестоко ошибся, молчание застывших вокруг него деревьев показалось ему предательством. Люди, которые читали древние легенды о просветленных, сказали бы, что в этот самый момент Минэкити находился на грани прозрения, а даже если и нет, то по крайней мере он очутился в материнских объятьях природы, слился с ней на мгновение.
