Поднесла пергамент к горящему лицу, и он вспыхнул.
Льнов примерился и бросил топор. Лезвие раскроило обугленное лицо напополам, погрузившись в мозг.
Руки, передававшие княгиню, поднесли уже мертвое тело ближе, Льнов ухватился за топорище, рванул, раскалывая изуродованную женскую голову. Монахи завыли.
Льнов стрелял почти в упор, и ошметки кожи с кровью брызгали по глазам, осколок чьего-то черепа оцарапал щеку. Пистолет умолк. Ошарашенные смертью княгини оставшиеся монахи почти не сопротивлялись. Льнов размахивал смертельным топором.
Он остановился, когда все противники были мертвы. Льнов подобрал пистолеты. Подошел к лежащему с бесстыдно задравшейся окровавленной сутаной Николаю Аристарховичу.
— Вы… — начал тот, отрыгнув кровавую желчь. — Будьте вы прокляты… — и зажмурился перед смертью. Льнов взмахнул топором.
* * *
От сутаны мертвого Николая Аристарховича Льнов оторвал изрядный кусок, затем подобрал косу, обломав о колено деревянную часть, намотал на нее тряпку. У пентакля еще пылали лужицы горючей жидкости. Факел достаточно освещал темные своды коридоров. Уже пряча топор в портфель, Льнов заметил, что на лезвие, как слизняк, прилепился чей-то мертвый холодный глаз.
16
У пересечения ходов Льнов свернул направо, через минуту оказался в резервуаре, подобном тому, в который он спустился с Николаем Аристарховичем. Льнов осторожно встал на несколько перекладин выше, приложил ухо к холодной поверхности люка и услышал многолюдный казарменный говор. Для встречи не было боеприпасов. Льнов принял решение уходить через другой резервуар.
Там надвинулась новая проблема. Люк никак не желал подниматься. По всей видимости, имелся какой-то механизм с секретом, открывающий его. Возиться не было времени. Льнов вернулся к перекрестку и свернул в третий тоннель.
Он пропустил поворот с виднеющейся приваренной лестницей и побежал дальше. Интуиция подсказывала, что найдется более подходящий выход. Вскоре потянуло тухлой канализационной вонью, захлюпала вода, и Льнов почувствовал, что ноги промокли.
Тоннель закончился, Льнов оказался в бетонном патрубке. Сверху стекал зловонный водопадик. Пахнуло влажной сыростью.
Льнов выбрался наверх, стараясь, чтобы вода не попадала на факел, но, питаемый горючей жидкостью, огонь только отшатывался.
Вдоль стен тянулись широкие ржавые трубы. Льнов ударил по трубе ногой, спугивая крысиные стаи, из нее выпала секция около метра длиной, и бурая смрадная масса обильно потекла на пол.
Льнов ускорил шаг. Открылся низкий, обросший фекальными полипами, коридор, в конце оказавшийся дном уходящего вертикально вверх колодца. Вместо лестницы в стену были вбиты скобы. Льнов полез, удерживая одной рукой портфель и факел.
Он оказался в новом тоннеле, освещенном уже лунным светом. Справа виднелась крупноячеистая решетка, перегораживающая сток. Льнов бросил факел в колодец, раздался всплеск. Льнов понял, что нижний коридор затопило.
Место, куда попал Льнов, было верхним ярусом канализации, по которому отходы поступали сразу в реку. Льнов разгреб крупный мусор, что нагнала за годы вода, несколько раз пнул решетку. Та долго не поддавалась, приваренная к железному обручу, опоясывающему сток. Наконец обруч сдвинулся и рухнул вниз.
Реки, собственно, уже не было, одно высохшее русло и поросший мутировавшей осокой скат. Он спрыгнул вниз и побежал вдоль берега к дороге. За рекой виднелись огни городской окраины. Льнов находился где-то в полукилометре от недостроенного комбината.
Льнов глянул на часы — весь путь занял не больше десяти минут. По его подсчетам, ритуал продолжался бы еще около часа. Потом охрана сообразит, что товарищам пора бы появиться из подземелья. Льнов достал мобильный.
17
Через полчаса ожидания показался «Фольксваген» Любченева.
— Извини, — сказал он, выходя из машины, — быстрее не получилось. Немного заблудился, там с направлением непонятно было, я в другую сторону свернул…
— Пока время терпит… Что принюхиваешься?
— Ничего, — по-детски засмеялся Любченев. — От тебя… от вас пахнет.
— Да… Пришлось тут через вековое дерьмо пробираться, — Льнов усмехнулся, стащил с себя мантию. — Так что и костюмчик сатанинский пригодился. Переодеться мне захватил?
— И чтоб помыться тоже, — Любченев протянул кусок мыла, достал небольшую пластиковую канистру. Льнов быстро скинул пропахшую канализацией одежду. — Ничего не забыл?
Любченев расторопно плеснул воды в подставленные ковшиком руки.
— Все как вы… ты просил: бидоны с горючим, бомбы, те которые помощнее, — четыре штуки, пистолет с глушителем, новый ящик и коробку, где подписано, что патроны с картечью…
— Молодец. Еще есть вода?
— Нет, я только одну канистру взял.
— Ладно, уже дома нормально отмоюсь, — Льнов вытерся полотенцем, натянул свежее белье, галифе и солдатские ботинки.
— Поехали, — Льнов сел в машину, придвинул к себе сумку и начал разбираться с оружием. Вытащил пистолет — итальянскую пятнадцатизарядную беретту, загнал обойму, прикрутил глушитель. На заднем сиденье подготовил части штуцера.
— Тормози, — скомандовал он Любченеву, когда машина поровнялась с невысоким забором из бетонных блоков. — Жди здесь. Увидишь, что ворота открываются, подъезжай…
18
Льнов неслышно перемахнул через стену. Ему вспомнились опасения Николая Аристарховича, и он подумал, что для обеспечения безопасности первым делом следовало бы убрать с территории комбината весь строительный хлам, позволяющий укрыться не то что одному человеку, а, по меньшей мере, взводу убийц.
Через десяток метров Льнов услышал шаги ночного дозора. Шли двое. Он подкараулил их, спрятавшись за проржавевший ковш экскаватора. То, что дозорный принял за шум, похожий на мгновенную утечку сжатого воздуха, была смерть его товарища. Второго звука он не услышал, рухнув с простреленной головой.
На входе было спокойно. Люди из сопроводительного эскорта, видимо, перебрались в другое место.
В освещенной проходной оставались три охранника. Спина первого удобно заслоняла дверной проем. Льнов выстрелил. Остальные вряд ли обратили внимание на негромкий хлопок, но лоб их собеседника вдруг вывалился как ящик из комода. Снова прозвучал слабый пистолетный выхлоп.
Льнов отбросил падающее тело, приставил глушитель к третьему:
— Как открыть ворота?
Человек указал кнопку на панели, нажал. Заработал электромотор.
— Теперь ложись лицом вниз, — сказал Льнов. Человек расторопно подчинился. Льнов выстрелил ему в затылок. Скрипнул разрываемый пулей воздух, голова глухо стукнула об пол и медленно протекла.
«Фольксваген» въехал во двор.
* * *
Льнов собрал штуцер, вложил в стволы два огромных патрона, восемь штук просто рассовал по карманам.
Прислушался — голоса доносились из цеха, похожего на оранжерею. Это был тот самый музей экологии с устрашающими экспонатами. За стеклом стояли агрегаты непонятного назначения, оплетенные трубами. Верхушка широкого перегонного бака, по-видимому, и являлась входом в резервуар.
Всего в цеху Льнов насчитал семнадцать человек. По счастью, расселись они довольно компактно, за одним столом. Обстановка была свободная. Льнов увидел на столе пивные жестянки. У тринадцати имелись помповые ружья, у четверых в ногах, прикладом вниз, стояли автоматы Калашникова. Этих Льнов выделил особо. Они выглядели как профессиональные наемники. В отличие от остальных эти четверо не отрастили длинных волос и не упаковали себя в кожу, а ограничились удобной камуфляжной амуницией. И пиво они тоже не потягивали. Появись Льнов из этого резервуара, ему бы не поздоровилось.
Он направил штуцер, нажал первый спусковой крючок и почти одновременно второй. Картечный вихрь вынес стекла в диаметре полутора метров, смел людей со стульев. Заухали тяжелые помпы, но стрелки ошиблись с направлением. Два заряда разорвали автоматчиков в клочья.
Льнов переломил ружье, выкинул гильзы, вставил патроны и поймал в прицел троих. Приклад снова дважды долбанул по плечу. Сдвоенный выстрел раскидал кровавые ошметки. Небольшая группа попыталась убежать. Грянул дуплет. Троим картечь разворотила спины, четвертый пробежал пару шагов и упал. Льнов перезарядил штуцер. Метнулись двое. Картечь из правого ствола разнесла головы на кровавые брызги.
Льнов увидел направленный на него ствол ружья и бросился на землю. Облако дроби пронеслось над ним. Льнов выстрелил. Заряд отбросил тело противника, в воздухе расчленяя на бесформенное мясо.
Где-то еще прятались трое. Одного он нашел почти сразу. Парень был жив. Сами выстрелы не задели его, но осколки стекла чудовищно располосовали лицо. От болевого шока он не кричал, а только тер вытекшие глаза, точно надеялся, что их временно залепило кровью. Последние двое валялись с обратной стороны цеха. Льнов нажал спусковой крючок, но выстрел раскидал уже мертвые тела.
