class="p1">— Мы, кажется, давно знакомы!
И тут задал несколько вопросов: хорошо ли себя чувствую, знаю ли задачу, имею ли нужную карту, приходилось ли раньше переправляться через широкие и быстроводные реки, как думаю доставлять материал в редакцию. А несколько минут спустя по размытой дождем дороге, через рытвины и ухабы, разрезая ночную темень, «виллис» мчал нас на запад, к Днепру.
По неубранным, изрытым траншеями и окопами полям Украины мчались колонны танкистов-гвардейцев, за которыми неотступно, словно тень, тянулись клубы густого дыма и пыли, насыщенные парами бензина и всевозможных масел. И стоило только чуть сбавить газ или приостановиться, отчетливо слышалось, как ревели моторы и глухо стучали стальные траки мощных «тридцатьчетверок» и «КВ». На башнях машин, облепленных десантниками, белели надписи «За радянську Украину!», «Нас кличе Київ!», «Даешь Днепр!», «Смерть фашизму!».
Вслед за танками и самоходными орудиями двигались артиллеристы, саперы-мостовики, понтонеры, связисты. Пылила матушка-пехота. Пыль над степными дорогами была такая густая, что совершенно закрывала от нас солнце, а перепела задыхались в жите. Но люди, советские чудо-богатыри, на танках, на лафетах пушек, броневиках и автомашинах, на конях, а чаще всего в пешем строю, настойчиво пробивались вперед к Днепру.
Несмотря на усталость, они шли бодро и пели дружно:
Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Знать не можешь
Доли своей,
Может, крылья сложишь
Посреди степей.
Вьется пыль под сапогами
степями,
полями,
А кругом бушует пламя
Да пули свистят…
Много лет спустя, касаясь событий той поры, Владимир Фирсов в поэме «Республика бессмертия» очень правильно и психологически точно напишет:
На Запад!
Путь один.
На Запад —
Стволы надежных батарей.
Походных кухонь щедрый запах
Становится еще острей.
Солдаты опытнее стали,
Два года все-таки война.
Что ни солдат, глядишь — медали,
Да что медали! Ордена!
Шли люди в серых шинелях с зелеными полевыми погонами на плечах, каких на Украине еще не видели. Шли солдаты, перенесшие горе и разлуку, перешедшие через пожарища и смерть.
Да, в тот год наши солдаты, офицеры и генералы стали опытнее. Это верно! Они закалились в минувших боях, действовали осмотрительнее, грамотнее, наверняка.
«Проведенные бои по ликвидации немецкого наступления, — отмечалось в приказе Верховного главнокомандующего об итогах оборонительного этапа Курской битвы, — показали высокую боевую выучку наших войск, непревзойденные образцы упорства, стойкости и геройства бойцов и командиров всех родов войск, в том числе артиллеристов и минометчиков, танкистов и летчиков…»
Теперь советские войска успешно наступали по Левобережной Украине. В полночь мы въехали в зону «выжженной земли», где от хат остались только дымари, а на месте садов чернели култышки обгорелых пней.
Пытаясь остановить наступающие войска Советской Армии, гитлеровцы шли на любые преступления. В зоне 20—30 километров перед Днепром они разрушили, уничтожили или вывезли в Германию все, что могло помочь нашим частям в победоносном наступлении.
Здесь мы не встретили ни одной живой души — все мирное население было вывезено в Германию.
В одном месте, где дорога особенно близко подошла к Днепру, нас обстреляли из миномета с высокого правого берега. Место это, видно, было пристреляно, потому что мины ложились точно на дороге, и только ловкость водителя вывела машину из зоны огня.
На командном пункте 3-й гвардейской танковой армии, который находился в лесу юго-западнее Переяслава, я пересел в броневик и вместе с офицером-направленцем добрался до штаба 51-й бригады. Ее командир, черноволосый, строгий с виду, но добрый и внимательный украинец подполковник М. С. Новохатько, порекомендовал мне действовать с ротой автоматчиков гвардии лейтенанта Н. И. Синашкина. В ее расположение мы со связным пробирались лесом…
Осенний лес! Впервые, пожалуй, за фронтовые годы я так внимательно всматривался в его неповторимый наряд, в игру красок. Если весенний лес просто был зеленым, так сказать, однотонным, то осенний — буквально пылал всеми цветами радуги. Каждое дерево было одето в свой наряд, имело свой цвет, свои «привычки». С их вершин, причудливо кружась, падали пожелтелые листья, образуя на пожухлой траве разноцветный ковер. А когда налетал ветер, он целыми горстями бросал золотистые перья на опустевшие, кое-где вспаханные поля.
В роту мы прибыли в тот момент, когда бойцы ее находились в нескольких метрах от берега. Они были радостно взволнованы, горячо обнимали друг друга. Бежали к Днепру, черпали касками и пили днепровскую воду. То тут, то там слышались оживленные возгласы:
— Здравствуй, Днепр!
— Мы пришли, родной!
— Освободим тебя!
Великий Днепр! Широкий, могучий, славный! Ничего, что ты сейчас грозен. Мы перемахнем тебя: родная стихия поможет. Холодные осенние воды твои глухо плещутся где-то внизу, у подножия высоких берегов, на которых завтра развернется ожесточенное сражение. Но уже сегодня в сердца солдатские, в их сознание вошел ты навсегда, на всю жизнь, навеки…
Днепр! Что сейчас сказать тебе? Что думает советский солдат, стоя на твоем священном берегу?
Большая и славная у тебя история. Много лет течешь ты, определяя судьбы русских, украинцев, белорусов, оставаясь в летописи поколений, освещая своей мощью прошлое и настоящее Родины нашей… Сколько величавой красоты и мощи в твоем размахе!
С твоих высоких берегов видны деяния далеких предков наших, селившихся здесь, избравших своей колыбелью этот простор! Видно, широки и чисты были души тех, кто задумал и воздвиг здесь дивный град Киев!..
Светлые воды твои омывают бескрайние степи и крупнейшие города Украины — Киев, Днепропетровск, Днепродзержинск, Запорожье.
Приднепровье — край высокоразвитой индустрии, богатейших сельскохозяйственных районов и глубоководная транспортная артерия, а главное — родина многих замечательных людей Советской страны.
Это сердце Украины, ее хлеб, железо, уголь, несметные сокровища народа, на которые зарились фашисты.
Днепр! Многим, кто находился сейчас на его берегу, он помнился еще довоенным — мирным, тихим и безмятежным. Трудовой Днепр славился и как река чудесного массового отдыха. Ежегодно сотни тысяч людей отдыхали на его живописных берегах. По водной глади реки плыли теплоходы с туристами и просто любителями речных прогулок. И всюду звучали бессмертные слова Николая Гоголя: «Чуден Днепр при тихой погоде».
Днепр 1943 года был другим — тревожным и гневным. Как завороженный, вместе с гвардейцами стоял я и долго смотрел на его грозные, помутневшие воды, на его таинственный правый берег…
Древний, могучий, величавый… Нет тебе равной реки в мире! И сами собой слетали с уст слова «Песни о Днепре», запомнившиеся еще с 1941 года:
У прибрежных лоз, у высоких круч