Прочитав этот довольно длинный кусок, Пузан прислушался. Бенни взволнованно смотрел на него.
— Тихо? — спросил он.
— То-то и оно, что тихо. А не должно быть.
— Может, плюнули на нас?
— Ты хоть понял, что сказал?
— Шучу.
— Я думаю, они этажом выше или на крыше. Этот дом не сквозной… До следующего уровня не доходит. Точно на крыше, падлы, — сказал Пузан.
И тут же, в подтверждение его слов, в окна, словно диковинные летучие мыши, влетели черные фигуры, смяв Бенни. По тросам тут же заскользили новые, заполняя комнату, и Хесус, отбрасывая автомат в сторону, словно гадкое скользкое животное, рухнул у стены, сжавшись в комок. Он видел, как Пузан отшатнулся на лестничную площадку, стреляя от живота короткими очередями, и даже сквозь треск очередей слышал, как он орет:
Цветы чернильные укачивают спящих,Пыльцу выплевывая в виде запятыхНа этих стариков, как на горшкеИ колос высохший щекочет член у них
Разрывная пуля из штурмовой винтовки попала Пузану прямо в живот.
Нулевой уровень Европейского Купола. Трущобы. Вечер.
— И все? — спросил Керк.
— Все, — развел руками разносчик пиццы.
— А чьи это были стихи? — спросил Логус.
— Не знаю… Наверное, Пузана.
— А с тобой что случилось?
— Ничего особенного. Старуха показала, что я собирался сдаться, и мне дали год условно.
— А как же работа у этого… Упаковки?
— Какая там работа… — уныло махнул рукой разносчик.
— А зачем ты нам все это рассказал?
— Сами попросили…
Логус хотел что-то сказать, но Макс его перебил:
— То, что ты рассказал, произошло приблизительно года три назад?
— Да, — ответил Хесус. — Приблизительно так, а что?
— А тот, о ком ты упомянул… Тамански. С ним что сталось? Не слышал?
— Ну, точно я не знаю, мне обо всем остальном стало известно только позже… Когда на суде и потом ребята рассказывали. — Хесус скучно пожал плечами. — Он вроде как в баре оказался, когда всех накрыли. Он же русский, бешеный. Грохнули, наверное… Оттуда только трупы выносили. Много.
Последнее слово он сказал с оттенком не то бравады, не то гордости.
— А на шута вам старуха та сдалась? — спросила Циркуль.
— Которая старуха?
— Ну та, что потом тебя от суда отмазала…
— А… — Хесус развел руками. — Это Бенни от пуль ею закрывался. Ну и заложник как бы… С мертвого какой спрос?
— Верно, никакого.
— А что тебя в этом русском заинтересовало? — спросила Циркуль.
— Тамански, он как бы… — Макс задумался, подбирая слова. — Вроде Вечного Жида. Его видели почти во всех горячих точках. Семь раз его убивали. Трижды после этого кремировали. Есть масса тому свидетелей, И всякий раз он появлялся где-то снова, и всякий раз это был все тот же Тамански. Его имя всплыло в связи с историей об АН.
— Что такое АН? — спросила Циркуль. Ей, похоже, понравились россказни Хесуса.
— АН — это такая мистическая история, — встрял в разговор Керк. — Я слышал о ней, что-то далекое. Связанное с какими-то нейроразъемами полумифического свойства.
— Да, история действительно давняя и запутанная, — сказал Макс. — Самое забавное, что она происходила как раз в то же время, что и рассказанная мной. Только чуть-чуть другое место…
— И что, вы хотите сказать, что Тамански жив? После стольких лет? — Логус задал вопрос флегматичным тоном, глядя на крупные капли, собирающиеся под потолком.
— А почему нет? — Макс посмотрел на монаха. — Например, ему достаточно регулярно пересаживать свое сознание в новое тело.
— Ну, знаешь… — Логус презрительно фыркнул. — Это не так просто, как ты говоришь. Я не говорю уж о тех немыслимых капиталовложениях, которые он должен производить каждые двадцать — тридцать лет. Это не может пройти незамеченным. К тому же существует специальный закон, ограничивающий пересадку сознаний. Закон «Кармы», слыхал?
— Слыхал, — подтвердил Макс. — Но любой закон, как ты сам знаешь, можно обойти, дело нехитрое. К тому же если хотя бы часть того, что рассказывают об АН, правда, то у такого человека могут быть неограниченные материальные резервы.
— Бред, не может такого быть. Всему есть предел… И человеческому разуму тоже. Невозможно жить так долго и не сойти с ума.
— А почему, собственно? — спросил Керк.
— Потому, что человек, живущий так долго, должен всю свою жизнь переживать нервные встряски, шок, связанные с социальными и технологическими изменениями, происходящими в обществе, — выпалил Логус на одном дыхании. — К тому же тела, в которые пересаживается разум, должны быть очень, крайне близкими по своему строению… Практически идентичными!
— Клоны, — сказал Макс.
— Четырнадцатая поправка к закону о клонировании окончательно и бесповоротно запрещает клонировать людей в пределах нижнего орбитального уровня. — Логус был неумолим. — После мексиканского кризиса за клонирование без лицензии — смертная казнь. Любой, кто проходит по этой статье, — смертник. Будь он соучастник эксперимента, будь он даже нечаянный свидетель или жертва.
— Разве смертную казнь не отменили? — спросил Хесус.
— Отменили, — кинул в его сторону Макс. — Ограниченно. Если тебя осудили по статье, записанной в обычном Уголовном Кодексе. Но есть еще Особый Уголовный Кодекс. Там почти все статьи расстрельные. Так что не может этого быть, негритенок чего-то напутал. Закон есть закон.
— Да что ты все к законам цепляешься? Ты где живешь?! Тамански, будь он жив, был бы как раз тем человеком, который сумел бы тебе рассказать, что такое закон и с чем его едят. И как меняют закон… Насколько это хорошо, можно спорить, но так есть. И чтобы убедиться в этом, тебе даже не стоит выходить из этой комнаты.
Логус помолчал, явно о чем-то размышляя, а потом сказал:
— В истории с АН что-то было связано с ИскИнами?
— Да, насколько я помню…
— У меня есть по этому поводу история, — начал было Логус, но Макс его перебил:
— Позже! К нам опять гости. Все посмотрели на монитор.
К зданию пробирались две группы, человек по десять в каждой. В промокших, грязных балахонах они пересекали бурную реку, в которую превратилась улица. По воде неслись какие-то обломки, коробки и мелкий мусор — все то, что составляло как бы «почву» трущоб.
Это на поверхности «реки». Поток воды был опасен тем, что в своей глубине он тащил более тяжелые предметы. Камни, сорванные промышленные конструкции, трупы. Кое-где встречались остовы автомобилей. С выбитыми стеклами и искореженными корпусами. А такой поток был страшен тем, что мог сбить человека с ног, задавить, а потом унести с собой.
— Это похоже на Большое Наводнение семьдесят девятого года, — сказал Логус, выглядывая в окно. Возле подоконника уже натекла огромная лужа. — Тогда трущобы почти опустели…
— Да, — согласился Макс, внимательно следя за монитором. — После этого последовал стремительный передел территорий. Погибли многие, но тех, кто выжил, хватило для «Похода на Небо».
— Вздорная и бездарно задуманная акция.
— Может быть, может быть… Однако тогдашняя кампания закончилась только на среднем ярусе, как и следовало ожидать, из-за попыток разделить власть между новоиспеченными вождями.
— Я так понимаю, что ты и в этом собираешься обвинить Церковь?
— Нет. — Макс удивленно пожал плечами. — А разве я в чем-то уже успел обвинить Церковь?
Логус не ответил.
— Пойдем навстречу… — Макс вытащил из сумки пистолет и вышел за дверь.
За ним последовали Логус и Керк, Циркуль продолжала ухаживать за кибером, изредка поглядывая на монитор. Хесус забился в груду мусора и пустых коробок из-под пиццы. Его фирменный колпак куда-то пропал, и теперь на фоне темной кучи разглядеть его было довольно трудно. Кажется, парень задремал.
Они спускались по лестнице, Под ногами похрустывали мелкие рачки, живность, возникающая неведомо откуда в любом сколь-либо сыром помещении в неимоверных количествах. Рачки приспособлялись ко всему: к радиационному фону, к химии, к высоким и низким температурам. Они питались гнилью, падалью, отходами, любой органикой. Они были способны за несколько часов уничтожить без следа мертвое тело. Потоп был для них фантастической феерией любви, войной со всем человечеством.
— Эти твари останутся после нас… Останутся… Твари… Твари… Мерзкие, скользкие твари! — Логус брезгливо ставил ногу на самый край ступеньки. Под его сапогом хрустело и чавкало, он поскользнулся, и Керк едва успел его подхватить. Монах выпрямился и начал ожесточенно топтать копошащуюся под ногами живность.
— Успокойся! — донесся голос Макса с нижнего пролета. — Всех не перетопчешь.
Логус что-то пробурчал и продолжал спускаться.
Керк посмотрел на следы, которые он оставил в живом ковре, устилающем камень. Раздавленные рачки пульсировали, стремясь тихонько отползти в сторону. Керк знал, что у раздавленных особей есть шанс выжить и даже отрастить новый панцирь, если сырость продержится еще несколько дней. Сапог человека уже перестал быть для них чем-то смертельным. Проблемой этих самых рачков занимались даже «наверху», о чем в виртуальности можно было найти массу материалов.
