Все четверо рассмеялись и покачали головами.
— Вот ведь вредный ребенок, — бросил Нидор. — Мне теперь ради него еще стоять на паршивой вахте, а он что? Не ценит. — Он показал пальцем на один из экранов: — А как там наш ренегат?
Присутствующие сразу посерьезнели и посмотрели на сжавшуюся в комок фигуру, сидящую в углу темной комнаты.
— Скоро начнет на всех вокруг бросаться, — оценил один из ночаров. — Он все сильнее чувствует голод, и это видно. Но все равно нашей едой брезгует, расплескивает по стенам, потом приходится дезинфицировать камеру.
— Третий день, — задумчиво сказал Нидор. — Ваша правда, скоро начнется цирк.
Все снова покачали головами.
— Ладно, мы пошли, — бросил второй ночар, посмотрев на часы. — Четверть девятого, черт подери. — Он душераздирающе вздохнул. — Вот и ночь прошла, осталось только идти и лечь спать. Рапорт с дежурства мы тебе отпечатали, можешь ознакомиться. — Он повернулся к Нидору: — Но так по правде, ничего особого здесь не произошло. Состояние заключенных без изменений. Нюхач дрожит и плачет, похоже, мы на него плохо влияем. — Вампир зло усмехнулся. — Дилер послушен и хочет помочь следствию до такой степени, что противно делается, похоже, он собирается выкупиться. А ренегат… его ты и сам видел.
— Он ничего не сказал? — серьезно спросил капитан. — Не пробовал никаких фокусов, совсем?
Ночары посмотрели друг на друга и одновременно покачали головами, не добавив больше ни слова. Они направились к двери, несколько минут промучались с кодом и вышли.
Веспер вопросительно посмотрел на Нидора. Тот развернулся, подошел к вращающемуся креслу и удобно в нем устроился.
— А это бункер, — сказал он спокойно. — Садись, малыш, я тебе расскажу.
Молодой вампир немедленно уселся на втором кресле и несколько раз крутанулся вокруг своей оси, стараясь пользоваться только силой воли. Увидев недовольный взгляд коллеги, он остановился, немного опустил голову и принял серьезное, полное внимания выражение лица.
— Ты как, щенок? — рассмеялся Нидор, немного свысока. — Никак напрыгаться не можешь, а, Шарик? — И снова посерьезнел. — А теперь смотри. Бункер. Что ты думаешь об этом месте?
Веспер взглянул на изображения на экранах.
— Хмурое, серое, — ответил он через какое-то время. — Мы держим здесь преступников. Я узнаю тех сволочей, которых мы взяли во время последней операции.
Перед его глазами снова появилось непрошеное воспоминание. Первый выстрел, первый труп. Крещение хищника, коммуния ночара. Принятие в группу.
— Не можем же мы посадить их в государственную тюрьму, — сказал капитан. — Тот же ренегат за несколько секунд разделает всю тамошнюю охрану на отбивные.
— А кроме того, люди получат неоспоримое доказательство нашего существования, — немедленно добавил Веспер. — А мы изо всех сил пытаемся этого избежать. Мы не откроемся, пока не придет соответствующий момент. А когда это случится, Капитула нам сообщит.
— Ладно, ладно, малыш, пропаганду мы можем пропустить. — Нидор поморщился. — Я вижу, что Уменс неплохо промывает вам мозги на этих своих занятиях… Ну да ладно, он прав. Мы не откроемся. И в том числе из-за этого все особые преступники содержатся здесь, в бункере. — Капитан неожиданно встал. — Хотя что я тебе рассказываю. Пойдем, сделаем обход, посмотришь сам.
Веспер немедленно сорвался со стула.
— А, и послушай… — Старший ночар все еще стоял на месте и смотрел на экраны. — Когда мы подойдем к ренегату, будь очень осторожен. Поставь вокруг себя самое лучшее зеркало, которое сумеешь. Помни, что ментально они очень хороши. Кровь помогает. То есть нелегальная кровь… — прервал он, внимательно смотря на товарища.
«Настоящая, — подумалось Весперу. — Не искусственная, из пробирки, которую мы получаем каждый день, а настоящая, человеческая кровь».
Он не высказал этого вслух. К нему все еще приглядывались, на этот счет не было ни малейших сомнений. Нидор ходил за своим подопечным практически след в след и внимательно наблюдал. Теоретически все было в порядке, он был опекуном. Молодому ночару всегда давали старшего коллегу, который вводил его в аркана и помогал развитию. Но им все еще занимался лично капитан, один из четырех заместителей командира отделения. Не передал сразу после первой операции кому-нибудь из лейтенантов, а оставил подольше рядом, под исключительно бдительным контролем. Да, симпатичным и дружественным, но все равно очень тщательным.
Веспер прекрасно понимал, почему. У него не возникло и тени сомнения, что другие ночары комментируют по углам каждый его шаг. Боевое крещение произошло в абсолютном согласии с правилами — дебютант сделал чистый выстрел с большого расстояния… А потом все встало с ног на голову. Вместо того чтобы медленно уменьшить дистанцию, малыш вошел в близкий контакт с жертвами. Запах и вкус свежей крови появились слишком быстро, когда он еще не был к этому достаточно готов. И теперь ему могло захотеться настоящей охоты, он мог стать ренегатом… А еще ни один ночар не перешел на ту сторону. Никогда и никто. Так что Нидор наблюдал за подопечным с беспокойством и одновременно откровенной заботой. Чтобы в случае чего успеть его удержать и избежать несчастья. Веспер прекрасно это понимал и не пытался протестовать или задавать глупых вопросов. Он старался вести себя исключительно спокойно, никому не рассказывал о страшных снах и рискованных мыслях, которые иногда приходили ему в голову. Молодой вампир очень хотел доказать, что ничем не отличается от остальных ночаров. В конце концов он ведь был с ними так счастлив. Он нашел свое место под солнцем, свое стадо, свое предназначение. И не хотел этого потерять, ни за что.
Веспер был глубоко уверен, что если когда-нибудь почувствует, что может предать, то он сам пойдет к Лорду Ультору и подставит шею под его меч. Он не станет ренегатом. Никогда.
Молодой ночар спокойно посмотрел на Нидора, не выказывая даже тени волнения.
— Ну, пошли! — сказал капитан, даже на минуту не спуская с него глаз. — Я не могу до скончания света держать тебя в песочнице. С ренегатом познакомишься, в конце концов. Интересно, как вы друг другу понравитесь. — И он задорно подмигнул.
Они оба знали, что это отнюдь не шутка.
2
Камера ренегата ничем не отличалась от остальных. Три серые бетонные стены определяли границы прямоугольного помещения. Четвертая сторона была целиком открыта, и только две установленные одна за другой на расстоянии нескольких десятков сантиметров толстые металлические решетки отделяли камеру от коридора. В воздухе между ними висела голубая светящаяся сеточка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
